Мужчина замолк. До сих пор он вел себя замечательно, и Купер испытывал к нему искреннюю жалость.
- Как вы себя чувствуете? - спросил он.
- Прекрасно, - беззлобно ответил мужчина. - Здоров как бык.
- Простите, - сказал Купер. - Глупый вопрос.
Мужчина чуть повернул к нему голову, улыбнулся.
- Это всего лишь невинный сарказм, - сказал он. - Меня всегда переполняет невинный сарказм.
- Хотите сигарету? - спросил Купер.
- Нет. Курить мне, пожалуй, не стоит. А вы курите, не стесняйтесь.
- Да ничего. Я, вообще-то говоря, и не хочу.
- Как ваша жена?
Купер оглянулся на нее. Луиза неподвижно сидела за рулем, отвернувшись от них и глядя в боковое окно.
- Все в порядке, - медленно произнес он. - Немного испугана, я думаю. Первая ее авария.
- И моя тоже, - сказал мужчина.
- Вам очень больно?
- Уже нет. Нога онемела, я почти ничего не чувствую. Какую-то мышцу время от времени сводит, вот тогда становится больно, но не так уж и сильно. На что похожа моя нога?
- Не знаю, - ответил Купер. - Вообще-то я к ней не приглядывался.
- Она сломана?
- Да, - подтвердил Купер. - Сломана.
Ему всегда хотелось узнать, как выглядит сломанная нога, и теперь он получил такую возможность - хватило бы и одного взгляда. Мужчина примолк, и Купер снова услышал, как на них волной накатывается гомон сверчков, а с ним и какое-то карканье, издаваемое, решил он, лягушкой-быком. Гомон этот был, вообще-то говоря, оглушающим, если в него вслушиваться, да и холодало здесь ночью очень сильно, даром что дни стояли жаркие. Воздух студил кожу Купера, хотя внутри у него все горело. Холод беспокоил его. Купер знал, что раненого человека полагается держать в тепле, иначе он может погибнуть от шока, и сделал все, чтобы мужчине было тепло. По счастью, в машине имелось одеяло, и Купер подложил его под мужчину, а сверху накрыл своим плащом. Он хотел и плащ Луизы использовать, однако мужчина остановил его, сказав, что и так будет хорошо.
- Вам не холодно? - спросил теперь Купер.
- Нормально, - ответил мужчина. - Вы-то как? Озябли, наверное.
- Нет, - сказал Купер. - Все в порядке.
Лет мужчине было, насколько мог судить Купер, примерно столько же, сколько ему. Лицо зрелого умного человека. Куперу не раз случалось встречать людей с такими лицами, они всегда ему нравились. Лоб мужчины был рассечен, однако кровь из ссадины идти уже перестала; губы с одной стороны припухли, словно покрывшись крупными волдырями.
- Как это произошло? - спросил мужчина. - Знаете, я ведь так ничего и не понял.
Купер и сам не знал, как это произошло. Он спал, машину вела Луиза. Его вдруг здорово тряхнуло, он услышал крик Луизы, а следом - короткий глухой удар, скрежет металла и звон осыпавшихся на асфальт осколков стекла.
- Я и сам не знаю, - ответил он. - Машину вела жена.
- Я как-то видел в одном журнале карикатуру - пустыня с единственным большим деревом посередине и врезавшаяся в него машина. Тогда мне это показалось смешным.
- Да, - согласился Купер. - Действительно смешно.
- Окажите мне услугу. Попросите ее подойти сюда на минутку. Мне хочется поговорить с ней. Выяснить, как все случилось.
Купер, мгновение поколебавшись, поднялся на ноги.
- Ладно, - сказал он. - Ничего, что я оставлю вас ненадолго?
- Ничего, - ответил мужчина. - Вы не волнуйтесь, далеко я не убегу.
Купер направился к своей машине. Мужчина повернул голову, чтобы видеть его. Но оказалось, что лежать так ему трудно, и он снова уставился в ночь. Купер наклонился к окну, что-то негромко сказал Луизе, потом открыл дверцу автомобиля и сел рядом с ней. А несколько минут спустя возвратился к мужчине и опустился около него на корточки.
- Она начала обгонять вас. Тут машину тряхнуло, Луиза решила, что у нее лопнула шина. Она ударила по тормозу и вывернула руль.
- И все? - спросил мужчина.
- Да, - ответил Купер. - И все.
- Она хорошо себя чувствует?
- Да. С ней все в порядке.
- А почему она не вышла?
Этого-то вопроса Купер и опасался, потому что не знал, как на него ответить.
- Наверное, вид у меня тот еще.
- Нет, вид у вас нормальный. Немного крови, но она уже высохла.
- Вы ей сказали об этом?
- Да. - Купер повернулся, взглянул на Луизу, та сидела в машине, неотрывно глядя в темное поле. - Она во всем такая. Не выносит ничего страшного.
- Страшного! - воскликнул мужчина. - Выходит, выгляжу я все-таки страшно?
- Так уж она устроена. Во всем. Она и в кино ходит только на комедии да на любовные истории. Такой человек.
Мужчина промолчал. Куперу было неловко, стыдно. В эту минуту он злился на Луизу и презирал себя, потому что она его жена, близкий ему человек. Он медленно встал, взглянул вдоль дороги.
- Видите что-нибудь?
- Нет, - ответил Купер. - Пока ничего.
- Черт, скорее бы уж они приехали. Мне что-то холодно становится.
- Да? - встревожился Купер. - Может, перенести вас в машину?
- Нет. Не стоит.
- А я думаю, лучше перенести. Я осторожненько, а она против не будет, уверен.
Мужчина повернулся к Куперу. Похоже, последние слова его удивили.
- Не в том дело, - сказал он. - Просто я думаю, что меня лучше не тормошить. По-моему, у меня внутреннее кровотечение. Возможно, ребро во что-то воткнулось.
- Кровь во рту чувствуете?
- Вроде бы нет. Только сглатываю все время. Это что-нибудь значит?
- Не знаю, - сказал Купер. - Но что-то значит наверняка. Повернитесь, сплюньте, я посмотрю.
Мужчина повернул голову, сплюнул на землю. Купер пригнулся посмотреть. Было слишком темно. Он поднес ладонь к губам мужчины.
- Плюньте еще.
Мужчина сплюнул ему в ладонь. Купер поднес ее к свету и с облегчением увидел, что кровь на ладони отсутствует.
- Крови нет, - сказал он и вытер ладонь о свои брюки.
- Ну и хорошо, - сказал мужчина. Несколько секунд он молчал, а потом со спокойным отвращением произнес: - Жена Лота! Вот кого она мне напоминает.
- Мне правда страшно жаль, - сказал извиняющимся тоном Купер. - Просто такой она человек. Это бывает.
- Знаю, - отозвался мужчина. - Я, собственно, не в обиде. Вот теперь я выкурил бы сигаретку.
- Думаете, вам можно?
- Думаю, да. Хуже не станет.
Купер достал из кармана пачку, раскурил две сигареты, протянул одну мужчине. Тот глубоко затянулся, подержал дым в легких, выдохнул.
- Когда вернетесь домой, не забудьте руки помыть, - сказал он, глядя в небо.
- Ладно, - пообещал Купер. - А вы это к чему?
- И лучше бы лизолом, - добавил мужчина.
- О чем вы?
- Слюна - страшная штука, - сказал мужчина. - Страшнее некуда. Я однажды увидел плевавшегося человека, так меня потом несколько дней мутило. Есть и то не мог. Вот до чего она страшная. Даже когда мама умерла, мне так худо не было.
Купер не ответил. Они курили и ждали. Молча, пока не приехала "скорая".
Снежная крепость
1
Мой дядя Давид был человеком рассудительным, трезвым, а тетя Сара - женщиной простой и практичной, жившей с ним, ни на что не жалуясь, в совершенном, казалось, согласии. Когда он читал или размышлял, она копошилась по хозяйству. Но временами он уставал от своих занятий, и тетя, похоже, умела предвидеть эти нечастые случаи. Когда дядя отрывал глаза от книги и снимал очки, она неизменно оказывалась свободной от работы, готовая дать ему отдых, в котором он нуждался.
- Ты все читаешь, читаешь, - жалостно произносила она. - Как можно тратить столько времени на книги?
- Это не трата времени, - отвечал, словно оправдываясь, дядя Давид. - Книги хранят знание, а знание - великая вещь.
- И чего же в нем великого? - спрашивала тетя Сара. - Детям-то ты его оставить все равно не сможешь. С собой возьмешь, когда уходить придется.
- То же относится и ко всем великим вещам, - отвечал дядя. - Их приходится уносить с собой в могилу. Бросить и уйти без них невозможно.
- Если бы ты сложил все до одной книги в чемодан, - усмехалась тетя, - для тебя тут больше места осталось бы.
- Дело не в книгах, - пытался объяснить ей мой дядя. - Книги лишь помогают создавать великие вещи. Вот здесь.
И он медленно постукивал себя пальцем по лбу.
- И здесь, - добавлял он чуть громче, на сей раз постукивая пальцем по груди там, где сердце.
Великой трагедией всей дядиной жизни было разочарование в русской революции. Он родился в маленькой деревне неподалеку от города, который называется теперь Ленинградом. В юности был активным социалистом - таким активным, что ему пришлось бежать из России, спасаясь от властей. Дядя умел хорошо управляться с цифрами и, оказавшись в нашей стране, получил место бухгалтера в производственной фирме и работал там, пока Великая депрессия не привела фирму к банкротству.
Он внимательно следил за ходом революции в его родной стране и очень обрадовался свержению царского правительства. В то время он верил, что России предстоит стать высшим олицетворением всех прекрасных человеческих качеств. Когда же осуществление изначальных целей революции было отвергнуто ради решения задач более прозаических, вера моего дяди пошатнулась. В последующие годы он увидел, как предаются одна за другой его надежды, и когда закрывать глаза на реальность творившегося в России стало уже невозможно, погрузился в молчание и принялся искать утешение в книгах.