…И плакала музыка, таяли свечи.
Я помню все это и помню тот вечер.
– Помнишь, Викусь? Сколько было таких вечеров на Бронной! Читал – перечитывал и чувствовал нежность твоей кожи под моей щекой и твой запах, духи эти странные "Палома Пикассо", твои тонкие пальцы в моей руке… Прямо наваждение какое-то. Но ведьма, она ведьма и есть. Что удивляться? Ты очень талантливая, Викуся. Если чуть-чуть поработать, можешь и стихи писать. Я тебе давно это говорил. Растрачиваешь себя на пустяки. Пиши, Викусь, пиши!
– Спасибо за совет, я подумаю. Давай, Алик, закончим на сегодня. Домой пора.
– А тебя разве дома кто-то ждет? Сама сказала, что ты одинокая и свободная женщина.
– Я сказала не свободная, а самостоятельная. Временно одинокая и вполне самостоятельная. Нет, меня никто не ждет, просто поздно уже. А вот тебя, милый мой, ждет жена. Кажется, медовый месяц еще не закончился, а ты уже чужую жену развлекаешь. Иди, Алик.
– Викусь, ты меня перебила этими своими стихами. Подожди, я хочу тебе рассказать, как все было. Ты мне целый вечер не даешь договорить.
– Да потому что мне неинтересно!.. Как все было! – передразнила Вика. – Зачем мне это знать? Не хватало еще слушать подробности твоего романа.
– Нет, Викусь, послушай. Тебе интересно, это же все о тебе. Я уехал, да! Знал, что ты не приедешь, но все-таки до десятого тупо ждал. Думал, а вдруг? Моя Викуся непредсказуема. Ну, а десятого в турагентстве оплатил первое попавшееся предложение и утром улетел. Мне безразлично было, Дубай так Дубай – хотя бы тепло. Там познакомился с Ларкой, она с подругой отдыхала…
– Алик, не надо исповедоваться. Зачем мне все это слушать, не понимаю? – перебила Вика.
– Нет, ты дослушай. Я просто хочу, чтобы ты поняла, в каком состоянии я был тогда. Почти восемь лет, и вот все кончилось. Печально, правда? Ничего серьезного с Ларкой не было. Ты правильно сказала – курортный роман, таких в моей жизни было достаточно. Я и не думал ни о каком продолжении. Ларка мне нравилась, чем-то тебя напоминала, мне с ней было хорошо, но жениться у меня и мысли не было. Тем более она замужем. Прилетели вместе в Москву, я ее в такси посадил и сам домой поехал. Приезжаю, вдруг звонок – Ларка. Плачет, говорит, что уходит от мужа, не может обманывать, никогда ему не изменяла, врать не умеет – все рассказала. Сказала, что любит меня и не может жить с мужем. Я так и застыл с телефонной трубкой, никогда не был в такой дурацкой ситуации. А Ларка плачет, мне ее жалко. Спрашиваю, есть у нее к кому поехать? Говорит, что нет. Ну что мне было делать? Даю адрес, говорю, чтобы брала такси и приезжала. Сижу, жду ее и думаю, что же мне с ней делать? Ты знаешь, что я баб в свою квартиру не вожу. Предпочитаю на их территории или в отеле. Здесь мой дом, чужих не надо. Только ты. Всегда думал, что это наш с тобой дом. Ну не на улице же ее оставлять, мороз, дело к вечеру. В общем, анализирую ситуацию и понимаю – она не может обманывать мужа. Не умеет, не хочет и не будет. Рассказала, собрала вещи и ушла. Поступок? Да. Вспоминаю нашу с тобой историю, и сравнение явно не в твою пользу. Ларка поступила честно. Неожиданно, конечно, но все это выглядит более симпатично, чем у нас с тобой. Вот так она ко мне и переехала. Я сначала хотел ей квартиру снять. Но она сразу стала развод оформлять, ну я и решил, что от добра добра не ищут. Мне с ней хорошо, попробую начать новую жизнь.
– Ну, так и начни, – мягко сказала Вика. – Она хорошая, все так говорят. Симпатичная, милая, что тебе еще нужно?
– Не знаю, – Алик взял ее руку и приложил к своей щеке. – Два месяца все было хорошо. Я знал, что ты прилетела, но даже не хотелось звонить тебе. Думал – увидимся и увидимся, как друзья. Ларка все знает о тебе, я ей еще в Дубае рассказал про свою неудавшуюся любовь. Знаешь, как попутчикам в поезде душу изливают. Ну, и потом твои фотографии, портрет…
– А ты что, фотографии не убрал?
– С какой стати? Просто переставил в гостиную. Там, где ты с девочками – моя любимая…
– Я как раз хотела ее у тебя попросить.
– Ну, уж нет! У тебя полно, а у меня всего одна, где вы вместе. Вот такие дела, Викуся, – он поцеловал ее ладонь, а потом по очереди все пальцы. Вика пыталась отнять руку, но Алик не отпускал. – Видишь, увидел тебя и снова дурачок и волшебная дудочка. Побежал за тобой, сидел возле тебя, как пришитый. Думаешь, я не понимаю, что это неприлично? И Ларку жалко. Но ничего не могу сделать. Не хочу тебя отпускать! Мы почти год не виделись. Имеем право поговорить? – Он привлек Вику к себе и стал целовать. Она попыталась вырваться, но Алик еще крепче сжал ее спину. Вика уловила знакомый запах его одеколона и ощутила едва заметную небритость, так у него всегда бывало к ночи. Он целовал и целовал ее, и Вика закрыла глаза, не понимая, что же делать. Потом поцелуи потеряли нежность, стали требовательными и даже агрессивными. Вика пыталась вырваться, но он не отпускал, все крепче и крепче сжимая ее. Несмотря на худобу, Алик был очень сильным, и оттолкнуть его в тесноте машины было непросто. Она повсюду ощущала его губы, ставшие жесткими и горячими, и руки, сжимающие ее до боли. Ей стало казаться, что этих рук не две, а несколько. Он бормотал: "Вика, Вика, девочка моя…" Было неудобно между рулем, подголовником сиденья, дверью и Аликом. Она больно ударилась плечом о ручку двери и чем-то оцарапала ногу. В голове пронеслась мысль: "Неужели можно изнасиловать между рулем и коробкой передач?" Мысль была неприятной и придала Вике сил. Ей удалось вырваться, и, оттолкнув Алика, она почти закричала:
– Ты что, с ума сошел? Ты что делаешь, идиот несчастный? Мне больно!
– Прости, – хрипло сказал Алик и отодвинулся.
Вика попыталась привести в порядок одежду, но это было бессмысленно. Бледно-голубой шелковый костюмчик от Сен-Лоран оказался безнадежно испорчен. На жакете осталась одна пуговица, и Вика застегнула ее. Узкая юбка была разорвана по шву почти до бедра. На улице было тепло, но она захватила плащ, на случай прохладного вечера, и сейчас порадовалась своей предусмотрительности. Не думала, конечно, что ее будут рвать на части, но вот и плащик пригодился. Алик молча смотрел на ее попытки, потом взял за руку, но она со злостью вырвала ее.
– Викусь, прости! Сам не знаю, что на меня нашло. Не могу без тебя! Ну, пожалей ты меня хоть чуть-чуть!
– Ларочка пожалеет. Давай выметайся и топай домой, молодожен!
– Неужели ничего не осталось, Викусь? Ведь было целое море любви. Неужели ни капельки не осталось?
Он смотрел на нее умоляющими, совершенно несчастными глазами, Вике стало жаль его, злость прошла.
– Алик, мы ведь можем остаться друзьями? Давай забудем обо всем? Тогда сможем встречаться, общаться, разговаривать нормально. Мне недостает тебя, это правда, но никаких других отношений, кроме приятельских, у нас быть не может. И ты это прекрасно понимаешь.
– Ну почему, радость моя, почему? Что изменилось? Я по-прежнему люблю тебя. Мне сейчас кажется, что я никогда так сильно не любил. Я хочу быть с тобой! Хочу, Вика! Хочу! Я уже с ума схожу от тоски по тебе, – торопливо говорил он. – Ну что нам мешает? Я женат? Ну и что? Ты ведь тоже замужем и не собираешься бросать Стаса! Так что мы на равных, Викусь. Ничего не изменилось, ничего! Да, у нас нет теперь нашего дома, там живет Ларка. Но это ведь ты разрушила его, ты даже ключи вернула! Знаешь, как мне было больно, когда Томка их отдала? И так тоскливо, что ты уехала, а тут уж хоть волком вой. Уехала, а все-таки еще последнюю боль причинила. Зачем? За что? Вика, ведь я люблю тебя…
Вике казалось, что он сейчас заплачет, и это было невозможно представить! Ироничный, подшучивающий надо всем Алик? Она погладила его по щеке и мягко сказала:
– Я не хотела причинять тебе боли, у меня и в мыслях этого не было. Просто подумала, пусть ключи побудут у тебя, что им валяться в пустой квартире. Вот и все. А ты опять все преувеличил.
Алик взял ее руку и, медленно поглаживая, тихо спросил:
– Вик, а если бы я не сделал этой глупости, не пошел бы на принцип, не уехал в Дубай и не женился сдуру, а просто жил, как обычно, и ждал, тогда все бы осталось по-прежнему?
Ей так хотелось крикнуть: да, да, да! Но она молчала. Томка сказала оскорбленное самолюбие. Да, наверно… Вика сама не могла бы ответить, любит ли она Алика. Может быть, это чувство собственницы – мое, не отдам, пусть будет… Сегодня вечером она испытала явное злорадство, когда он пришел и сидел весь вечер рядом. И даже когда накинулся на нее в машине, Вика не была оскорблена и возмущена. Неприятно – да. Физически. Потому что грубо и не эстетично. Но в то же время приятно, что она имеет такую власть над ним.
Алик расценил это молчание по-другому. Осторожно и очень нежно стал покрывать поцелуями ее лицо, а потом посмотрел в глаза и умоляюще попросил:
– Викусь, давай будем сегодня вместе? Я знаю один отель, очень симпатичный, поедем туда? Пожалуйста, умоляю тебя, девочка моя, родная, ненаглядная…
"Вот и докатилась! – подумала она. – Меня уже в номера приглашают! Бедный мой Стас! Сначала в машине пытались изнасиловать, теперь вот в отель, как девку на один раз…" Она отодвинулась от Алика и покачала головой.
– Все, Алик, наш вечер закончен. Прошу тебя, иди домой! Если ты не выйдешь из машины, то я брошу ее здесь и пойду ловить такси.
– Ты обиделась? Прости меня.
– Нечего мне прощать. Только, ради бога, давай уже разъедемся по домам! Я устала, жутко устала…
– Все, Викусь, ухожу, прости, – и он захлопнул за собой дверь.