* * *
Во сколько бы ни приходили к бассейну Тодд и Эрон, Сара с Люси всегда являлись минут на десять позже. Тодд не понимал, как ей это удается, но это повторялось каждый день и, следовательно, не могло быть простым совпадением. Наверное, Саре казалось очень важным не появляться у бассейна первой и не выдавать тем самым своего нетерпения.
Каждый день, поджидая ее в тени большого дуба, Тодд убеждал себя, что именно сегодня чары развеются и он наконец-то опомнится и поймет, что глупо рисковать счастливым браком ради женщины, которую он едва знает и на которую при других обстоятельствах даже не взглянул бы, и - что еще хуже! - заставлять ребенка участвовать в этом обмане. Иногда он даже мысленно репетировал речь, с которой обратится к Саре, - вернее, не речь, а какие-то на живую нитку сшитые обрывки фраз, выдернутых из фильмов или песен: Наверное, мы сошли с ума, Сара, надо остановить это безумие, пока не поздно, возможно, если бы мы не впутали в это детей… мне очень тяжело Сара, давай останемся друзьями…
А потом Тодд видел, как она идет к нему по бетонной дорожке, широко улыбаясь и размахивая соломенной сумкой, и все заготовленные заранее фразы вылетали у него из головы и лопались в воздухе, точно мыльные пузыри. Она пришла! Она уже здесь! Он с радостью наблюдал за тем, как Сара расстилает на траве свое полотенце, расстегивает темно-синий пляжный сарафан на пуговицах (она купила его через пару дней после того, как начался их роман), поправляет красный купальник, и в очередной раз признавался самому себе, что он опять ошибся и заклятие продолжает действовать и сегодня он, как ни странно, хочет ее ничуть не меньше, чем вчера.
Странным это было, потому что Сара совсем не принадлежала к тому типу женщин, который обычно нравился Тодду. Возможно, раньше у него просто не хватило бы воображения для того, чтобы разглядеть что-то привлекательное за ее не особенно красивым лицом и далеко не идеальным телом. Да и с какой стати он стал бы ее разглядывать? Раньше Тодд выбирал только тех девушек, которые нравились всем: высоких блондинок с надменными, капризными лицами или миниатюрных брюнеток с большими карими глазами и очень большой грудью, гибких экзотических азиаток или будущих моделей, вслед которым поворачивались все головы. Такие девушки начиная с десяти лет не испытывают недостатка в поклонниках, и большинство парней даже не решаются к ним приблизиться. Никогда Тодду не приходилось ни идти на компромиссы, ни мириться с несовершенством - то есть делать то, к чему другие привыкают еще со времени первых школьных влюбленностей. И никогда раньше он даже не подозревал о существовании простой истины, в которой теперь заново убеждался каждый день: красота - это не главное, и она вообще не имеет большого значения, а таинственная связь возникает между двумя людьми не на уровне кожи и даже, возможно, не на уровне тела. Тодд даже гордился силой своего желания. Она словно являлась доказательством того, что он повзрослел и его горизонты расширились, как будто он узнал какие-то дальние страны или научился любить экзотические блюда.
Раньше его всегда смущала мысль о том, что пожилые люди тоже занимаются сексом - об их дряхлых, покрытых пигментными пятнами телах, о волосках, вырастающих в неправильных местах, о посторонних запахах и неприятной близости к смерти. Иногда Кэти шутя спрашивала, будет ли он по-прежнему любить ее, когда у нее выпадут зубы и грудь отвиснет до самого пола. Разумеется, он отвечал, что будет. А что еще можно ответить? Но по правде говоря, он просто не мог представить себе Кэти старухой, а себя - стариком, который, хрустя костями, взбирается на нее. Кэти, переставшая быть красивой, уже не будет Кэти. А занимаясь любовью с Сарой, Тодд уже несколько раз, в какой-то странной эйфории, думал о том, что так же радостно будет трахать ее, когда им обоим исполнится восемьдесят и у них не останется зубов, и что никакого значения не будет иметь то, как они оба при этом выглядят. Правда, подобные мысли он старался держать при себе, опасаясь, что Сара не сочтет их за комплимент.
Как ни старался Тодд убедить ее в обратном, она продолжала считать, что недостаточно красива для него, и стесняться своей внешности. Она часто и с восторгом говорила о его квадратном подбородке, широких плечах и прочем и тут же начинала жаловаться на собственные несовершенства: пережженные волосы, упорно не желающий исчезать жир на животе, слишком темные соски. "Мне так нравится твой рот, - говорила Сара. - Я так ненавижу свои уши". Она восхищалась золотистым пушком на его руках и неровно растущим передним зубом, но проклинала маленькую родинку у себя на спине. У тебя такие тонкие пальцы. А у меня - как сосиски.
Ради него Сара старалась выглядеть лучше, и Тодда трогали ее усилия. Вчера новая помада. Сегодня сережки. Она выщипала брови и сделала дорогую стрижку. Купила пляжный сарафан. И босоножки на платформе. В день матча Сара пришла к бассейну со свежим педикюром. Ничего ему не говоря, она просто вытянула ноги и пошевелила в воздухе пухлыми, коротенькими пальцами с пятнышками синего перламутрового лака, которые теперь напоминали ряд перевернутых восклицательных знаков.
Накануне Сара неожиданно испугалась, когда Тодд попытался взять ее большой палец в рот. "Нет!" - вскрикнула она и отдернула ногу. Это слово впервые прозвучало в процессе их довольно смелых и разнообразных сексуальных экспериментов.
- Почему?
- У меня некрасивые ноги. Не надо.
- А мне нравятся.
- А мне - нет.
Ее ступни и правда были не особенно красивыми. Широкие и небольшие, они казались какими-то примитивными. Особенно она стеснялась ногтей, некоторые из которых были испорчены грибком. Даже сейчас, после профессиональной обработки, они выглядели далеко не идеально.
- Совсем не обязательно было это делать, - сказал Тодд.
- Мне хотелось, - возразила она. - Тебе нравится?
Он быстро оглянулся на детей. Эрон демонстрировал Люси свою коллекцию динозавров, разрешая подержать в руках наименее ценные экземпляры. Вытянув ногу, Тодд большим пальцем погладил ступню Сары.
- Очень нравится. Десять маленьких сладких леденцов.
* * *
В этот день, впервые за две недели, у Тодда возникла проблема с эрекцией. Дело было не в Саре. Просто в голове у него все время звучал голос их тренера из колледжа, напоминающий о том, что заниматься сексом перед игрой - непростительная глупость.
"Парни, - обычно говорил тренер Бриден в пятницу после тренировки, - с этого момента и до завтрашнего утра вы должны дать своим перчикам выходной. Те из вас, которым посчастливилось найти понимающих подружек, могут просто объяснить им, что вплоть до игры объявляется сухой закон. А тем, которые связались со стервами, лучше просто не встречаться с ними сегодня. Пусть тоже отдохнут. Уверен, они это заслужили. Завтра на поле мне нужны обозленные и голодные бойцы, а не мямли в бархатных смокингах со слабыми коленками и мечтательными мордами. - Потом тренер хитро улыбался и добавлял: - Чтобы выразить солидарность с вашими муками, я, в свою очередь, клянусь в течение ближайших двадцати четырех часов воздержаться от всех физических контактов с миссис Бриден. Впрочем, те из вас, кто имел несчастье ее видеть, поймут, что с моей стороны это не такая уж большая жертва".
Конечно, советам тренера Бридена не стоило особенно доверять. Этот приземистый коротышка с толстой шеей и предпосылками незаурядного оратора был приверженцем старой школы и всех ее предрассудков ("упражнения на растяжку травмоопасны", "пить воду во время матча вредно", "боль полезна"), которые впоследствии были развенчаны более молодыми и образованными тренерами. В глубине души Тодд понимал, что это просто суеверие вроде того, что нельзя проходить под лестницей или купаться в течение часа после обеда, но ведь он старался по возможности не делать ни того, ни другого.
- Что случилось? - Сара, стоящая на четвереньках, оглянулась на него через плечо. - Я сделала что-то не так?
- Нет, дело не в тебе. Просто я сегодня не могу ни на чем сосредоточиться.
Она попыталась помочь: уложила его на спину и попросила закрыть глаза и расслабиться. Потом языком прикоснулась к его груди, медленно двинулась вниз, облизала пупок, опустилась еще ниже. Это подействовало, но только до тех пор, пока Тодд не вспомнил вдруг о том, как ужасно он сыграл тогда в матче в День Благодарения (жалкие пять ярдов за шестнадцать пасов, да еще три из них перехватила защита) после сюрприза, устроенного Амандой Морриси. Он вздрогнул и открыл глаза.
- Да ладно, - сказал Тодд, пытаясь справиться со своим телом. - Наверное, не стоит стараться.
- Но мне нравится.
Он приподнялся, опершись на локоть:
- Может, устроим сегодня перерыв?
Сара подняла голову и рукой вытерла рот:
- Как хочешь.
Она казалась такой расстроенной - раньше Тодд никогда не предлагал "устроить перерыв", - что он решил объяснить ей, в чем дело. С неожиданной робостью он рассказал, что сегодня "Стражи" открывают сезон и что его место в команде пока под вопросом. Некоторые ребята - а они все полицейские, люди, которым приходилось бывать под огнем, - считают его слабаком, который сломается при первом же серьезном натиске, и сегодня он намерен раз и навсегда доказать им, что имеет право на место в команде.
- Я всегда нервничаю перед играми, - добавил он. - В школе меня иногда даже рвало в раздевалке. Наверное, таким способом организм пытался избавиться от стресса.
- Меня тоже рвало в школе, - призналась Сара. - Таким образом мой организм пытался избавиться от лишних калорий.
Тодд не был уверен, что это шутка, поэтому просто вежливо улыбнулся.