Кохи 3
На вечеринке по случаю демобилизации Кохи мы подарили ему книжку Этгара Керета "Трубы".
- Дерьмовая книга, - скривил Кохи физиономию, - кроме двух… извините, трех рассказов все остальное - мусор. Сегодня каждый идиот может выпустить книжку в каком-нибудь крошечном издательстве и потерять на ней кучу денег, и все это в силу инфальтильного заблуждения, что однажды у него выйдет что-то стоящее.
Честно говоря, Кохи в целом прав, и единственная причина, по которой Акива купил книгу, было то, что ее уценили.
- Ты знаешь, Зохар, я лично знаком с этим Этгаром - такой слабак, делает все, что я ему говорю, хочешь посмотреть?
- Отвяжись, Кохи. Давай поедим торта и будем закругляться, уже совсем поздно, - взмолился я.
- Ладно тебе, Зохар, это все-таки моя вечеринка, дай немного повеселиться. Смотри, как я его сейчас приложу.
Кохи начал ходить по потолку и разрушать единство времени и действия с помощью всяческих злодейских уловок.
- Будь другом, Кохи, прекрати. В конце концов это дорого нам обойдется.
Кохи продолжал намеренно разрушать последовательность сюжета.
- Не волнуйся, Зохар, этот Этгар - ботаник, я знаю его не первый день, он не испортит нам
Сизиф
Каждую неделю та же история. В пятницу, в 4.15 я уже одет в спортивный костюм, через пять минут Яаков должен заехать за мной, а ей обязательно нужно сказать: "Может быть, сегодня не пойдешь? Ты знаешь, как папа огорчается, что ты не остаешься на кидуш".
И каждый раз я снова должен объяснять ей, что я все время работаю сверхурочно, пашу, как вол, чтобы оплачивать содержание ее отца в доме престарелых, и что вторая половина дня в пятницу - это единственное время, когда я могу увидеться с друзьями, немного поиграть в футбол, на время забыть о проблемах. И каждую неделю она должна говорить: "Папа спрашивает - я что, вдова, что рядом со мной за столом нет мужа".
А я всегда говорю ей, что пусть скажет своему старому провокатору, что овдовела, и что, если он хочет, чтобы муж его дочери вернулся к жизни, пусть перестанет все время качать из нас "гельт" и переедет из своего пятизвездочного дома для престарелых в заведение с более приемлемыми ценами. А эта собака обязательно должна сказать: "Поверь, Моше, с мужем, как ты, лучше быть вдовой".
Я каждый раз злюсь заново и, уходя, громко хлопаю дверью, и потом всю игру думаю об этом - о ссоре и о ней, обо всем этом дерьме - мало того, что меня кормят им на работе, так я еще и дома должен его хлебать, и игра мне уже не в кайф.
Но это еще ладно. Больше всего бесит то, что, когда я каждую неделю в пятницу вечером снова возвращаюсь домой, будто специально она ждет меня на лестничной площадке, ее глаза опухли от слез. "Папа ушел, - говорит она мне, - его нет". И я, мыслями еще в игре, медленно начинаю соображать, что это не то, что ее отец ушел к себе, нет, он просто дал дуба.
Каждую неделю заново этот старик должен подавиться костью в середине шабатного ужина. Умереть у моей жены на руках. "Он хрипел, и я не знала, что делать, - плачет она и обнимает меня. - Если бы ты был здесь, может быть смог бы что-нибудь сделать, - должна она всегда добавить. - Ты ведь водитель "Скорой помоши", ты в таких делах понимаешь".
И эти слова ранят меня, как нож. После этого всю неделю я хожу с противным чувством вины, каждый раз заново, как идиот, никогда не учусь.
Шломик-Гомик
Учительница, которую прислали на подмену, сказала всем разбиться по парам, и только Шломик-Гомик остался один. "Ладно, - сказала подменяющая учительница, - я пойду с тобой в паре", и взяла его за руку.
Так они гуляли в парке; Шломик-Гомик смотрел на лодки в пруду, увидел огромную скульптуру в форме апельсина, а еще птичка какнула ему на панамку. "Дерьмо к дерьму липнет", - радостно завопил Юваль, шедший за Шломиком. И все дети засмеялись. "Не обращай на них внимания", - сказала Шломику-Гомику подменявшая учительница и сполоснула панамку под краном.
Потом им попался продавец мороженого со своей тележкой, и все купили по стаканчику замороженного сока. Но Шломик-Гомик съел "Эскимо", а палочку воткнул в щель между плитами на дорожке и представил, что это ракета.
Все дети бесились на травке, и только Шломик и подменявшая учительница, которая закурила сигарету, остались стоять на дорожке.
- Учительница, почему все дети меня ненавидят, - спросил ее Шломик-Гомик.
- Откуда мне знать, - учительница устало пожала покатыми плечами, - я ведь всего лишь подменяющая учительница.
Дни, как сегодня
- Итак, запомни: сначала нужно обратиться к сержанту, и только после этого, если он разрешит, пойдешь в столовую.
- Но вы же мне сказали…
- Я прекрасно помню все, что я сказал, Гирш… - оборвал его командир отделения. - Ты что, хочешь сказать, что я лгун? - На его лице играла ехидная, насмешливая улыбка.
Они оба знали, что командир лжет, они оба также знали, что Йоав не сможет это доказать и вообще ничего не сможет тут поделать. Бывали дни, когда Йоав пытался не сдаваться. Пытался сделать что-то. Он изображал смирение и будто бы был готов идти выполнять, но стоило ему отвернуться, как его лицо принимало свое обычное выражение, а мысленно он бил прикладом автомата точно в насмешливую физиономию…
Когда-то, еще в скаутах, Йоав в походе расквасил нос одному парню, который украл компас. Не его, Йоава, компас, а чей-то еще. А все потому, что ненавидел воров, а еще больше - врунов. Те дни сейчас далеко, очень далеко.
- Ну, Гирш, так ты говоришь, что я врун? Я жду ответа.
- Нет, командир. Очевидно, я ошибся, командир.
Одного признания ошибки было недостаточно, и Йоав получил наряд вне очереди - ночной караул. Его смена была между двумя и тремя ночи - самое дерьмовое время. Командир отделения пришел проверить его - Йоав стоял на посту и дрожал от холода.
- Ничего, Гирш, ты еще будешь в порядке, поймешь службу, - командир похлопал его по плечу. - Ты немного с гонором, но я сделаю из тебя человека.
- Да, командир, - принужденно улыбнулся Йоав, а про себя продолжал твердить, что это - армия и он должен молчать, а будет выступать - нарвется на новые неприятности. Командир увидел вымученную улыбку на его лице и довольно ухмыльнулся, как хозяин дрессированной собаки, которую обучил новому трюку.
… Англичанин пришел сменить его на четверть часа раньше срока. Вот англичанин в самом деле был в порядке. Придя на пост, он застал Йоава плачущим от стыда. При виде англичанина тот смутился еще больше, и слезы потекли у него еще обильней.
- Нечего плакать, - произнес англичанин, деликатно отводя глаза, - ты поступил абсолютно правильно, так, как и надо было.
Не желая еще больше смущать Йоава, он добавил: "Пойду отолью" и ушел куда-то в тень. Вернулся он лишь после того, как Йоав взял себя в руки. Да, англичанин действительно был в порядке.
На утреннем построении командир отделения объявил, что с сегодняшнего дня Йоав - помощник дежурного и добавил - при всех - что надеется, что Йоав себя еще покажет. И Йоав, как обычно, отвечал "Да, командир. Нет, командир…"
Теперь Йоав не ходил в караул по ночам, потому что помощник дежурного не какой-нибудь часовой. А в пятницу все остались в части, а он отправился в увольнение домой - таков порядок. Когда он шел от казармы до ворот базы, то почему-то почувствовал, будто это - наказание, будто его отправляют в ссылку, и всю ту тоскливую субботу дома он проклинал себя за это унизительное увольнение. В воскресенье, вернувшись в часть, Йоав принес англичанину свежий номер Jerusalem Post, который купил на центральной автобусной станции, а Бауману, который спит в койке над ним, - губку для чистки погон, как тот просил.
Во вторник, перед тем, как все пошли на стрельбище, командир послал его купить сигарет, и Йоав побежал, как щенок, в киоск и вернулся с пачкой "Ноблес". Мигом сгонял, за три минуты, хотя никто его и не торопил.
- Вот сигареты, командир, - проговорил Йоав, тяжело дыша, отдавая пачку и сдачу.
- Молодец, Гирш, - похвалил командир, опуская мелочь в карман рубашки и доставая зажигалку.
- Хочешь сигарету?
- Нет, командир.
- Ну, нет - так нет, - улыбнулся командир отделения и закурил, - так оно и лучше.
Йоав увидел, что его отделение во главе с сержантом уже направляется на полигон, и собрался было бежать за ними.
- Гирш, - окликнул его командир, и Йоав вернулся. - Ты ничего не забыл? Йоав быстро осмотрел себя - автомат, каска - на месте, он немного растерялся - что же он забыл?
- Сдачу, Гирш, сдачу, - произнес командир нетерпеливо.
- Но я же вернул ее вам минуту назад…
- Ничего ты мне не возвращал, Гирш. Проверь у себя в карманах или сбегай в киоск - может, там оставил?
- Но… - начал было Йоав.
- Ничего-то ты не понял, - сокрушенно покачал головой командир. - Ничему-то я тебя не научил за этот месяц. Я хочу, чтобы ты немедленно сбегал в киоск и через три минуты вернул мне сдачу.