– Логика у нас была самая простая – обеспечить простым людям фундаментальные права, позволяющие не бояться за свое будущее и уверенно планировать будущее своих детей. Пока на Западе бушевала великая депрессия, мы занимались строительством собственной промышленности, которая и росла бешеными темпами на фоне катастрофического падения за границей.
– Промышленность вы построили и в космос первыми полетели, только так и не устроили людям тихой спокойной обеспеченной жизни.
– Ничего подобного! В шестидесятых-семидесятых люди жили очень даже неплохо! И без всяких потогонных систем, с положенными оплаченными отпусками и больничными – об этом сейчас только мечтать можно.
– Наверное. Только не говорите, что в семидесятых все были счастливы и довольны жизнью. Я ведь не по фильмам сужу о том времени, я сам тогда жил.
– Да, были недовольны, потому что не знали, каково нам всем окажется в будущем. Но при этом бабушки на свою пенсию ездили на море отдыхать.
– Меня активно занимает эта коммунистическая аберрация зрения. Я ведь говорю вам: я сам жил в это время. И не помню пенсий, позволяющих кататься на море. Разве что вы вращались в определенных кругах, где пенсии были повыше, а путевки подешевле?
– Нигде я не вращалась, и никакой аберрации у меня нет. Вы просто не хотите признавать фактов, которые разрушают вашу глупую концепцию. Лучшее, что я помню о семидесятых – люди не были говорящими животными. Большинство интересовалось чем-то большим, чем простое набивание желудка и отоваривание импортными шмотками. В моде было чтение, домашние библиотеки, высокие интересы. Люди стеснялись признаться в отсутствии интереса к искусству и пытались имитировать его наличие даже при полном его отсутствии. Но важен именно тот факт, что они стеснялись невежества! А самое главное – существовала идея, делавшая жизнь общества осмысленной и целенаправленной.
– Да, замечательно. Просто картинка из жизни античной Греции. Вот только не могу согласиться с вами полностью. Мода на книги была, идеи не припоминаю. Об идее говорили на собраниях и майско-ноябрьских митингах и демонстрациях, с трибун разной высоты и по телевизору. А большинство людей не собиралось строить никакой коммунизм, зато хотело хорошо зарабатывать, иметь квартиру, машину, дачу. Только поехать летом в Египет никто и не мечтал, да в семидесятых там все равно шла война.
– Получается, мы с вами жили в разных странах? – сказала Тамара Анатольевна, глядя на собеседника с ироничной улыбкой.
– Мы жили в одной и той же стране, но вспоминаем ее по-разному.
– Почему? Потому что вы ее ненавидите?
– Нет, потому что вы себя обманываете. Семидесятые были лучшим временем вашей жизни. Сколько вам тогда было? Тридцать лет, плюс-минус?
– Какое вам дело? Что за хамство, в самом деле!
– Ну ладно, вы меня поняли. Наверное, вы вышли замуж, родили детей и были счастливы. В действительности время было серое и скучное, обшарпанное.
– Можно подумать, сейчас мы живем очень весело! Ерунду какую-то вы все время несете, уважаемый Александр Валерьевич.
– Весело мы и сейчас не живем, вы правы. Но сейчас есть хоть надежда на изменения. И жизнь потихоньку улучшается, хотя ее качество по-прежнему не превышает советского уровня. Понимаете, тогда все было навсегда – КПСС, Брежнев, партсобрания и пионерские сборы. Теперь мы знаем, что можно изменить даже вечное.
– И много удовольствия вы получили от этих изменений?
– Речь не обо мне, я пенсионер. Я хочу верить в нынешнюю молодежь. Хочу увидеть ее в России, исполняющей свои мечты здесь, а не за кордоном. Тем более, не пьющей с малолетства и не убивающей на улицах людей с неправильным цветом кожи и разрезом глаз. Она должна взять свою судьбу в собственные руки. Вот только не берет, почему-то.
– Чтобы молодежь увидела здесь свое будущее, нужно создавать производство, которое в большинстве начисто уничтожено. Ваши драгоценные предприниматели умеют только разворовывать оставшиеся с советских времен богатства и распиливать нефтегазовые бюджеты!
– Все-таки, уже давно не только это. Никто как-то не заметил, но без всяких ударных строек коммунизма и решений партийных съездов в России создана общегосударственная сеть мобильной связи. Заметьте, с самого начала эта сеть была сферой деятельности частного бизнеса, для нее не приватизировали ничего советского, ничего не разграбили, только создали новый вид связи.
– Ничего они создали, а купили за границей готовое и привезли сюда. Все оборудование импортное, завтра нам перестанут его продавать, и останемся без вашей мобильной связи.
– Да что ж, я ведь с вами не спорю. Собственное производство России необходимо, только полностью государственная промышленность у нас уже была, и она производила продукцию, основную массу которой даже в Союзе покупали исключительно потому, что другой не существовало. Продать же ее за пределами соцлагеря никто и не пытался. Нам нужен новый предприниматель, который не будет договариваться с конкретным чиновником об особых условиях для своего конкретного бизнеса, а будет в качестве члена корпорации добиваться изменений по стране в целом, то есть осознает свои классовые интересы. А интересы эти в числе прочего предполагают независимый суд и приемлемый уровень коррупции, не убивающий экономики.
– И где же вы собираетесь искать этих замечательных предпринимателей?
– Понятия не имею. Наверное, сами собой должны возникнуть, с течением времени.
– Да уже чуть не двадцать лет прошло, как Горбачев затеял у нас ваше предпринимательство, а они все никак своих классовых интересов не осознают. Сколько же еще ждать?
– Ну вот, за двадцать лет перевалит, появится второе поколение предпринимателей, которые не прыгали из князи в грязи через головы несчастных соотечественников. Может быть…
– Да эти не прыгали из князи в грязи. Они в князьях родились и с раннего детства привыкли к прописной истине, что народ – быдло. Так к нему и относятся. Весь их классовый интерес в том, чтобы выжимать из страны и людей все до капли, а жить тем временем на Лазурном берегу.
– Для изменения этой ситуации люди должны выйти на улицы, но не с целью все разрушить до основания, а для начала хотя бы с требованием честных выборов. До тех пор, пока большинство людей не станет доверять официальным результатам выборов, ничто не изменится. Только потом можно браться за коррупцию вообще и за суды с милицией в частности.
– Чего захотели! Да власть сейчас так перепугалась грузинских событий, что изо всех сил дует на воду по поводу и без повода. Ни на какую улицу никому выйти не дадут, и не надейтесь.
– Ну, так уж и не надеяться! Наоборот, всю жизнь только и надеюсь на всевозможные радужные перспективы, в надежде дождаться претворения их в реальность.
– Опять ерунду несете, Александр Валерьевич! Ради изменений каких-нибудь закорючек в законах и каких-то там юридических процедур народ на улицы не выйдет. Цель должна быть великой.
– Ага, понимаю. Видимо, восстановление Советской власти?
– Это вы сказали.
– Сказал… Знаете, никогда не мог понять, что вы имеете в виду под этим лозунгом? Запретить все партии, кроме коммунистической, поставить все средства массовой информации под прямой контроль вашей партии, снова выдвигать на выборах всех уровней непременно по одному кандидату на каждое место?
– Нет. Это значит вернуть власть народу.
– Пустой лозунг. При вас у народа власти было меньше, чем сейчас. Почти тринадцать лет назад вы утратили статус партии-государства, а в стране полно регионов, остающихся под политическим контролем коммунистов, поскольку таково волеизъявление избирателей. Еще пятнадцать лет назад аналогичную ситуацию никто даже представить не мог – сверху донизу все принадлежало вам, а несогласных с таким положением дел и выражающих свое неудовольствие вслух ждали крупные неприятности.
– Можно подумать, сейчас выступления против власти приносят массу удовольствия! А в советское время не было буржуев, поэтому политика Советской власти отвечала интересам подавляющего большинства народа, почему потребность в других партиях у людей не возникала. Иначе как объяснить, что все эти многочисленные диссиденты после девяносто первого года не пришли к власти? Их никто не ждал и не звал. Прежде они действовали при западной поддержке, а после свержения народной власти и разрушения великого государства просто в полном составе уехали на Запад, тратить заработанные на продаже Родины денежки.
– Выступления против власти действительно не приносят радости и сейчас, но нынешние неприятности – сущий пустяк по сравнению с тогдашними. Что же касается других партий – это в самом деле наше больное место. У нас абсолютистское сознание – все уверены, что власть должна быть монолитом и стирать в порошок всех, кто попробует с ней спорить. Раз за разом одни и те же люди перебегают из потерпевшей поражение партии власти в новую, и их там охотно пригревают. К каждым новым думским выборам мы подходим с радикально обновленным списком партий, мешанина которых никак не организуется в стабильную систему. Лично я вижу в этом печальном обстоятельстве самое яркое свидетельство нашего цивилизационного отличия от Европы. Посмотрите на бывшие соцстраны – там и при коммунистах существовала формальная многопартийность, а после них система партий сложилась буквально в считанные месяцы или годы.
– То есть, вы предлагаете вернуть однопартийную систему, как при Советской власти?