Глухой тягучий гул поднимался откуда-то из недр дома, вибрировал, становился все громче и громче, Мисс вскрикнула и сжала руками уши, гул ввинчивался в мозг, разворашивая и сжигая, упорный и мощный. Мисс видела вылезшие из орбит глаза Дана и судорожную улыбку, то появляющуюся, то исчезающую на его лице, потом уловила дрожание своих губ.
- Нет, нет!!! – закричала она, пытаясь перекричать этот гул, заглушить его, обезвредить, но губы ее уже растягивались в дикую улыбку, ничем не отличимую от тех, что она видела в подвале.
Мисс не заметила, когда вновь стало тихо, гул убирался куда-то в недра дома, остаточно взвывая, уползая все глубже и глубже. Она хотела повернуть голову, но что-то очень мешало сделать это и, немного потрепыхавшись, она поняла, что висит на крюке в том самом подвале, откуда они так лихорадочно сбежали. Самым странным было то, что Мисс не чувствовала ничего необычного в этом своем состоянии, лишь некоторое неудобство причинял крюк, торчащий из-под ребер. Крюк, на котором она висела.
- Привет, – услышала она слева и, чуть повернув голову и скосив глаза, увидела оскаленную улыбку соседа или соседки, висящего, как и она. – Ты новенькая?
Мисс безуспешно попыталась шевельнуть губами, но слова полились сами собой, минуя мышцы лица, застывшие в дикой гримасе:
- Что-то вроде того.
- А вы случайно не в курсе, – вежливо раздалось справа, – когда нас повезут?
- Повезут? – удивилась Мисс. – Куда?
- К морю, разумеется! – возмутились слева. – Ты что, с луны свалилась?
- Почти, – отозвалась Мисс, определив про себя, что туша слева – непременно женщина. – Дан, ты здесь?
- Милочка, – поучительно отозвалась слева все та же особа. – Здесь нет имен.
- Ну, зачем вы так? – спокойно заметили справа. – Можно же объяснить все по-хорошему. Видите ли, мы проходим стадию очищения перед выходом в море. Это довольно утомительно, но тут уж ничего не попишешь, таков закон.
В углу подвала что-то зашевелилось, зазвенев бубенцами.
- Сколько можно спать, – зашептала соседка слева. – Мы здесь уже целую вечность.
- За такие разговорчики вы вместо моря в пески попадете, – ядовито заметили откуда-то сзади. – Вот проснется Шаман...
- Да я не сказала ничего такого, – испуганно заоправдывались слева. – Просто, мне кажется, уже пора, моя прическа, наверное, совсем растрепалась...
Мисс оглядела полуистлевшие головы тех, кого ей было видно, и тошнота подкатила к ее горлу. С трудом сглотнув тугой комок, она снова спросила:
- Дан, ты здесь?
- Да, – раздался откуда-то из темноты голос Дана. – Я тебя не вижу.
- Мне кажется, я немногим отличаюсь от твоих соседей, – сказала Мисс. – Так что это даже к лучшему. Ты что-нибудь понимаешь?
- Столько же, сколько и ты, – отозвался Дан. – Видимо, мы вынуждены здесь висеть до тех пор, пока не проснется Шаман.
- Висеть?! Ну и нахал! – возмутились слева.
- А потом... Я, честно говоря, плохо себе представляю, как это – к морю...
- Скажите, – обратилась Мисс к соседу справа, – как долго вы здесь находитесь?
- Срок очищения у всех разный. Лично я – четыре дня.
- А я уже неделю, – снова влезла соседка слева. – Представляю, на кого я стала похожа! Здесь нет ни одного зеркала!
- Мне кажется, вы от этого только выиграли, – съехидничала Мисс. – Я не думаю, что вы были бы в восторге от того, что увидели.
В углу подвала снова что-то зашевелилось, бубенцы зазвенели громче. "Шаман просыпается, Шаман!", – зашептали со всех сторон – оживленно и слегка испуганно, из угла полился неяркий ровный свет, и Мисс увидела странную фигуру в разноцветных лохмотьях и с огромным бубном на шее. Шаман поднял руку зазвенев бубенцами пришитыми к рукаву и ударил в бубен. Раздался звук, отдаленно напоминающий тот страшный гул. Все голоса кругом стихли.
Шаман начал танец. Это очень напоминало движения бьющегося в судорогах человека. Он двигался все быстрее все неистовей, свет становился ярче, на губах Шамана выступила пена глаза закатились – даже здесь, в этом подвале, он являл собой жуткое зрелище. Мисс стало страшно. Шаман резко остановился, застыв в трансе, потом очень медленно поднял правую руку и начертил на кирпичной стене дверь. Потом снова ударил в бубен, и крюки, на которых висели тела, пришли в движение. Медленно, скрипя, заработал какой-то невидимый механизм, один из висящих поравнялся с дверью, Шаман выбил бубном какой-то замысловатый рисунок, крюк дернулся, и тело, легко соскользнув с него, исчезло в двери.
Разлетелись по подвалу обломки кирпича, пустой крюк поехал дальше, и очередной висящий на миг застыл рядом с совершенно целой стеной с нарисованной на ней дверью, чтобы в следующее мгновенье нырнуть в дверь, оставляя осколки кирпича и вновь совершенно целую стену. Мисс настолько увлеклась этим странным зрелищем, что, когда ее крюк поравнялся с нарисованной дверью, просто обезумела от неожиданности и нахлынувшего страха. Она попыталась крикнуть, но мышцы лица не поддались, застывшие все в том же жутком оскале, и, так и не успев до конца понять, она со всего размаха влетела во что-то пружинящее и гибкое, темное и вместе с тем светлое, странное, бледно-зеленое. Это было настолько фантастически нелепо, что казалось, душа полностью покинула несовершенную земную оболочку, именуемую телом, и растворилась в этом бледно-зеленом сиянии, вобрав его все в себя и став его частью.
Мисс ощутила себя плывущей и несущейся, взлетающей и пульсирующей светящейся точкой, одним из звеньев большой цепи, которой являлась она сама. Точек было неимоверно много, все они светились и пульсировали, неслись и взлетали, каждая – в определенном ритме, без столкновений и неразберихи, каждая являла собой нечто свое, не существующее у других, но каждая в то же время была ею, Мисс, как и все они вместе взятые. Здесь отсутствовало время, сияние становилось все ярче, пульсация сильней и быстрее, неведомое ранее блаженство, вопреки всякой логике, росло и росло. Мисс просто распирало, сияние стало ярко-зеленым, точки вспыхивали почти желтым, еще пара мгновений или лет – и мир пульсирующих точек взорвался, разлетелся на тысячи осколков ослепительно яркой вспышкой, ни с чем не сравнимой. И стало темно.
Мисс не сразу поняла, что сидит на желтом горячем песке, вытянув ноги в зеленоватую воду. Она отстраненно, все еще пребывая в состоянии эйфории, перевела взгляд с ног на живот и поняла, что совсем раздета. Восприняв это как должное, Мисс огляделась по сторонам и увидела на песке рядом с собой сложенную бледно-бледно-зеленую, почти белую, рубаху. Мисс легко тронула ее ладонью. Ткань была прохладной и свежей и словно взывала к приятно расслабленному телу, нежащемуся под ровными лучами зеленого солнца. Мисс, не поднимаясь с песка, натянула рубаху на себя, не дав себе труда даже застегнуть ворот, и, блаженно перебирая пальцами песок, снова уткнулась взглядом в спокойную зеленую гладь воды.
Песок убивает все звуки, и, только увидев рядом со своими ногами в воде пару чьих-то ног, она слегка повернула голову. Рядом сидела девушка в такой же бледно-зеленой рубахе, и убаюканный мозг Мисс не сразу уловил что-то очень-очень знакомое. Мисс коснулась рукой лица, ощутила пальцами привычную гладкость кожи и спокойно произнесла:
- Где-то я тебя видела.
- Да, – кивнула девушка и таким знакомым движением откинула волосы со лба.
- Где? – спросила Мисс.
- Не помню, – качнула головой девушка, явно находясь в той же прострации.
Мисс потянулась и легла на песок. Солнце не жгло глаза, и закрывать их было вовсе не обязательно. Девушка повернулась и легла рядом на живот, опершись на локти. Тонкие руки коснулись песка, и желтая струйка побежала между пальцев.
- Ты здесь давно? – девушка заболтала ногами в воде, поднимая фонтанчики брызг.
- Не знаю, – сказала Мисс и чуть напряглась. – И все же, где-то я тебя видела.
Девушка пожала плечами.
- И я тебя. Только где...
Мисс перевернулась на живот и всмотрелась в ее лицо: что-то такое очень-очень знакомое: глаза, нос, губы, родинка на подбородке... Непроизвольно Мисс подняла руку и коснулась своего лица – родинка на подбородке... Мисс вздрогнула:
- Как тебя зовут?
- Меня зовут Мисс, – спокойно ответила девушка.
- Всегда? – машинально спросила Мисс.
- Сегодня.
Мисс ошеломленно помолчала, потом села на колени и дрогнувшим голосом произнесла:
- Это я.
В серых глазах девушки мелькнул интерес, она тоже села и окинула Мисс пристальным взглядом, потом улыбнулась:
- Столько раз видеть себя в зеркале и не узнать! Надо же!
- Подожди, – перебила Мисс. – Кого в зеркале? Меня?
- Конечно, – кивнула девушка. – Ты – это я, но в зеркальном отражении. Никогда не думала, что когда-нибудь буду разговаривать с собственным отражением.
- Это ты – мое отражение! – запротестовала Мисс, понимая, что ничего не понимает. – Как ты здесь очутилась?
Девушка странно взглянула на нее и произнесла:
- Художник достал кисточку и нарисовал на стекле вагона три блестящих капельки. "Что это?" – спросила я. "Пусть будет дождь". "Пусть, – кивнула я. – А радуга?" Он раскрасил капельки оттенками синего, зеленого и красного и пристально посмотрел на меня: "Куда пойдем сначала?" "В синюю", – не задумываясь, ответила я и поднялась...
- Хватит! – крикнула Мисс. – Ты не отражение. Ты – это я, Я – это ты. Бред какой-то...
Девушка помолчала, соображая:
- Раздвоение личности?
- Похоже, – кивнула Мисс. – Шизофрения. Только не понятно, у кого, у тебя или у меня.
- У обеих, – сказала девушка, и они расхохотались.