Глава 4
Лиане все происходящее казалось странным сном. Машина Яниса сломалась, что выяснилось после достаточно тщательного осмотра, ее, толкая руками и ногами, загнали в гараж, где и оставили стоять до "лучших времен", как невесело констатировал Ивар, разумно заявив, что у нас не Америка, и бригаду по ремонту автомобилей вызовешь не так скоро, если вообще кто-то согласится тащиться к черту на кулички за какой-то там тачкой, тем более, хозяин ее – не миллионер и не шишка, и за душой, кроме гитары и смены белья практически ничего не имеет. "Душа, конечно, в счет не идет", – развел он руками и гостеприимно предложил Янису пожить у него до тех пор, пока не найдется какой-нибудь выход. Случайно услышанный разговор не давал Лиане покоя, толком она ничего не поняла, кроме того, что Ивар и Янис были знакомы раньше, хотя почему-то предпочитают это не афишировать, и что она каким-то боком тоже в этом замешана, но в чем и почему – оставалось для нее тайной, к которой ко всему прочему, примешивалось то, что она пишет, и девушка по имени Алиса, удивительно похожая на нее. Странным образом и тот и другой были полной копией ее персонажей, и голова Лианы просто разламывалась от бесконечного количества предположений и догадок. Ивар с появлением Яниса запил и почти не выходил из мастерской, Лиана пару раз зашла к ним в гости, но, наткнувшись на полный отчаянья взгляд Ивара и невразумительное бормотанье Яниса, у которого при ее появлении начали трястись руки, поспешно ретировалась, решив про себя, что таких странных знакомых у нее никогда не было, и, пожалуй, не надо. Она вернулась к себе, немного прогулявшись под дождем, успокаивая себя тем, что одиночество ее вполне устраивает и кроме пишущей машинки ей больше вообще ничего не нужно.
Ивар пришел вечером, когда сгустились сумерки, превращая моросящий на улице дождь в невидимые нити.
- Соскучилась? – спросил он, снимая ботинки и плащ. – Винца выпьем? Твое любимое – красное, сухое.
- Соскучилась, – кивнула Лиана. – Вас уже неделю не видно. Даже поговорить не с кем, кроме кота.
- Нас? – как-то нехорошо улыбнулся Ивар, и Лиана поняла, что он уже слегка пьян. – Меня одного тебе уже мало?
- Глупости говоришь, – пожала плечами Лиана. – То, что у вас там творится – это ваши проблемы, я в них ничего не понимаю. Да и не за чем.
- Ты уверена? – прищурился Ивар и прошел на кухню. Поставил на стол бутылку вина. – Так выпьем?
Лиана достала из шкафчика два фужера:
- Почему бы и нет. Только… ты уверен, что тебе… может, тебе уже хватит?
- Уверен, что не хватит, – невесело улыбнувшись, отозвался Ивар и открыл бутылку. Он разлил вино, поднял свой фужер:
- Предлагаю тост за вечный треугольник! – и, не дожидаясь ее, выпил все залпом.
- Послушай, – сказала Лиана и осторожно тронула его руку. – Я действительно ничего не понимаю. Может, ты объяснишь мне хотя бы приблизительно, что именно происходит?
Ивар очень нежно накрыл ее руку своей, потом нагнулся и коснулся губами ее пальцев:
- Прости меня, девочка. Прости. Пока ты действительно не при чем. Просто все уже началось. И теперь ничего не изменишь.
- О чем ты? – Лиана коснулась второй рукой его влажных волос. – Я не понимаю…
- А пока и не за чем, – снова невесело усмехнулся Ивар. – Всему свое время.
Он снова налил себе вина.
- Ты не выпила? Присядь, выпей со мной…
Лиана опустилась рядом с ним на табуретку, взяла фужер:
- За что на этот раз?
Ивар поднял на нее глаза, и она вздрогнула; столько в них было тоски, боли и света. Света любви.
- Я разве не сказал? – удивился он. – Конечно, за любовь. Только за это – до дна.
Лиана поднесла к губам фужер, сделала глоток и услышала тихий голос Ивара:
- Я люблю тебя…
И она поняла, что знает об этом с самого начала, с того момента, когда увидела его у реки, и с самого начала ждала, когда он это скажет, чтобы улыбнуться в ответ и коснуться губами его губ, чего она так давно и отчаянно желала.
…Он был нежным и умелым, и ей казалось, что он знает ее давно, давно ждет и любит, потому угадывает все ее желания, даже те, в которых она сама боялась себе признаться. Руки его осторожно скользили по ее телу, как по чему-то давно желанному и знакомому, ей было бесконечно хорошо, и всем своим существом она чувствовала, что так же бесконечно хорошо ему, и было в этой бесконечности любви что-то сладостное и одновременно пугающее, что-то большее, чем просто соединение двух тел, что-то вечное…
- Останься сегодня у меня, – попросила она, принимая из его рук только что прикуренную сигарету.
- Хорошо, – улыбнулся он. – Я только позвоню.
- Зачем? – спросила она, неприятно удивленная тем, что внутри нее всколыхнулось какое-то чувство, похожее на ревность. – Он что, маленький ребенок или ты ему чем-то обязан?
Ивар поднялся с постели и молча направился к двери. Задержался на пороге, оглянулся и грустно произнес:
- Вот все и началось. Обязан. Тобой, – и скрылся в дверном проеме.
Лиана курила, глядя в потолок и снова ничего не понимая.
Она докурила сигарету, накинула халат и спустилась вниз. Ивар сидел на кухне, завернутый в полотенце и потягивал вино.
- Присоединяйся, – предложил он, и Лиана увидела на столе вторую бутылку.
- Ты что сюда ящик притащил? – улыбнулась она и опустилась к нему на колени.
- Почти, – улыбнулся он в ответ. – Как старый и опытный соблазнитель.
Лиана дернула его за прядь волос и взяла из руки фужер с вином:
- Позвонил?
- Угу, – кивнул Ивар. – Все в порядке.
- А теперь объясни, почему ты обязан ему мной, – сказала Лиана, освобождаясь от его объятий. – Я слушаю очень внимательно. В свою очередь хочу заявить, что вижу этого человека первый раз в своей жизни.
- Ты в этом уверена? – тихо спросил Ивар. – Подумай…
Лиана глотнула вина и кивнула:
- Уверена.
- Господи, какая ты сейчас счастливая… – вдруг невпопад заметил Ивар. – Как бы я хотел все так и оставить…
- Что? – спросила Лиана. – Послушай, ты все время говоришь загадками, словно я должна что-то знать, но я тебе уже говорила, я действительно ничего не понимаю. Ничегошеньки. Поверь.
- Отчасти ты уже знаешь, просто боишься себе в этом признаться, – грустно произнес Ивар. – Поверить в это действительно очень трудно.
Он поднял на нее глаза, несколько секунд с бесконечной любовью разглядывал ее лицо, словно решая про себя, говорить или нет, потом негромко процитировал:
- "…Светлые прямые волосы опускались на плечи, небольшие голубые глаза казались защитным экраном, сквозь который невозможно было разглядеть хоть что-нибудь. Крупный нос, тонкая верхняя губа и достаточно толстая нижняя придавали его лицу выражение вечного недовольства. В целом лицо выглядело абсолютно бесстрастным, было заметно, что обладатель его очень лихо наловчился прятать от окружающих свои мысли и эмоции…"
Ивар остановился, глядя на остолбеневшую Лиану:
- Хватит, или еще? …А говоришь, что видишь этого человека в первый раз…
Рука Лианы задрожала, и фужер упал на ковер, вино растеклось причудливым пятном, в очертаниях которого угадывалось только что описанное лицо.
- Ты не мог видеть мои записи, – хрипло сказала Лиана.
- Я их и не видел, – пожал плечами Ивар. – Неужели ты еще не поняла, что именно происходит? Все идет по кругу, девочка моя любимая, по спирали, и с каждым витком становится все хуже и хуже.
- Ты бредишь, – Лиана наклонилась и подняла с ковра фужер. – Ты просто пьян и бредишь.
- Как бы я хотел, чтобы так оно и было, – с болью выдохнул Ивар. – Ты не представляешь себе, как бы я этого хотел…
"…потому просыпались всегда поздно. Было так здорово всю ночь напролет сидеть за письменным столом, писать вместе песни, придумывать грустные и веселые истории, слушать музыку; однажды ночью, когда Михалыч сидел в стареньком вертящемся кресле, записывая на листок только родившуюся песню, Алиса подошла сзади, коснулась его волос и поняла, что все это было уже когда-то, только вместо стола – горели дрова в большом камине в огромном каменном зале, по стенам плясали желтые тени, Михалыч был одет в белую кружевную рубаху, и, лениво прищурясь, помешивал кочергой поленья в камине, а она, в чем-то длинном и невообразимо красивом, так же тихо подошла сзади и точно таким же движением коснулась его волос. Алиса увидела эту сцену так ясно, что вздрогнула, прижалась щекой к его плечу и тихо произнесла:
- А знаешь, все это уже было когда-то раньше. Не здесь и не сейчас. Я знала тебя когда-то давно, когда еще не была собой…
- Я сидел перед камином, – Михалыч обернулся и коснулся ее щеки губами. – Горели дрова, я помешивал их кочергой, думая о завтрашней охоте, и так замечтался, что не заметил, как ты подошла сзади и осторожно коснулась моих волос… Впрочем, ты всегда ходила бесшумно, как и полагается любой порядочной кошке.
- Значит, мы знали друг друга и раньше? – спросила Алиса. – Когда-то давно там…
- Знали и любили, – улыбнулся Михалыч, повернулся к окну. – Смотри, светает…
За окном действительно светлело, торчали голые ветки деревьев в весеннем инее и, снова становясь видимым, поблескивал снег.
- По зоне номер … объявляется подъем! – гулко разнеслось по окрестностям, Алиса с Михалычем переглянулись и рассмеялись: квартира, в которой они жили выходила окнами на зону, и уже которую ночь эта команда служила им сигналом ко сну.
- Шесть часов утра, пора ложиться спать, – Михалыч поднялся с кресла, сладко потянулся и вытащил из пачки сигарету. – Курим на двоих, стели пока.
Алиса в ответ кивнула и пошла к дивану.