Накануне "Мая"
Игорь Мельник
В середине 80-х в стране появились молодёжные центры, задача которых – организация досуга советской молодёжи. Это была различного рода деятельность, от проведения концертов модных, часто – любительских групп, до работы разных кафе и видеосалонов.
Один из таких центров приютил под своим крылом и наш полупрофессиональный "Сюрприз", предоставив репетиционную базу и аппарат Regent гэдээровского производства. Мы были счастливы, сочиняли песни и исполняли их на студенческих дискотеках МВТУ имени Баумана, при котором и был организован центр молодёжного досуга. Да ещё и кое-какие деньжата зарабатывали своим творчеством.
О чём ещё можно было тогда мечтать?!
Репетировали мы прямо на сцене концертного зала, обычно после основной работы, а в выходные – с 11 утра, чтобы вечером здесь же отыграть концерт. В один из таких дней, в очередной раз прогоняя программу и наезжая друг на друга по поводу исполнения, мы заметили молодого человека, стоящего возле входных дверей зала. Он с неподдельным интересом вслушивался в издаваемые нами звуки: программа "Сюрприза" была ориентирована на мелодический тяжёлый рок с элементами реггей, арт-рока и битловских распевок. В общем, что сами слушали, из того коктейль и мешали.
Во время перекура молодой человек уверенно подошёл к сцене и громко известил нас:
– Через два месяца едем в Будапешт!
Это был худенький парнишка невысокого роста, судя по говору, не москвич, одетый в беспритязательный коричневый костюм. На лацкане пиджака алел значок то ли победителя какого-то социалистического соревнования, то ли очередной ленинской трудовой вахты. На расстоянии этот флажок очень смахивал на знак члена Политбюро. В те времена повсеместно красовались портреты руководства партии, то есть – страны, и у каждого из членов были такие значки, так что все граждане были в курсе, что это такое.
Мы немного обалдели от такого напора и в свою очередь тоже весьма агрессивно поинтересовались у незнакомца:
– А ты кто такой, министр культуры, что ли?!
– Андрей, – коротко представился молодой человек. – После репетиции приглашаю вас на третий этаж в общагу, я вам кое-что покажу.
Я обратил внимание на его речь. Молодой человек сыпал номенклатурными заготовками бывалого партийного чиновника. Выглядело это забавно ещё и потому, что явно контрастировало с его внешним видом.
Не помню, о чём он ещё говорил, но хорошо запомнил, что впечатление об Андрее сложилось не очень, из-за его нагловатой самоуверенности, присущей всем аферистам и большинству комсомольских работников.
Быстро закончив репетицию, заинтригованные предложением, мы поднялись в одну из комнат студенческого общежития МВТУ, где уже было человек пять студентов. Один из них ставил бобину на магнитофон "Комета". А ещё здесь бегал и суетился наш новый знакомый. Андрей гордо развернул перед нами сногсшибательный глянцевый плакат, на котором он красовался в полосатом чёрно-белом костюме, а огромные фигурные жёлтые буквы кричали: "Андрей Разин!".
Все были сражены наповал, о таком постере мы и мечтать не могли! Он был сделан так круто, от плотной глянцевой бумаги до самой фотографии, что мы изумлённо выдохнули:
– Вот это фирма!..
Может, это восходящая суперзвезда, о которой мы ещё не слышали? Хорошо бы познакомиться с его творчеством, поучиться уму-разуму у Разина!
В ожидании шедевров от нашего загадочного знакомца, все кое-как расположились в тесной комнатке общаги. Но с началом незамысловатых аккордов, сыгранных на простеньком синтезаторе, мы услышали не первую песню, а примерно следующее: "По оценкам американского журнала Billboard, в Советском Союзе появилось новое поколение поп-исполнителей, которое в ближайшее время взорвёт мировую индустрию шоу-бизнеса. Одним из его ярчайших представителей является певец Андрей Разин…"
И такая пурга мела ещё несколько минут.
Мы переглядывались и, затаив дыхание, ждали начала первой Композиции (иначе и не скажешь после такой-то затравки!). Наконец, пошла аранжировка в стиле Modern Talking, и тоненький скрипучий голосок стал что-то мямлить, почти не попадая в ноты. Мы были шокированы в очередной раз. Остальные молча слушали, притопывая в такт и качая головами. Эта картина стала вызывать у нас приступы животного, то есть исходящего из живота, смеха. Я и наш басист Валентин потихоньку начали резвиться и перешёптываться, отпуская шутки в адрес исполнителя и его слушателей. Где-то в середине третьей песенки, сославшись на неотложные дела, давясь от смеха, мы все выскочили в коридор и только здесь позволили себе оторваться, чтобы не обижать честную компанию, оставшуюся в комнате.
– Ну и жулик! – подвёл итоги прослушивания наш гитарист Альберт.
Через неделю Андрей снова появился у нас на репетиции и сообщил о предстоящем сольном концерте в Лужниках. После чего попросил одолжить какую-нибудь старую ненужную гитару для музыканта своей группы. Мы откровенно рассмеялись ему в лицо, но Альберт, стараясь держать серьёзную мину, поинтересовался:
– А для гитариста команды, собирающей Лужники, "Урал" подойдёт?
Мы грохнули по новой, Альберт же серьёзно продолжал:
– У меня валяется где-то на антресолях… Правда, у него нескольких струн не хватает и гриф треснул, зато в порыве рокерского экстаза можно долбануть гитарой о сцену – не жалко!
Мы дружно присели на корточки и, как могли, ловили ртами воздух.
– Вся беда в том, – почесал затылок Альберт, – что сцена может рухнуть раньше, чем этот тяжеленный монстр совкового производства даст вторую трещину.
К нашему удивлению, Андрея ничего не смутило. Будто не замечая подколов, он сообщил нам по секрету, мол, гитарист в Луже будет бутафорский, так что гитара нужна только для вида. А какая она, с трибун огромного стадиона всё равно никто не разберёт.
Как и договорились, вскоре Алик отвёз Разину страшный чёрный "Урал" с хромированными датчиками и пластиковой зелёной накладкой на деке.
А вскоре мы узнали, что концерт в Лужниках собрал восемьдесят тысяч зрителей. Правда, вместе с Андреем в нём ещё участвовали футбольные сборные СССР и ФРГ.
Дело в том, что Разин каким-то образом сумел договориться с руководством стадиона о выступлении под фонограмму в перерыве товарищеского матча. При этом цена на входной билет была увеличена на пятьдесят копеек. То есть, если билет на футбол стоил два пятьдесят, то с культурной программой – три рубля. Пришедшему посмотреть на Шумахера, Маттеуса, Литтбарски и Фёллера народу была по фигу такая разница в цене. Тогда на эту разницу со всех билетов можно было купить кооперативную квартиру в престижном районе Москвы.
Андрея мы больше не встречали, но года через два услышали, что некий Андрей Разин, племянник Михаила Горбачёва, организовал группу, от которой с ума сходят миллионы людей. А группа эта – чуть ли не новые советские битлы, взращённые в детском доме…
Как-то уже после распада "Сюрприза" весь бывший состав группы собрался отметить мой день рождения.
Стоял тёплый майский денёк, окна были нараспашку, а из них неслось наперебой: "Белые розы, белые розы, беззащитны шипы…" Наш басист Валентин разлил всем "с горбом" – по полному гранёному стакану портвейна "Три семёрки", а затем, задумчиво покосившись на поющие про шипы окна, выдал тост:
– Угораздило же тебя родиться в мае!
И залпом выпил.