Потому что это заведение, куда не приходят потусоваться. Сюда приходят просто покушать. Простые работяги с аэродрома после работы заходят обсудить свои проблемы, пожарные из соседней части, дальнобойщики, патрульные машины. Иногда заглядывают лихие ребята с толстыми золотыми цепями на бычьих шеях. Но для них всегда накрыт стол внутри вагончика. Они не любят, когда на них смотрят во время приема пищи.
Все они приходят сюда запросто, в пыльных одеждах, с немытыми руками, как к себе домой, как на маленькую коммунальную кухню. И именно в этом и есть самый смак этого заведения. Фишка! Как теперь говорят.
И, конечно же, шашлык.
Он здесь всегда получается таким вкусным. Что просто хочется проглотить вместе с ним свой язык. Ни разу нам не подали здесь обгоревшего мяса, угольков. Ни разу. Не было здесь и такого случая, чтобы мясо здесь было плохим. То есть не свежим, или жирным, или сухим.
Шашлык здесь всегда сочный, так что жир капает с шампура, хорошо прожаренный и румяный.
Мы потом часто с Мариной обсуждали, почему здесь такой вкусный шашлык, и пришли к такому выводу, что все дело как раз в простой обстановке. Здесь все направленно на то, ради чего собственно и ходят люди в кафешки такого уровня. Ради хорошего куска мяса. Здесь все так сбалансировано: постоянные клиенты, небольшой объем, средняя цена, что хозяину не надо спешить, не надо обманывать, не надо изворачиваться. Надо просто делать хороший и вкусный шашлык. И еще опыт!
Не скрою, я тоже умею делать шашлык, и всегда когда мы собираемся на какие-то пикники, я с охотой берусь за это дело, но поскольку это бывает нечасто, то мне приходиться каждый раз вспоминать всю технологию приготовления заново. А здесь этого нет, здесь хозяева находятся постоянно в тонусе.
И поэтому шашлык у них получается отменным…
Хотя нет. Есть, наверное, еще одна причина. И, пожалуй, самая важная! Именно она заставляет хозяина заведения лично подходить к нам, своим первым за сегодня клиентам, и извиняться, что шашлык еще не готов, а потом самому подходить к мангалу и проверять жар. И кричать на своего сына, что он положил не те дрова, и со злостью срывать с шампура непонравившиеся ему куски мяса и кидать их собакам. И причина этому - любовь!
Любовь к своему делу, любовь к женщине, к жизни. Я это знаю точно, потому что сам встаю к мангалу только тогда, когда хочу приготовить еду для любимой женщины.
Но с этой стороны мы с принцессой ни разу не обсуждали наше кафе. Почему? Не знаю. Наверное, ход не доходил.
А может, потому что знали это и не видели смысла обсуждать очевидные истины.
О глазах и губах
- За тебя! - я поднимаю свой стакан и аккуратно чокаюсь краешком с ее стаканом.
- Что опять за меня?
- Конечно, а ты разве не заметила, мы всегда пьем только за тебя?
Я отщипываю краешек лаваша и прогоняю им чувство голода. Но делаю это скорее инстинктивно, не осознано, потому что все мое внимание проковано к губам Марины. Мне интересно в них все до мельчайших деталей.
Шашлык большой розовой дымящейся горкой уже давно лежит посередине стола на большом блюде, а я все никак не могу оторвать своего взгляда от губ принцессы.
Она аккуратно берет один кусок на вилку и перекладывает себе в тарелку. Медленно разрезает его пластмассовым ножичком и отправляет себе в рот.
- Не смотри на меня. Я не могу есть, когда ты на меня смотришь.
- Ой, извини, - спохватываюсь я и опускаю голову.
Наверное, мне тоже надо что-то поесть. Ведь еще минуту назад мой желудок издавал звуки, похожие на рев раненого бизона. И я с неистовством набрасываюсь на свою порцию. Мясо мягкое, легко рвется зубами, и я, кажется, начинают даже покряхтывать от удовольствия. Чувствую на себе ее взгляд.
- М-м-м, - выдавливаю из себя фразу, - тебе можно на меня смотреть, а мне нельзя? Так нечестно!
Мой рот заполнен и поэтому получается что-то нечленораздельное.
Марина улыбается и говорит мне одними глазами: "Мне нравиться смотреть, как ест мой голодный мужчина!" "Мой мужчина!" Может быть, когда-то она произнесет эти слова вслух? Может быть? Мне очень бы этого хотелось. Ну, я знаю, что сейчас она произносит эту фразу только глазами. Сейчас ее губы плотно сомкнуты и даже под страхом смертной казни она не скажет эти слова вслух.
Поэтому мне ничего не остается делать, как отвести свой взгляд от ее сжатых губ, снова опустить голову и уткнуться глазами в свою тарелку.
Наконец приходит чувство насыщения, от выпитого пива слегка кружиться голова, а вместе с этим поднимается настроение. Границы мира снова расширяются. Я замечаю, что мы в кафе уже давно не одни. Соседние столики заняты людьми. Хозяин бегает вокруг них и принимает заказы.
Столики стоят так, что слышать, о чем за ними говорят, невозможно, можно только видеть, как шевелятся губы людей, и угадывать их разговоры.
Для меня это самое любимое занятие. Сидеть где-нибудь в углу кафе и наблюдать о том, как разговаривают люди. Наблюдать и угадывать. Это интереснее, чем даже смотреть кино. И я пытаюсь пристрастить к этому занятию свою принцессу.
- А ты никогда не думала, на что похожи человеческие губы?
- Нет. На что?
- На открытую рану.
Принцесса поднимает брови, краешки ее губ чуть сжимаются.
- Почему?
- Ну, присмотрись внимательнее на человеческое лицо. Такое впечатление, что когда-то давным-давно у человека рта не было совсем. Было просто ровная гладкая кожа. И кто-то очень жестокий полоснул человека лезвием бритвы по коже и нанес ему открытую рану.
- А зачем он это сделал?
- Не знаю, наверное, чтобы сделать человека несчастным.
- Несчастным? - соболиные брови Марины снова взлетают вверх.
- Ну, да! Ведь любое слово, произнесенное вслух, есть ложь.
Марина обводит глазами кафе.
- Ты хочешь сказать, что все эти люди, которые сидят за столами, врут друг другу.
- Да. В той или иной степени. Знаешь, очень интересно наблюдать за людьми со стороны. Сразу видно, кто кому и зачем врет.
Марина тут же берет быка за рога.
- И ты мне все время врешь?
Смеюсь.
- И я, обязательно. Ну, если не вру, то привираю. Точно.
Марина надувает губы.
- Я никогда не вру.
Тяжело вздыхаю и соглашаюсь с этим.
- Да, я еще ни разу не поймал тебя на несоответствии.
Марина мгновенно взрывается и чуть не бросает в меня салфеткой, которой только что вытирала губы от томатного соуса.
- Что значит "не поймал", ты не мог меня поймать, потому что я никогда не вру. И теория твоя дурацкая. Врут только одни мужчины. Понял!?
Реакция Марины меня смешит. Я тихо трясусь от смеха, но, чтобы успокоить ее, соглашаюсь со всеми доводами.
- Конечно-конечно, родная! Ты как всегда права.
Ловлю ее пальцы, притягиваю к своим губам. Начинаю целовать подушечки пальцев. Кожа на губах тонкая, а подушечки пальцев очень чувствительные. Между нами снова пробегает электрический разряд.
- Но это все равно не меняет. Губы ведь действительно похожи на рану.
Она кивает головой.
- Ну пусть похожи. Слушай, хватит мне морочить голову. Ты поел?
- Поел.
- Тогда, может, поедем отсюда. А то здесь что-то шумно стало.
Вечер действительно уже вошел в свои права. Хозяин сделал музыку погромче, а посетители кафе стали чаше заказывать пиво, чем шашлык. У кого-то даже на столах появилась водка, хотя я точно помню, что в меню такого продукта не было. Да и пить в жару водку. Бр-р-р!
- Поехали? А куда?
- Ну ты сам хотел купаться?
- Купаться?
Я снова смотрю на ее губы, и тут у меня в голове рождается новая версия моей теории. Наверное, все же раньше люди состояли из двух половинок. И соединены они были как раз в районе губ. Половинки умели разговаривать глазами и отлично друг друга чувствовали. Они ведь были единым целым. И тот, злой, разделяя нас, полоснул своим лезвием именно по месту соединения. И мужчины от боли стали врать, а женщины нести всякую чушь.
Ну прямо как сейчас моя принцесса. Я, конечно, ей об этом не говорю. Боже упаси! Но тем не менее.
Есть только один способ прекратить этот словесный поток. Соединить эти губы. Пусть не навсегда, но хотя бы на время. "Какое там "купаться"?"
Все мое существо в настоящий момент хочется только одного, проверить теорию о двух половинках, но мешает стол.
"Какое купание? Ты что не видишь, что я тебе хочу больше жизни?" - спрашиваю я ее глазами, чтобы не врать. - "Вижу!" - отвечают мне ее глаза, чтобы не нести всякую околесицу. - "Тогда нам действительно пора?" - спрашивают мои глаза. - "Нам уже давно пора", - отвечает она.
Расплачиваемся, благодарим за ужин. Это обязательно! Хозяин расплывается в улыбке. Мы выходим из-за стола. Я сдерживаюсь ровно до того момента, как мы садимся в машину, и тут же начинаю осыпать ее поцелуями. Плечо, шею, мочку уха. От моих прикосновений Марина вздрагивает.
- Извини, я такой потный и грязный, но я тебя так хочу, что у меня нет сил терпеть! - выдавливаю я из себя, наконец, вслух.
- А я уж думала, что ты никогда этого сегодня не скажешь!
Мои губы, наконец, находят ее. Или ее губы мои.
Они сладкие и мягкие. Чуть-чуть пахнут табаком, шашлыком и соусом. Самую малость. Но от этого вкус губ становится только еще приятнее. Я хочу закрыть своими губами все ее пространство. Всю ее алую рану. Кажется, мне это удается. Я касаюсь своим языком ее языка, и они вместе начинают вибрировать. Сейчас еще секунда - и мы должны стать одним существом. Еще мгновение. Но в это момент у нас заканчивается воздух.