Пару месяцев Валентин ходил за Пашкой, внимательно наблюдая за всеми действиями Жихарева. Пашка держал его на расстоянии. Даже унижения, которым он подвергал нового подчиненного, Валентин принимал с подобострастием. Однако не мог успокоить подозрительности начальника. Жихареву все стало ясно в одну из августовских ночей 1952 года. Он сидел в своем кабинете в Кунцево. Позвонили из Кремля и передали, что Хозяин решил заночевать в Москве. Не успел Пашка вызвать свою машину, чтобы ехать домой, в дверь постучали. На пороге стоял начальник наружной охраны.
- Товарищ генерал-полковник! В дальнем конце сада кто-то ходит, - доложил он.
- Вы, что не знаете: как действовать в подобных случаях? Инструкцию забыли? Зачем меня беспокоите? - спросил Пашка.
- Туда уже направили наряд… - переминался с ноги на ноги начальник наружной охраны.
- Ладно, пошли, посмотрим, - поднялся Жихарев, положив браунинг в боковой карман кителя.
По аллее прошли в сад. Светильники расположенные на уровне колен освещали дорогу. Недалеко от ограды Пашка свернул с дорожки и пошел среди яблонь. Начальник наружной охраны отстал, и его не было слышно.
- Где вы, полковник? - позвал Жихарев. - А черт! Темно, как у негра в жопе!
Пашка споткнулся о корень и упал на траву под деревом. Падая, он услышал противный свист над головой. За ним последовал негромкий хлопок. Раздалось еще несколько хлопков, и несколько пуль воткнулись в дерево, пронеслись над Пашкой. Одна из них угодила в светильник. Тот, полыхнув, разорвался. Послышался шорох шагов и негромкий говор.
- Лихо ты его!
- А у меня не лихо не бывает. Я воробью в глаз попадаю.
- Главное, чтобы взрыва фонаря не услышали, а пистолеты у нас бесшумные, у американских шпионов изъятые.
- Никто ничего не услышит, - различил Пашка голос Валентина. - Внутренняя охрана из дачи не выйдет - ей не положено. А наружную охрану я усыпил - до утра продрыхнет.
Пашка достал браунинг, взвел оружие и направил в сторону, откуда стреляли. Вскоре возле одного из фонарей он увидел ноги. Неподалеку от них заколыхалась трава. Взяв выше ног, Пашка выстрелил. Человек охнул и повалился на фонарь. Фонарь взорвался, и пламя охватило упавшего. Жихарев выстрелил в стороны от него. Кто-то, дернув ногами, распластался на траве. От огня метнулись две тени. Пашка послал им вслед пару пуль.
- Ой, мама родная! - взвыли в кустах.
Жихарев в несколько прыжков достиг дорожки и, расстреляв ближайшие фонари, побежал к даче. Несколько пуль просвистели перед ним. Он на бегу он сменил обойму, что оказалось весьма кстати. Неподалеку от дома он заметил качавшиеся, не смотря на отсутствие ветра, кусты малины. Пашка выстрелил в них. Раздался треск ветки, и из кустов рухнул огромный мужчина. Струйка крови вытекла из его губ, на светлом костюме проступили два темных пятна. Перемахнув через тело, Жихарев бросился к дверям. По падавшим слева и справа от него веткам яблонь, Пашка понял, что по нему стреляют. Уже с порога он трижды выстрелил в сторону, откуда стреляли, В коридоре он наткнулся на заспанного охранника. Дав ему по зубам, Жихарев приказал поднять остальных и занять круговую оборону. Войдя в свой кабинет, он достал автомат и гранаты, положил на столе маузер. Затем позвонил по "вертушке" министру госбезопасности Серову.
- Мне только что звонили от вас. Говорят, здоровенный лосище попался, - сказал министр.
- Какой лосище? - удивился Пашка.
- Ну как же… Только что сообщили: огромный лось сломал ограду и вломился в твое хозяйство. Ты его сам и подстрелил. Жаль, что твоего помощника Валентина лось немного помял.
Жихарев понял, что это - заговор. Острая боль пронзила сердце генерала. Темные круги поползли перед глазами, стало нечем дышать. С трудом доплелся Пашка до аптечки и положил под язык пару таблеток валидола. "Впервые в жизни принимаю лекарство от сердца", - подумал он.
Утром, как ни в чем не бывало, позвонил Лаврентий. И он завел разговор про лося. В первом часу дня Жихарева соединили с Хозяином.
- Слышал о твоем охотничьем трофее. Я, почитай со ссылки в Сибирь, не ел пельмени с лосятиной. Закажи сегодня на ужин. Мы с ребятами - Лаврентием, Микояном, Микиткой - приедем. Скажи на кухне, чтобы старались.
Пашка вышел из дома. У входа висела лосиная голова с огромными рогами. Аккуратно был пострижен малинник. Всюду стояли новые фонари. Благоухала скошенная трава. Нигде никаких следов перестрелки: ни гильзы, ни пятнышка крови, ни щепки. Жихарев вошел в комнату Валентина.
- Порвал его вчерашний лось, - ответил на вопрос Пашки мрачный капитан.
Около печки валялось какое-то тряпье. Пашка ковырнул его сапогом и узнал серые брюки Валентина. Они были испачканы кровью. На ягодице Жихарев увидел дырку, пробитую пулей.
- Без надобности вам это тряпье, товарищ генерал-полковник, - с ненавистью посмотрел на Пашку капитан и бросил одежду в огонь.
- Смотри, капитан, под Богом ходишь, - предупредил Жихарев и вышел из комнаты.
Он не нашел начальника наружной охраны. На вопрос, куда тот подевался, Пашка получил ответ, что начальник рано утром отбыл к новому месту службы. Снова у генерала заболело сердце: кругом остались одни враги. И только его близость к Хозяину давала какую-то отсрочку.
Вечером приехал Сталин с гостями. Главным блюдом ужина стали пельмени с лосятиной. Все их хвалили. Больше других поздравлял Пашку Берия, с нескрываемым удивлением рассматривая Жихарева из-под пенсне. В тот вечер перепились все, исключая Лаврентия. Ожидая свою машину, он сказал Пашке:
- Не думал, что ты такой прыткий. Лучших моих сотрудников на тот свет отправил!
- Есть еще порох в пороховницах, Лаврентий Павлович, - глядя ему в глаза ответил Пашка.
- Ты видишь, что я могу убрать тебя в любой момент, - прошипел Берия.
- Вы тоже видите, что это непросто. Да и мои руки могут удлиниться и достать вас. Никакая охрана не поможет. Терять мне уже нечего, - опустил Пашка руку в карман кителя.
- Давай, Павел, забудем старое. Восстановим былые отношения. Считай, что я пошутил.
На какое-то время Пашку оставили в покое. Даже насчет неравного брака перестали острить. Однако Жихарев понимал, что все это - игра, и что со временем Берия нанесет удар. С некоторых пор Пашка начал замечать, что как только его начинает хвалить Лаврентий, Хозяин ищет, к чему бы придраться. Не только на Пашку, но и на Берию смотрел вождь все более хмуро. Болезнь Сталина прогрессировала. Он становился все более подозрительным. Все чаще высказывал мысли о необходимости ареста всех "соратников". Все чаще его осознанная речь прерывалась бредом, а то вовсе бессвязным набором слов. Все менее уверенно чувствовали себя "соратники". Все чаще с уст вождя срывались в их адрес оскорбления и обвинения во всех смертных грехах. Все затаились. "Соратники" помнили участь Ворошилова, который однажды не выдержал и в ответ на обвинение в уничтожении накануне войны лучших военных кадров сам обвинил Сталина в репрессиях и геноциде военных. Ворошилова изгнали с дачи в Кунцево, поместили под домашний арест. Хозяин постоянно задавал "соратникам" вопрос:
- А не арестовать ли нам Ворошилова?
Молчали все, но чувствовалось, что всем надоело самодурство вождя. Надоели его капризы и роль клоунов при персоне Хозяина, отведенная им. Напряжение зрело, и это чувствовал сам Иосиф Виссарионович. Как правило, объектами агрессии душевнобольных становятся близкие им люди. Не миновала чаша сия и Пашку. Неоднократно генералиссимус орал на него, угрожая выбросить на пенсию. Наконец, 23 февраля 1953 года во время поздравления охраны дачи с праздником он заявил:
- А тебя, Жихарев, я не поздравляю. Тебе на пенсию пора! С молодой женой на даче цветочки выращивать. Ищи Валентина! Где он жопу лечит? В месячный срок передашь ему дела!
Пашка понял, что это - конец, и теперь его может спасти только смерть Сталина. Жихарев снова засел в своей лаборатории. Через два часа работы было готово средство, способное вызвать кровоизлияние в мозг. Удар должен был произойти через неделю. Пашка подмешал зелье в воду и вино, поданное вождю. Оставалось выиграть время. Жихарев старался не попадаться Хозяину на глаза. Тот сам игнорировал Пашку и все время спрашивал о Валентине. Наконец, настал долгожданный для Пашки день. Хозяин вдруг вызвал его. По налитым кровью глазам, сильной одышке, вздувшимся венам, красному цвету кожи Жихарев понял, что удар произойдет с минуты на минуту.
- Где Валентин? - спросил вождь.
- Валентин молод и неопытен, товарищ Сталин. Его звание не соответствует должности, на которую вы хотите его поставить.
- Когда я взял тебя в услужение, ты не имел никакого звания. Ты был ничем, а я сделал тебя всем. Но я верну тебя на старое место. Ты снова станешь ничем! А пока будешь пробовать пищу, которую мне готовят. Будешь пробовать у меня на глазах, чтобы ты не отравил меня.
- Ты уже отравлен, Иосиф Виссарионович! Сейчас у тебя произойдет кровоизлияние в мозг. Два дня ты будешь жить. Ты будешь все видеть и слышать. Будешь чувствовать боль, но ты ничего не сможешь сказать. Ты будешь безъязыкой и безмозглой куклой. Кончилось твое время!
С клекотом Сталин поднялся из-за стола, но вдруг застыл и замычал. По его лицу пробежала судорога, и оно стало багровым. Вождь потерял сознание и упал на ковер. По золотисто-оливковым брюкам расползлось темное пятно. "Вот ты и откомандовал!" - пнул Пашка ногой Хозяина и вышел из кабинета.
- Хозяин велел баньку истопить, - бодро сказал он ожидавшей его свите.