На следующий день в лагерь пришла пасмурная погода. Дождь начал идти с самого утра. А, может, он начался еще ночью. Определить точно я не мог - когда проснулся, он уже шел. По окну стекали капли, был слышен мягкий и настойчивый шелест, в палату лился серый, меланхоличный свет. Небо было стянуто свинцово-грязной пеленой, деревья были похожи на мокрых псов с зеленой шерстью.
Губа почти не болела, правда, синяк под глазом как будто стал больше. Вчера на вопрос вожатых и ребят о том, что со мной произошло, я ответил объяснением в духе "шел, поскользнулся, упал". Никто мне не поверил, но и допытываться не стали.
Пасмурная погода, видимо, принесла с собой такой же пасмурный аппетит. Я вяло ел гречневую кашу, то и дело посматривая в сторону Таниного стола. Но Тани там не было - на завтрак она не пришла.
Не пришла Таня и на обед. Увидел я лишь Кваса - он, как ни в чем не бывало, сидел за своим столом. Пару раз он посмотрел в мою сторону, и на его лице при этом возникала ухмылка. В "тихий час" я не спал и глядел в окно. Дождь шел, не переставая.
Когда Таня не пришла и на полдник, я решил зайти к ней в палату. В палате оказались три девчонки. Две из них на мой вопрос, где Таня, пожали плечами, третья сказала:
- Она в середине "тихого часа" куда-то ушла.
Я вышел на улицу. Дождь немного стих. Раскрыв зонт, я медленно побрел по аллее, мимо темных от влаги кустов, скамеек, фонарных столбов. На улице почти никого не было - кто-то ушел в игротеку, кто-то в главный корпус, но многие остались в палатах. Асфальт почти утоп под лужами - его поверхность своим видом напоминала карту Канадского архипелага. Я осторожно перешагивал через ручейки, зигзагами текшие по аллее.
Главный корпус остался позади. Я вошел в лес и свернул к реке. Тропинка была глинистой и скользкой, я пошел по траве - она чавкала под ногами, к подошвам кроссовок липли стебельки и листочки. В лесу дождь был почти незаметен - капли застревали в листве, хвое, на ветках. Донизу добиралось лишь тихое шуршание. Оно было похоже на звуки, издаваемые виниловой пластинкой, когда песня еще не началась или уже закончилась.
Я прошел мимо пляжа и взобрался на пригорок, к своему местечку. Здесь я Таню и увидел. Она сидела на маленьком бревнышке, без зонта, в курточке без капюшона. Увидев меня, она чуть-чуть улыбнулась, но ничего не сказала. Я сел рядом и приподнял зонт так, чтобы он накрывал нас двоих. Некоторое время мы молчали.
- Я знала, что ты придешь, - сказала наконец Таня.
Ее обычно звонкий голос был тих. Я посмотрел на нее, но она глядела вдаль.
- Как твой синяк? - спросила Таня.
- В порядке. До свадьбы заживет.
Она кивнула, но головы не поворачивала.
- А почему ты без зонта? - спросил я. - У тебя все лицо мокрое.
- Это не дождь.
Таня наконец посмотрела на меня. Ее карие глаза будто отяжелели от чего-то, стали больше. Она отвела взгляд и опустила голову.
- Что случилось? - спросил я.
Таня ответила не сразу.
- Я сегодня ночью не спала. Не могла уснуть. Только в подушку плакала. - Таня все смотрела вниз - Он с Ленкой целовался. С моей подругой. На моих глазах. Специально. Ладно, это я переживу. Но…
Она глубоко вздохнула, будто что-то сдерживая в себе.
- Он сказал, что никогда ко мне ничего не чувствовал. Ему было просто лестно мое внимание. Просто самоутверждался. Повышал свой авторитет среди ребят. Он сказал, что на самом деле хотел только одного: переспать со мной. Он сказал, что специально распускал в моем отряде обо мне пошлые сплетни. Он сказал… Он назвал меня… А еще…
Она не закончила. Не смогла закончить. Отвернулась, потому что это был не дождь.
- Почему нельзя просто уйти? Почему надо обязательно напоследок говорить и делать гадости? Зачем?
Эти слова Таня произнесла уже сквозь слезы. Она плакала. Я взял ее за руку. Она вытирала слезы, но они возникали снова и снова. Она все хотела закончить, но и слова возникали снова и снова.
- Если это правда - я его ненавижу. Если это ложь - я его не понимаю. Значит, он просто хотел сделать мне больно. И он своего добился.
Таня сжимала мою руку.
- Мне и так было плохо. Зачем же… - Она говорила срывающимся голосом. - Ведь лежачего не бьют… Зачем?..
Больше она ничего не говорила - только беззвучно плакала. Дождь стал идти сильней, будто соревнуясь с ней. Я держал Таню за руку. Мне хотелось что-то сказать, но слов не находил. Потом понял - и тепла руки достаточно.
Через десять минут дождь неожиданно закончился. Небо постепенно начало светлеть, послышался посвист птиц. Река, до того исходившая рябью, замерла. Я сложил зонт, посмотрел на Таню. Она уже не плакала. Не глядя на меня, тихо сказала:
- Прости. Я никогда не плачу при ком-то. Даже при родителях.
- Ничего, - я легонько сжал ее пальцы.
Таня вздохнула, тряхнула головой. Ее челка сбилась.
- Я до сих пор не научилась разбираться в людях, - сказала она. - И до сих пор верю в женскую дружбу.
- Зачем ты со всеми ними общаешься?
- Я, как ты, не могу. Ни с кем не общаться. Без людей мне так же плохо, как и с ними.
Таня все еще держалась за мою руку. Небо просветлело окончательно, пробилось солнце. Низко над рекой пролетела стая птиц, резко взмыла к небу. Сквозь одно облако начала расти радуга. Она полукружьем спустилась к противоположному берегу реки. Таня сказала:
- Я поняла теперь, почему ты мне напоминаешь Маленького принца. Меня окружает пустыня. Самая настоящая пустыня. И единственно живой здесь - это ты. Ты настоящий.
Таня повернулась ко мне и посмотрела в глаза.
- Как хорошо, что я тогда зашла в библиотеку. Спасибо тебе за все.
Она поцеловала меня в щеку. У нее было горячее дыхание и теплые губы. Я, кажется, покраснел. Потом осторожно поправил Тане челку так, как ей больше шло - налево. Ее глаза были еще влажны, но она улыбалась.
Перед отъездом из лагеря мы с Таней обменялись телефонами. Она еще написала свой домашний адрес. "Вдруг надумаешь ко мне приехать, покажу тебе все Иваново", - сказала Таня. Мы договорились встретиться в "Сосновом бору" на следующее лето. Бумажку с ее телефоном и адресом я сунул под стекло на самое видное место, но позвонить сразу не решился. На следующий год, оказавшись в лагере, Тани я там не обнаружил. Вернувшись через месяц домой, наконец набрал ее номер. На том конце провода ответили, что Елисеевы здесь больше не живут.
Иногда я вспоминал ее. Вспоминал шашечные баталии, заплыв на речке, свой первый танец и синяк от Кваса. Клочок бумаги под стеклом через некоторое время истерся, и спустя два года я его выбросил.
Мы вновь встретились с Таней шесть лет спустя. Совершенно случайно.
Глава 11
* * *
Я встретил Таню после шестилетнего перерыва в субботу, 14 февраля. В этот день обычно отмечают День Святого Валентина - праздник, который очень любила моя первая девушка. Помнится, о Дне всех влюбленных она заговорила еще за три месяца до того, как он наступил. Мы тогда только начали встречаться. Она спланировала, куда мы пойдем, чем будем заниматься, и даже что подарим друг другу.
Но за два дня до знаменательной даты моя девушка заболела гриппом. И отмечать праздник пришлось у нее дома.
Спустя пару лет День всех влюбленных я встречал уже в одиночестве. Я еще не знал, что как раз в это время Аня собирается послать по электронной почте то самое письмо с фотографиями, которое случайным образом попадет ко мне.