– Да не мать я – ехидна. Ну, пошутила я, пошутила. И почему на помойку? Там приличная еврейская бабушка. Старушка действительно уже надежду потеряла, имея такого беспутного сыночка. И вот как все счастливо сложилось. Что же я буду лишать ее последней радости? Пусть единолично наслаждается. У меня двое, а у нее хоть один будет.
– Отвратительные вещи ты говоришь, Вика, не ожидала. Алик прекрасный человек и прекрасный муж, Анюта расцвела от счастья. А ты злишься, игрушку отняли. И кто отнял? Дочь родная. Так уступи ей, Викуся, будь великодушной. Алик никогда не был тебе нужен, болтался около столько лет и без толку. Анюта его любит. Они приезжали, на них смотришь и радуешься. Ну, какая теперь разница, кого он в ней любит, тебя или ее саму? Главное, любит, и как! А у тебя Стас есть. Ты ведь его выбрала, его любила. Никогда я в эту историю не вмешивалась, но уверена, что у тебя не раз была возможность выйти замуж за Алика. Это только папа или Стас могли верить в дружбу с ним, мужчины ничего не замечают. Но ты выбрала Стаса, так что ты теперь мучаешься? Нельзя так.
– Да, я выбрала Стаса, а знаешь почему? Чтобы никого не расстраивать, ни тебя, ни папу. Чтобы Стасу не причинять страданий, девочкам, Ане в первую очередь. Она без папы и жизни не мыслила. Вот почему. Потому что вы от меня всегда ждали больше, чем я могла. И я старалась оправдать ваши ожидания. Да что ты знаешь! Что вы вообще знаете! Аня счастлива! Какая радость! И я могла быть счастливой за ее счет. А она жила бы без папочки любимого и ненавидела Алика как причину ее несчастья. Я просила ее не делать этого, объясняла, что Алик ей не пара, но она и слушать не хотела. Я ее оградить пыталась, чтобы он ей жизнь вконец не испортил. Не верю ему. А теперь ребенок этот! Что, я должна захлебнуться от счастья? Да несчастней меня никого на свете нет! Мне жить неохота от отвращения к нему! Меня Стас бросил! Не простит, не простит.
Вика плакала навзрыд, и Нина Сергеевна обняла ее и прижала к себе, тихонько поглаживая по спине. Лев Иванович заглянул в кухню, но она замахала рукой, уходи! Когда рыдания стихли, мама подвела Вику к мойке, умыла и вытерла лицо, как ребенку. Потом усадила на стул, налила воды, накапала туда валокордин и дала Вике. Она послушно выпила и посмотрела на Нину Сергеевну. Никогда они не говорили прежде на такие темы, никогда Вика не искала у мамы сочувствия или защиты, никогда не плакала у нее на плече. Она жила в строго отведенных ей рамках, в которые такие проявления чувств не вписывались. Никогда Нина Сергеевна не говорила ей тех смешных и нежных слов, которыми Вика осыпала своих девчонок, а позже Сережу. Папа, да. Папа и бабуля. И вдруг эта нежность к ней. Все это было необычно и смущало ее. Нина Сергеевна угадала мысли дочери.
– Дурочка! – ласково сказала она. – Я тебя люблю больше всех на свете. Но уж такой я человек. А вы – Велеховы. Вы другой породы. И ты, и Анюта. На Леву похожи. Порывистые, нежные, море обаяния. Людей к вам как магнитом тянет. Все Велеховы такие были, мне Левина тетка рассказывала. Жаль, фотографий от них не осталось.
– Неужели ни одной не сохранилось?
– Нет, куда там. Топили-то, чем придется, мебель, книги, альбомы. Лишь бы выжить. Но не выжили, только Лева один. Тетка его уже после войны разыскала и воспитала. Хорошая женщина была, – мама грустно вздохнула. – Вы с Анечкой внуки и правнуки тех блокадников. Они умерли, потому что почти не ели, все Леве отдавали. Хотели, чтобы ребенок выжил. Чтобы вы на свет появились и жили счастливо. Хлеб отдавали, Викуся, понимаешь? А это жизнь их была. А ты с Анечкой вражду такую затеяла, зачем? Не надо, родная, примирись. А Стас простит, поверь мне. Все наладится, вот увидишь.
После этого разговора Вика позвонила Ане, долго расспрашивала, как она себя чувствует, шутила, просила чаще заходить к папе, ему грустно. А она приедет уже после того, как Ирочка родит. Смирения и покоя в душе по-прежнему не было, но поняла, что Анечку любит и хочет, чтобы она была счастлива. А встречаться с Аликом не хотела, понимала, что это выше ее сил.
Начались каникулы, Ира переехала в Шульгино. Ей вдвоем с Викой удалось уговорить Илью поступиться своими принципами ради свежего воздуха для ребенка. Ира переносила беременность легко, и Вика с удовольствием жила с ней. Вообще она планировала поехать с Сережей в Кемерово на пару недель, но сейчас уже сомневалась. Илья приезжал поздно, а в последние два месяца все-таки не стоило оставлять Иру одну. Да и Сережа не хотел пропустить такое событие, вдруг сестренка без него родится? Прошлым летом Вера Ивановна приезжала к ним в Клязьму, но все две недели волновалась за мужа, как он там? Поэтому договорились, что в следующий раз приедут сами. Может, Саша привезет к ним внука? Но кемеровский ковбой отвез жену в Швейцарию, там обещали вылечить каким-то новым методом, и он постоянно ездил в клинику. Сказал, что это его последняя надежда. К Вике лихой мачо поостыл, но отчитывался по Сережиной доле четко, звонил регулярно и всегда был в курсе его жизни. Сережа обещал, что часто будет говорить со стариками, компьютер в таком объеме они освоили только ради связи с внуком. Но Вика понимала, что он будет лениться и забывать. Что делать? Растет, отвыкает от тех, кого видит так редко. Тем более Илья назначил его старшим в доме, пока он на работе. Сказал, что Сережа единственный мужчина и должен нести ответственность за женщин. И мальчик очень серьезно к этому отнесся, предлагая Ире и Вике свою помощь по несколько раз на дню. Ира, подыгрывая, просила принести ей то воды, то чай, то телефон или книгу. Вика улыбалась, видя, с какой готовностью Сережа бежал выполнять ее поручения. В общем, обстановка в Шульгино была мирной и спокойной, и Вику это радовало. Как-то спросила, выбрали они имя дочке? Ира, не задумываясь, ответила, да. И какое? Виктория. Вика. Давно решили, как только узнали, что девочка. Вика стала протестовать, не надо. Никаких побед Виктории не совершают, а ждут от них многого. Столько красивых имен, а это совсем неудачное. Нет, Илюше нравится, и уже решили. А то Анька назовет Викой, надо ее опередить. Да у нее, может, мальчик будет? Нет, девочка. Не факт, еще и узи не было. Нет, она знает, даже уверена, что родится девочка. Вика вспомнила, как мама говорила, что двойняшки чувствуют, что происходит друг у друга. Возможно, Ира окажется права. Пока надо ждать первую девочку.
Ира родила второго августа, на Илью-пророка. "Подарок Илюшке", – шутила бледная Ира, когда он бережно усаживал ее в машину. "Надо позвонить Стасу. Не до обид, дочь рожает", – подумала Вика. Стас разговаривал с ней обычным голосом, поблагодарил, просил держать его в курсе, он волнуется, будет ждать. В любое время. Вика обещала. До вечера сидели они с Сережей, разговаривая о сестричке, которая появится в Шульгино через несколько дней, и о Барсе, чья порода до сих пор вызывала споры. Вопрос, конечно, серьезный, но и хочется уже поскорее купить. Блу все-таки игрушечный, а Барс будет настоящим защитником. Периодически звонили Илье, как? Пока нет, он сразу позвонит, Ариша держится прекрасно, в отличие от него. Долгожданный звонок раздался, когда Сережа уже лег и она сидела в саду одна.
– Виктория Львовна! – закричал Илья так, что она испугалась. – Девочка! Три двести, высокая будет, пятьдесят три сантиметра. Красавица! Вы даже не представляете, какая! Наша Вика, папино счастье, Викусенька моя! Аришка в порядке, спит. Намучилась. Я еду, не ложитесь, я вам расскажу в подробностях. Это кошмар какой-то был! Как я все пережил? Не верится даже. Ну, слава Богу, что дождался свою доченьку.
Вика засмеялась. Наверно, сам больше намучился, бедный. Надо звонить Стасу. Внучка. Еще одна Вика. Интересно, какая она будет? Посмотрела на звездное небо, в городе никогда таких звезд не увидишь. Красиво. Вдруг наверху что-то вспыхнуло и покатилось вниз. Она с детства не видела падающих звезд, но в голове мгновенно мелькнуло, что надо загадать желание. Скорее! Что? Девочка! Вика. Пусть растет счастливой! Она улыбнулась, успела. Звездочка для Вики. Это знак. Ей стало легко, как будто скинула тяжесть, камнем лежавшую на сердце, и Вика поняла, что все будет хорошо.