- Куда, фраерок, собрался? - приветствовал субъект Степана.
- Не к тебе, - отрезал Степан. - Пусти. Я к Оксане.
Но субъект уже загородил ему дорогу и ухмыльнулся.
- А тебя здесь не ждут. Ты в курсе?
- Не тебе решать, ждут меня здесь или нет, - огрызнулся Степан и слегка подтолкнул типа. - Пропусти.
- Ой какой шустрый!.. - издевался тип. - А вот мне-то как раз и решать.
- Кто ты ей? - напустился на него Степан. - Брат или сват? Рожей не вышел!..
- Звать меня Дрын, - поведал субъект, и я ей больше, чем брат. Я - товарищ ее будущего мужа. Понял?
Степан едва не рассмеялся.
- Оксана выходит замуж за зека? Такая девушка - за… - Он покривил губы, даже не зная, какое слово подобрать. - Ой, да не смеши ты меня… Позови ее, слыхал?
Но Дрын больше не склонен был ни улыбаться, ни говорить по-доброму. Он набычился, надулся, глазки его загорелись.
- Ты че, не понял? - тихо, с угрозой проговорил Дрын. - Оксана твоя - воровская невеста. Еще раз придешь сюда, мы тебя на ножи поставим.
Оксана вышла, услышав голоса:
- Степан, уходи, - сказала она, до странного спокойная. - Я прошу тебя - уходи.
- Никуда я не уйду! - уперся Степан.
Теперь, по крайней мере, ситуация была ему ясна. Оксана за него беспокоится, вот и просит. А Дрын внаглую угрожает. Но что может какой-то Дрын? Он же мелкий уголовник…
Однако Оксана настаивала:
- Степушка, все правда. Я выхожу замуж… За кого укажут. А ты больше не приходи сюда.
И она скрылась в доме.
Дрын торжествовал и не скрывал этого:
- Все понял, голубь сизокрылый? Вали отсюда, пока ноги не выдернул.
Степан повернулся и медленно побрел прочь. Перед глазами у него плавала тьма. Ну как же так!.. Оксана - такая чистая, такая милая. Ей действительно учиться надо, а не замуж выходить за потасканного, побитого жизнью мужика, который отмотал срок и теперь желает супружеской ласки. И как так можно - чтобы принудить свободного человека, молодую женщину к подобному позору!..
Но она сказала "уходи"… Значит, даже не надеется.
В своих безнадежных странствиях Степан добрел до аэропорта и там завалился в буфет.
…Он возвращался к Авдееву, едва соображая, где находится и что делает. От него разило водкой. Бутерброды в буфете закончились раньше, чем водка. Ноги Степана заплетались, однако он четко выдерживал направление. Авдеев подобрал его на улице. Он беспокоился за квартиранта: обычно Степан не уходил на ночь глядя и не возвращался за полночь.
- Ох, как тебя развезло-то! - сочувственно проговорил Илья Ильич, втаскивая до беспамятства пьяного Самарина в квартиру.
Самарин рухнул на диван и провозгласил:
- Я в полном порядке, дядя Илья!
- Вижу уж, в каком ты порядке, - добродушно заметил Илья Ильич. - Иди в сортир, проблюйся. И радуйся, что Марты дома нет. Ох, и устроила бы она тебе взбучку!..
Марта терпеть не могла пьяных. "Слишком многих хороших людей водка проклятая погубила", - приговаривала она. Выпить "аккуратненько" на праздник или принять рюмку "для аппетита" перед ужином - это она мужикам охотно прощала. Но пьянство… Да еще молодого парня! В каждом юноше Марта видела своего сына. У нее аж сердце холодом обливалось, когда она представляла себе, что один из них может сделаться алкоголиком. "Лучше уж тогда сразу ему камень на шею - и в воду", - прибавляла она со страданием.
Самарин последовал совету Ильи Ильича и возвратился в общую комнату ("залу") уже сравнительно трезвым, с мокрыми волосами, переодетый в свежую рубашку.
Илья Ильич поставил перед ним стакан крепкого горячего чая.
- А теперь рассказывай, какие жизненные невзгоды привели тебя в столь плачевное и противное человеческому достоинству состояние.
Степан беспомощно моргал. Он не понял фразы.
Илья Ильич уточнил:
- Начнем с главного. Ты с радости или с горя?
- А… - протянул Степан. - С горя. С самого настоящего! С горького!
Авдеев глянул на него исподлобья мягким и теплым взором. Под этим взглядом любой бы растаял и выложил ему всю подноготную. Степан не стал исключением.
- Я влюбился в одну девушку, дядя Илья.
- А, - протянул Илья Ильич. - А она что же - отказала?
- Можно и так сказать… Она меня, думаю, тоже любит, но она другому отдана. И будет век ему верна. Иначе нас всех поставят на ножи. За вора ее отдают, представляете? Воровская невеста. Мне так и сказали.
- Давай подробней, - насторожился Авдеев.
- Куда уж подробней, - вздохнул Самарин.
Он описал Дрына, его внешность и манеру говорить, попытался даже изобразить его ужимки. Авдеев мрачнел все больше и больше. Дрын был классической шестеркой, только вот чьей?.. Разговаривать не с Дрыном надо…
* * *
На следующий день к Ивлевым явился новый посетитель. В хорошем пальто, в кепке, уверенный в себе мужчина лет пятидесяти. Дрын, как сторожевой пес, выскочил к нему навстречу.
- Ты к кому, дядя?
Авдеев смерил его взглядом. Дрын был похож на собственную карикатуру - Степан очень похоже изобразил его.
- Закрой рот, зубы простудишь, - медленно проговорил Авдеев. - И зенками меня не сверли, у меня папа не стекольщик.
Дрын вдруг улыбнулся.
- Ты где сидел, дядя? По какой статье?
- Где сидел, там уже нет, - ответил Авдеев. - Хищение государственной собственности в крупных размерах. Понял?
- А чего тебя к стенке не поставили? - удивился Дрын. - Статья подрасстрельная…
- Повезло, вот и не поставили. - ответил Авдеев. - Год выдался удачный. Ты под кем ходишь?
- Тертый, - сразу назвал Дрын.
Авдеев вздрогнул, но не от страха, как предположил Дрын, а от радости. Воров в законе немного, но вероятность нарваться сразу на Тертого была невелика.
- Слыхал, что ли, о таком? - прищурился Дрын.
- Слыхал, - буркнул Авдеев. - Открывай хату, зябко мне. Не хочу насморк заработать.
Дрын открыл дверь и пропустил Авдеева вперед.
Авдеев быстро огляделся. Дом как дом, небогатый, но и не убогий. Хозяин, дядя Вася, жизнью битый, с татуировками на руках, с буквами "В", "А", "С", "Я" на пальцах, встретил гостя угрюмо. Сидел за ерунду, определил Авдеев, пока сидел - влип в историю. Обычное дело. Скорее всего, проиграл племянницу в карты.
Дядя Вася восседал во главе стола, уже накрытого к чаю. Словно ждал гостей. Мрачно уставился на вошедшего. Авдеев как ни в чем не бывало уселся, сложил руки на животе, кепку кинул в угол. Дрын суетился, разливал чай. Дядя Вася наблюдал, как чужие люди распоряжаются в его доме. Ликом был черней старообрядческой иконы. Ага, совесть-то гложет, определил Авдеев. И сам ерунды наворотил, и племяшку, невинную девушку, под марафет подвел.
Оксана пряталась где-то в доме. Ладно, с Оксаной потом.
Авдеев выпил чаю, не отказался и от водки, с хрустом перекусил огурчик. Все это время он молчал. Дрын ужом извертелся, пытаясь вызнать, что за птица к нему залетела. Авдеев держался уверенно, статью УК назвал уважаемую. Кто таков? Дрын перебирал в уме имена - но не сходилось…
Наконец Авдеев кинул Дрыну бумажку и карандашный огрызок:
- Черкни-ка мне адресок Тертого.
Дрын так и взвился:
- Ну ты, мужик, даешь! Тертый - в законе, с чего ты взял, что он с тобой разговаривать будет?
- А ты любопытный - ровно как мой следователь, - преспокойно отозвался Авдеев. - С Тертым мы давние знакомые. Должок за ним. Так что будет, будет он со мной разговаривать.
- Врешь! - обрадовался Дрын. - Тертый - вор без долгов. Об этом все знают! - Он пригляделся к Авдееву злобно сощуренным глазом. Ага, дал все-таки слабину этот мужик! Верно Тертый говорит: человек пока молчит - сила, а заговорит, выскажет, что у него на уме, - все, показал слабость. Вот тогда-то и время бить в ответ.
Но Дрын поспешил, конечно.
- Может, мне за такие разговорчики тебе перо в бок, дядя? - осведомился он.
Авдеев так на него глянул, что Дрын сразу сник. Нету у Дрына власти над такими… Черт. Поспешил.
Надо было еще выждать, еще чуток поприслушиваться.
- Я так понимаю, Оксана Ивлева пойдет в счет уплаты карточного долга Тертому? - продолжал Авдеев. Он наблюдал не столько за Дрыном - Дрын был ему понятен весь, с головы до пят, - сколько за дядей Васей. Тот сжался, словно над ним занесли дубину. Так и есть, раскаивается, старый хрен! Раньше думать надо было, когда с ворами за карты садился…
- Точно излагаешь, дядя, - сказал Дрын и ухмыльнулся.
- Ладно, адресок давай, перетолкую с Тертым, - заключил Авдеев.
И Дрын сломался - черкнул адресок. Тертый был на зоне - освобождался через месяц.