* * *
– Это была идеальная пара! – слышал я уже в пятый раз за десять минут, которые отсчитывали электронные часы на стене небольшого кафе, куда я пригласил Веру Ивановну.
Она все время поджимала губы и немного пожевывала ими воздух перед тем, как произнести очередную сентенцию.
Производила впечатление образованного человека – безупречные манеры, вежливость в каждой интонации, аккуратная прическа, ухоженные руки. На коленях она держала маленькую сумочку-клакер кремового цвета и время от времени щелкала ее замочком. Это единственное, что выдавало ее волнение.
Я решил зайти с другой стороны и сказал как можно любезнее:
– Давно ли вы служите у господина Алекса?
– Давно. И очень этим довольна.
– А где работали раньше?
Она помолчала, а потом сказала с вызовом:
– Я преподаватель физики. Работала завучем в школе-колледже при Политехническом институте. Но, сами понимаете, потом, в период кризиса, выбирать не пришлось…
Я кивнул, думая о ключике к этой вежливой даме: где он находится и как открыть ее губы хотя бы на один лишний миллиметр.
– Вера Ивановна, – сказал я. – Ваш хозяин – человек прекрасный, но и у него есть свои враги. Моя цель – снять с него все подозрения. Если вы мне в этом поможете, буду очень благодарен. Я вас не задержу надолго, но расскажите хотя бы то, что знаете. Ваше определение "идеальная пара", как вы сами понимаете, не может устроить меня до конца.
Она вздохнула.
– Ну что же я тут могу сказать? Не в моих правилах обсуждать хозяев. Но это действительно была идеальная пара. Любили друг друга. Никогда не слышала от них разговоров на повышенных тонах. Господин Алекс очень ее любил. Цветы, подарки каждый вечер… Госпожа Тамила сама готовила, занималась хозяйством и никогда меня не ругала. Хорошая была девушка. Жаль, что потом так быстро проявилась болезнь…
– Когда и как проявилась болезнь, вы заметили?
– Наверняка сказать не могу. Через пару месяцев после свадьбы хозяйка стала немного нервной. Но в целом оставалась спокойной и вежливой. Это все, что я заметила. Все, что могу сказать.
– Вы присутствовали в доме, когда она покончила с собой?
– Моя комната находится в другом конце дома! О трагедии я узнала только утром, когда приехали "скорая" и милиция. Мы очень плакали тогда. Я еле успокоила Алика… Он всегда был очень ранимым.
"Алика" – что-то новенькое в ее лексиконе по отношению к хозяину.
Эту деталь я отметил и отложил в свою копилку, но сейчас решил не акцентировать на ней внимания.
– Вы знали, что госпожа Тамила – выпускница элитарного женского лицея?
– Конечно! Господин Алекс никогда бы на другой не женился!
Она тяжело вздохнула (это не прошло мимо моего внимания!) и продолжила:
– Там учатся девушки с безупречным воспитанием и репутацией. Все его друзья, коллеги и знакомые берут себе жен именно из этого лицея!
"Ну и что мне делать дальше?" – подумал я, выслушивая то, что уже знал и сам. Решил зацепиться за одно слово и спросил, глядя ей прямо в глаза:
– А много ли было других?
– Что?
– Вы сказали: "на другой". Вот я и спрашиваю: много ли было других претенденток на сердце господина Струтовского?
– Да вы, наверное, молодой человек, не в своем уме?! – потеряла терпение Вера Ивановна. – О таких вещах спрашивайте у… у базарных баб! Я ценю свое место. До свидания.
Она резко поднялась. Я даже не успел проводить ее до двери, как она уже была на улице. Махнула рукой, останавливая такси, и отъехала, гордо глядя перед собой.
* * *
…Я вернулся домой, накормил Кошку, забыв, кормил ли я ее раньше.
С таким хозяином она должна была стать колобком уже через пару ближайших дней. А также забыл, что совсем не спал и вообще не раздевался на протяжении последних суток.
Но меня охватила жажда деятельности и ощущение – довольно странное, – что я напал на след.
Это было неопределенное, шаткое чувство, едва заметное, как… как запах из-под горячего утюга, который стоит на белоснежной рубашке и вот-вот должен прожечь ее. И пока длится этот момент, у тебя есть возможность предупредить сожжение и спасти рубашку.
Почти наобум, пользуясь внезапным приступом бешеной интуиции, я нашел контактные телефоны физико-математического колледжа при Политехе. К интуиции добавился еще и приступ дерзости, присущей авантюристам и, может быть, аферистам. Ведь, услышав полусонное "Алло…" и название заведения в телефонной трубке, я приветливым, бодрым и глуповатым голосом выпалил следующее:
– Верочка Ивановна? Дорогая "учительница первая моя", завуч мой милый! А я только что из-за границы – мечтаю отблагодарить вас лично за науку! Помните, как вы…
И тут, по всей логике событий, меня прервал уже не сонный, а довольно энергичный голос:
– Подождите, подождите! Вам кто нужен? Если Вера Ивановна Слонко – она у нас уже лет пять как не работает.
– Неужели? – изобразил я крайнюю степень растерянности, радуясь, что у меня появилась возможность узнать об этой Вере Ивановне больше, чем она того хотела бы. – Жаль. А где она сейчас, как ее найти? Она жива-здорова?
В трубке колебались.
И я решил повлиять приемом личного обаяния и выудил у собеседницы ее имя и отчество, а также то, что она весьма неплохо знала вышеупомянутую Веру Ивановну Слонко. Я давно заметил, когда у человека спрашиваешь, как его зовут, общаться становится намного проще.
Людмила Степановна – так звали бывшую коллегу нынешней домработницы, очевидно, скучала в приемной и поэтому охотно сообщила, что… (А теперь – стоп! Я чуть не укусил себя за руку!) …что сейчас завуч прославленного колледжа работает у своего бывшего ученика, а теперь известного бизнесмена и общественного деятеля, сына "депутата и кандидата", Алексея Константиновича Струтовского.
Я все-таки укусил себя за руку: так вот откуда взялось это ласковое "Алик". Хорошо, что я не ошибся, отметив это.
– У Алешки? Неужели?! – неподдельно обрадовался я. – О! Как же я отстал от жизни своих однокашников! Так он теперь большой человек… Но извините, что надоедаю, как же она отважилась на этот шаг…
– Ну так вы знаете, какая у нас здесь зарплата? – вздохнула Людмила Степановна. – А у Алексея она живет как у Христа за пазухой. Правда… – в трубке злорадно хмыкнули. – Она, видимо, хотела большего…
Тут уж хмыкнуть пришлось мне: неужели эта не первой свежести дама надеялась на симпатию своего юного ученика?
В более тактичной форме я высказал эту мысль вслух. И мысленно прославил женскую разговорчивость, поскольку через секунду узнал, что…
– Они же дружили с первого класса – Алик и Лена, дочь Веры Ивановны, которая училась в том же классе. Ну вы, наверное, это знаете, если учились вместе! Потом Алексей отдалился, стал большой шишкой. Вот она, наверное, и решила подсунуть ему свою дочь – "с доставкой на дом"! Нанялась к нему, чтобы свести их. Теперь, видишь, нянчит байстрюка! И думает, что об этом никто не знает…
Ничего себе!
Если бы я знал, как легко работать следователем, пошел бы сразу в юридический! Через каких-то пять минут передо мной нарисовалась полная картина жизни Веры Ивановны, а ее нервные пальцы, которые все время щелкали застежкой клакера, только добавили к портрету определенные штрихи.
Я поблагодарил Людмилу Степановну за откровенный разговор, пожелал счастья-здоровья в ее нелегком педагогическом труде и положил трубку, полностью удовлетворенный своими неожиданными способностями.
Думаю, следующая встреча с учительницей-домработницей будет гораздо интереснее! И вряд ли стоит откладывать ее. Ведь все, что я сейчас делал в какой-то лихорадке, как это ни странно, было ради Пат. Даже задание Тамары Александровны отошло на второй план. Я понимал: как только соберу все сведения о смерти ее внучки, это даст мне козыри в борьбе за ту, которая…
Которая пока что не прислала мне ни одной эсэмэски.
Решил еще раз поговорить с домработницей, а ночью выехать к той благодатной дыре в живой изгороди! Позвоню и скажу, что Кошка умирает без нее – не ест и не пьет!
Хотя Кошка довольно хорошо делала и то и другое.
Из нас двоих не ел только я…
Но не думаю, что это имело бы для Колибри хоть какое-то значение…
Я снова набрал домашний номер Алекса.
– Это опять вы? – услышав мой голос, строго воскликнула Вера Ивановна. – Не много ли звонков за один день? Вы хотите, чтобы я пожаловалась хозяину? Берегитесь: у вас будут огромные – я не шучу! – неприятности! Это я вам обещаю.
Но я и не думал сдаваться и сразу пошел в наступление, тщательно подготовленное полученной от уважаемой Людмилы Степановны информацией:
– Боюсь, что неприятности будут у вас!
– Это почему же? – в ее голосе послышался вызов.
И я произнес металлическим голосом:
– Вера Ивановна Слонко, вы подозреваетесь в причастности к смерти жены вашего хозяина с целью завладеть его наследством в пользу вашего незаконнорожденного от него внука!
Не знаю, правильно ли я сформулировал свое обвинение, но на том конце трубки послышалось легкое квохтанье и лепетанье. Я выдержал огромную паузу, пока оно прекратилось, и услышал сдавленный, совсем другой голос, который, кажется, шел из подземелья:
– Это не так… Умоляю… Я готова еще раз встретиться с вами…
Я не был милосердным.
Назначил ей встречу через двадцать минут на том же месте.
"Если она возьмет реактивный самолет, то может успеть", – злорадно подумал я и бросил трубку…