– Рано еще, – ответил Коля и продолжил оживленную беседу, повернувшись вполоборота от своей спутницы.
– Тогда я одна пойду, – настаивала Даша с расчетом, что кавалер не допустит подобного развития событий.
– Даша, ну чего тебе загорелось? – недовольно бросил предприниматель, отвлекаясь от своей беседы. – Хочешь проверить, насколько высоко я тебя ценю? Но зачем искусственно противопоставлять непересекающиеся проблемы? Мне нужно зарабатывать на хлеб с маслом, я ведь не дурью маюсь. И тебя я не держу на привязи. Поболтай с кем-нибудь, поешь вкусненького.
– С кем-нибудь?
– Да, с кем-нибудь. Неужели не сможешь найти здесь интересного собеседника? Это ведь сливки нашего районного общества.
– Я понимаю, – задумчиво произнесла Даша и встала, с грохотом отодвинув стул.
Некоторые коротко посмотрели на нее и вновь обратились к прежним занятиям; большинство вовсе не заметило демарша бесцеремонной девушки. А та чеканным шагом, цокая каблучками, обошла вокруг стола и приблизилась к Касатонову и Овсиевской.
– Господин Касатонов, – громко и отчетливо произнесла хулиганка, – если вы так высоко цените этот театр, почему не арендуете для него более приличное помещение? А еще лучше – почему не купите и не освободите от арендной платы?
В импровизированном банкетном зале внезапно воцарилась тишина. Все участники пиршества оторвались от тарелок, бокалов, фужеров и разговоров, чтобы посмотреть на разгорающуюся драму. Касатонов и Овсиевская тоже удивленно оглянулись на Дашу.
– Девушка, вы кто? – спросил олигарх в мертвом безмолвии.
– Меня зовут Даша, а что?
Рядом со скандалисткой молча, неизвестно откуда, вырос бугай с бритым затылком.
– Не обращайте внимания, Сергей Николаевич, – поспешил вставить свое слово режиссер, сидевший рядом с меценатом, по другую сторону от Овсиевской.
– Трудно не обратить, – резонно заметил Касатонов, продолжая сидеть на своем месте и вывернув шею в сторону агрессивной девицы. Между делом он сделал глазами знак бритоголовому, и тот послушно замер в позе оловянного солдатика.
Коля растерянно привстал со своего стула, затем молча сел, пожирая глазами бурную сцену.
– Девушка, прекратите хулиганить, – встал со своего места режиссер. – Сергей Николаевич не обязан нас финансировать. Лучше сходите в администрацию и спросите там, почему они не дают нам вообще ни копейки.
– Так они и не поднимают тостов во славу искусства, – ехидно заметила Даша.
– Девушка, вы многого не понимаете, – произнесла Овсиевская голосом глубоким, как океан.
– Чего же тут понимать? Тоже мне, бином Ньютона!
– Вы не понимаете… Даша, кажется? – настаивала примадонна. – Сергей Николаевич дает нам столько денег, сколько мы соглашаемся взять.
Публика напряженно следила за развитием события, ожидая потери лица олигарха, но ничего похожего не произошло. Овсиевская встала, отодвинула стул и одной рукой приобняла Дашу за плечи.
– Пойдемте ко мне, поболтаем.
Актриса жестом отказалась от содействия Касатонова или людей из его команды и силой увлекла упирающуюся девушку из зала в боковую дверь. Там они попали в полутемный коридорчик, а затем вошли в очередную дверь оказались в довольно большой полупустой комнате. Хозяйка включила свет, и Даша решила, что это гримерная. Основным опознавательным знаком служил туалетный столик и большое зеркало с лампочками по периметру.
– Ну, Даша, рассказывайте, – распорядилась Овсиевская, когда обе собеседницы уселись на разнокалиберные стулья.
– Что рассказывать?
– Как вы дошли до жизни такой?
– До какой жизни я дошла?
– Извините, но я не думаю, будто вас настолько волнует судьба театрального искусства в нашем славном городе. И не пытайтесь уверить меня в обратном. Я могу категорически утверждать: вы поссорились со своим молодым человеком и решили сделать ему неприятность. Только вот Сергей Николаевич понятия не имеет ни о вас, ни о вашем спутнике, и все ваши старания пропали втуне.
– Никому я не мстила. И молодого человека у меня нет.
– После сегодняшнего вечера нет?
– Его и раньше толком не было.
– И вы действительно возмутились тем, что Касатонов дает нашему театрику мало денег?
– Насколько я могу судить, он дает их не столько театру, сколько лично вам.
Овсиевская поджала губы и посмотрела на Дашу изменившимся к худшему взглядом.
– Собираете сплетни в подворотнях, деточка?
– Ничего я не собираю, просто сейчас на вас посмотрела. Я думаю, любой из присутствующих, даже если не собирал сплетни в подворотнях, подумал тоже самое.
– Вы так хорошо разбираетесь в людях?
– А вы всегда отрицаете очевидное? Думаете, сможете меня убедить, будто этот Касатонов действительно озабочен поддержкой искусства?
– Почему же вы не допускаете такой возможности? По-вашему, богатые люди не могут ценить театр?
Диалог вопросов со стороны мог показаться странным, но его участницы не нуждались в ответах – они знали их заранее. Точнее, они полагали, что знают ответы, которые устроили бы собеседницу. Осознав это, обе замолчали. Потом заговорила Даша.
– Скажите, так всегда бывает?
– Как "так"?
– Ну вот так. Обязательно должен рядом стоять мужчина с деньгами и властью?
– Дорогая моя, рядом должен стоять мужчина, без которого вы не мыслите жизни, и от которого хотите детей. Все остальное – тошнотворная чепуха.
– А если нет такого мужчины?
– Вам пока рановато заканчивать поиски. Оглядитесь повнимательней вокруг – он вполне может оказаться у вас в поле зрения.
– Каждый день оглядываюсь, – недовольно буркнула Даша. – Не водится в природе мужчина, от которого я захотела бы детей.
– Неправда, так не бывает. Разумеется, при условии, что придуманный вами мужчина – не какой-нибудь киноидеал. В нашем женском деле нужно быть реалисткой. Вполне достаточно, если он порядочный, работящий, непьющий, конечно. Умный, способный защитить вас и детей.
– Всего-навсего.
– Всего-навсего. Многие женщины находят таких, чем вы хуже?
– А вы нашли?
– Я толком и не искала. Увлекалась более важными проблемами, как мне тогда казалось.
– Теперь те проблемы не кажутся вам более важными?
– Не знаю. Я о своей жизни не жалею и прожила бы ее заново, если бы выпала возможность.
– Вы у себя в ГИТИСе не смогли найти такого мужчину, про которого мне рассказали?
– Во-первых, к ГИТИСу я никогда близко не подходила. Во-вторых, такого мужчину, про которого я вам говорила, там найти в тысячу раз труднее, чем в наших тихих местах.
– Вы не учились в ГИТИСе?
– К счастью, нет.
– Почему "к счастью"?
– Если бы училась, то финал моей актерской карьеры точно можно было бы назвать позорным. А так – после филфака МГУ почему бы не поработать актрисой погорелого театра. Найдутся даже люди, которые сочтут, что в сравнении с карьерой учительницы русского языка и литературы это феноменальный успех.
– Но после МГУ можно ведь заниматься и высокой наукой.
– К высокой науке меня влекло еще меньше, чем к школе.
– А к семье и детям – меньше, чем к высокой науке?
– Именно. Вы схватываете на лету, Даша. Но вы на меня не смотрите, я ненормальная. С юных лет лелеяла дурацкие мечты, их и осуществила, как смогла.
– Разве это плохо?
– Если мечты дурацкие – очень плохо. Никому не нужна актриса Овсиевская, никому не нужен наш глупый "Балаган" районного масштаба, а ничего другого у меня нет.
– А Касатонов?
– Что Касатонов? Думаете, приятно в моем возрасте ходить в содержанках?
– Почему в содержанках? Просто он без вас жить не может.
– Может, он просто дает деньги за секс?
– Думаю, у него при желании может быть много женщин, которым он просто дает деньги за секс – и не только в Москве, но и где-нибудь по заграницам. И помоложе вас, и покрасивей. А он вот в ваш театр вкладывается, чтобы вам было где играть.
– Спасибо, девочка, за честную оценку моих актерских дарований. Играть я могу только в театре, за который платит мой покровитель.
– Ерунда, вы хорошо играете. Я все ваши спектакли видела, и не по одному разу.
– Просто я не попалась на глаза московскому режиссеру?
– Вот именно. Разве Касатонов не может вам устроить такую встречу?
– Чуть не каждый день предлагает. Но я ему пообещала, что никогда не пойду ни на какую встречу, а если он ее устроит без моего ведома, я его выгоню.
– И останетесь без "Балагана"?
– И останусь без "Балагана". Пойду куда-нибудь уборщицей работать.
– А если действительно попадетесь на глаза московскому режиссеру, без всякого участия Касатонова?
– Не попадусь. Так не бывает.
– Как не бывает? Все великие артисты приехали в Москву из провинции. По-моему, среди наших звезд кино урожденных москвичей нет вообще.
– Я уже не приехала. Наоборот, я из Москвы уехала, и этим все сказано. Даша, в моем возрасте человеку важно жить в мире с самим собой, и уже неважно, каких высот он при этом достиг. Главное – не глодать себя день и ночь из-за недостаточной престижности занятого положения.
– Вы говорите, как старушка.