И человек пошел к берегу. Сам не знал, зачем идет. Но Рыжая шла к морю, значит, и он пойдет. Вряд ли, конечно, она сидит там со вчерашнего дня. Но он все-таки посмотрит. Раз в поселке нет, могла уехать в город на попутной машине, а не на автобусе. Значит, нужно вернуться в город и опять искать. Он шел по каменистой пустой дороге. Нерадостные места. Зачем Рыжая пошла сюда? Хотела посмотреть на море? Вот оно и показалось за поворотом. Громадное, серое, неприветливое. Дорога закончилась, начался песок. И на сером влажном песке человек увидел следы. Отчетливые и глубокие следы. Маленькие, узкие, женские… это были следы Рыжей. Он обрадовался, значит, она на берегу. Обратных следов не было. Что же она здесь всю ночь провела? Глупая, глупая Рыжая! Осень уже, ночью холодно. Он осторожно шел рядом со следами ее туфель. Но где же она? Он окинул взглядом песчаную бухту, справа и слева нагромождение камней. Куда она могла пойти? Следы шли ровненько, никуда не сворачивая. У него сильно забилось сердце и застучало в висках. "Только не сейчас, – подумал он. – Только не здесь! Мне надо найти Рыжую!" Но черная боль не пришла, это был не приступ, просто стучало в висках. Он дошел до воды и остановился. Тихая вода лениво набегала на песок и откатывалась назад. Больше следов не было. Дальше была вода. "Что же она по воде вдоль берега пошла?" – с надеждой подумал он. Повернул направо и дошел до камней. Песок был гладкий, тяжелый, даже птичьих следов не было. Он не хотел верить, не хотел даже думать… повернулся и пошел назад к следам. Аккуратно переступил через эту ровную цепочку, оставленную ее туфельками, и пошел вдоль берега в другую сторону. Везде был чистый, ровный песок. Вдруг заметил что-то светлое в ленивой воде. С замирающим сердцем подошел и увидел женскую туфлю у самой кромки. Он ничего не почувствовал, в голове была пустота. Человек понял все, когда увидел оборвавшуюся у самой воды цепочку следов. Следы, ведущие в никуда. Жизнь его закончилась вместе с аккуратными отпечатками ее ног. И ходил он по берегу, отыскивая что-то в бессмысленной надежде на чудо. Человек осторожно взял мокрую туфельку и пошел назад. Присев, приложил ее к следу, и туфля точно встала в маленькое углубление. Сел на песок и стал смотреть в серую, неприветливую воду. "Море выбросит ее завтра или через несколько дней. Надо искать", – подумал он. В голове запульсировала, забилась боль. "Только не сейчас!" – взмолился он. Боль нарастала. "Пора", – решил он и сунул туфельку за пазуху. Встал, сделал несколько шагов и ногами ощутил холод. Постоял немного и пошел дальше. Вода обожгла его холодом. Боль затихла. В голове прозвучал голос Рыжей:
– Не отпускай меня!
– Нет! – громко сказал он. – Что ты! Я с тобой!
Он шел, пока вода не дошла до горла, а потом поплыл. Холод сковывал все тело, но он проплыл еще немного. И вдруг услышал, что его зовут, оглянулся и увидел Рыжую. Она стояла на берегу, который не был больше серым и мрачным. Берег заливало солнце, жаркое, летнее, и песок казался золотым под его лучами. Она стояла на этом золотистом песке в легком цветном сарафане и смеялась. Он тоже засмеялся, нашел! Рыжая нетерпеливо манила его рукой – скорей, скорей! Он крикнул: "Иду, иду!", но, захлебнувшись, не услышал своего голоса. И вода сомкнулась над ним. Море опять было спокойным, серым и гладким. Но ему уже было все равно, он нашел Рыжую.
Вика написала еще несколько рассказов о детях и собаках, гуляющих в Центральном парке. Рассказы получались веселые, яркие, ей самой понравились. Стас и Анечка были в восторге и советовали издать книжку. В Москве Вика позвонила своему бывшему редактору. Он обрадовался и просил срочно привезти. Через несколько дней сказал, что прочел и ему очень и очень понравилось. Молодец, Вика! Он надеется, что со временем можно будет издать. Когда читателям опять станет интересна хорошая литература. А сейчас, к сожалению, большой спрос лишь на примитивное чтиво. Вика и сама видит, чем завалены книжные прилавки: детективы, кровавые разборки, пошлые любовные романы. Да, все это Вика наблюдала в московской жизни. Удивительно! Самый читающий народ в мире, люди, выросшие на русской и зарубежной классике, вдруг набросились на то, чего никогда не было, – коряво написанные эротические сцены и брутальные жестокие истории о бандитах, о русской мафии. Вот если бы Вика могла написать что-то в этом жанре, но поприличней, разумеется, он бы с радостью. Так не хватает хороших авторов! А спрос большой! Вике-то это пара пустяков, что-то легкое, изящное. Только, конечно, должны присутствовать длинноногие красавицы, жесткий секс, большие деньги, разборки и убийства. Он все понимает, но без этих составляющих книга не пойдет. Если не детектив, то такая острая и откровенная любовная история. Увы, вряд ли она сможет написать что-либо подобное. Редактор огорчился.
Вика и сама в юности читала любовные романы на английском. Покупала где-то в аэропорту, потом выбрасывала. И тогда удивлялась, кто их пишет. Может, старые девы, не знавшие любви? Даже в ее юные годы смешно было читать о благородных брюнетах с синими глазами и их зеленоглазых, длинноногих красавицах с золотыми волосами и пышной грудью. И о тех бесконечных оргазмах, которые "возносили их на небеса". Но вот эти книжки заполнили прилавки, и на них делают деньги, покупают, читают. Но и она ведь когда-то читала любопытства ради. Пройдет, наверное, и у русского читателя. А Вика может писать для себя. Иногда, когда захочется.
Жизнь менялась, неслась стремительно. Все вдруг заторопились, засуетились, поменялся сам ритм жизни. Как будто время стало бежать быстрее. Раньше зима тянулась бесконечно долго, и лето было длинное. Успевали и на даче пожить, и на море поехать, и в Москве на какие-то мероприятия походить. Сейчас и лето, и зима пролетали одинаково быстро. Только начнется настоящее тепло, глядишь, листья желтеют, потом темнеет в четыре часа, и вот уже Новый год. А прошел, отшумел праздник, и снег почернел… март. Лето, осень и опять Новый год. У Вики складывалось впечатление, что после понедельника сразу среда, а потом суббота и воскресенье. Не успевает она приехать в Нью-Йорк, как уже Иришка приезжает на зимние каникулы. Только отправили ее в Москву, уже и самой надо собираться, заказывать билеты и складывать чемодан. "Инопланетяне крадут время, – объясняла ей Томка. – Это у них эксперимент такой. Вертят землю в два раза быстрее. А мы бегаем, как мыши, ничего не успеваем. Поэтому и выглядим так молодо. Ты заметила, Викусь, как все стали выглядеть? В сорок лет на двадцать пять. Крадут, крадут наше время!" Вика посмеялась, но, похоже, со временем действительно что-то не так. Особенно у нее с этими бесконечными перелетами из Москвы в Нью-Йорк.
Девочки повзрослели. Они уже не хотели проводить все каникулы с родителями. Анечка ездила с друзьями во всякие спортивные, молодежные лагеря или с классом в Испанию. А Ирочка перестала приезжать зимой в Нью-Йорк. В Москве ей было веселее. У нее появилась компания, и она была там королевой. Вика, помня о своей боевой юности, волновалась за дочь. Ей казалось, что сейчас дети намного инфантильнее и беззащитнее, чем были они. А времена настали более жесткие. Но Нина Сергеевна успокаивала, ничего плохого с Ирочкой не случится. Слишком она высокомерна для юношеских глупостей. Снисходит до поклонников, принимая их восхищение и ничего ни к кому не испытывая.
– Я за нее спокойна, – говорила мама. – Она не подвержена плохому влиянию. Слишком безразлична к людям. Занята только собой. С тобой, Викуся, было намного сложнее. Ты прямо тянулась к сомнительным личностям. Помнишь того хулигана-второгодника, из-за которого до двоек скатилась? И вместо школы болталась Бог знает где!
– Колька Макаров. Я его встретила несколько лет назад, случайно. Ну что ты! Красавец, летчик. Жена, дети. Тебе, кстати, благодарен. Говорил, если бы не ты с твоими жесткими мерами, то ничего путного из него бы не получилось.
– Ну, вот видишь. А какую трагедию разыгрывал, прямо шекспировские страсти. Да, Викуся, много крови мне эта история стоила. Слава богу, что Нюточка с Иришкой не имеют тяготения к богемной жизни и плохим мальчишкам. Может, потому, что они всегда росли под моим надзором, а ты в интернате жила. Конечно, домашнее воспитание куда лучше общественного. Но что было делать? У Левушки такая карьера, я должна была быть с ним.
Ну, раз мама говорит, что волноваться за Ирочку не стоит, значит, так и есть. Уж Нина Сергеевна знала своих внучек лучше, чем Вика. С Анечкой, конечно, было проще. Она оставалась такой же веселой, доброй и любящей. Друзей у нее было полно, и появился мальчик, или бойфренд. Но никакого беспокойства ни у Стаса, ни у Вики это не вызывало. Сын Петровских, Гриша, тоже был влюблен в Анечку, ходил за ней, как тень. Но она умела, не обижая, относиться к нему по-дружески, с большим тактом и вниманием. Это напоминало Вике ее отношения с Сережей Комаровым. Неужели все повторяется из-за того, что дочка так похожа на нее? Аня прекрасно закончила в школу и поступила в университет, правда, изучала не физику, а экономику, пошла своей дорогой.