– Да, не меньше…
– А у тебя – ни одного члена Союза… и сам ты – не член…
– Не член…
– Вот видишь? Шансов мало! Правда, – Шаферман задумался и выдержал паузу, – "Мелодия" переходит на хозрасчёт, и вердикты худсоветов теперь корректируются коммерческим отделом. Если им покажется, что пластинка будет иметь спрос… но… не будем загадывать! Я посмотрю материал и посоветуюсь с редактором. Ситуация сложная, но не безнадёжная!
На том и расстались, Игорь Давыдович, обременённый труднорешаемой задачей, а Николай, окрылённый надеждой, которую он уловил в словах мэтра советской песенной поэзии.
Георгий был на седьмом небе от рассказа Николая о переговорах с Шаферманом. Обоим казалось, что дело сделано: Игорь Давыдович договорится с редактором, редактор подберёт нужный состав худсовета, а дальше… дальше всё, как по маслу!
– А кто платил за стол? – поинтересовался Георгий.
– Я хотел заплатить, – ответил Николай, – но Игорь Давыдович категорически не разрешил: "Я тебе назначил встречу в "Балалайке", – заявил он, – я и плачу!"
– Это плохо! Надо было что-нибудь придумать и заплатить самому!
– Ну ладно, в следующий раз…
– Да уж, не лопухнись!
Следующего раза долго ждать не пришлось. Уже через неделю Игорь Давыдович сообщил, что готов встретиться, и Николай пригласил его в ресторан "Узбекистан", где по вечерам играла группа Володи Болдырева, приятеля Николая. Володя зарезервировал места и договорился с шеф-поваром заранее, так что Игорь Давидович и Николай в назначенное время возлегли на мягких пуфиках возле низкого столика, уставленного фирменными блюдами в исполнении самого шефа. Центральное место кулинарной композиции занимал "Кебаб по-арабски" в жаровне на углях. Николай разлил по рюмкам "Столичную"…
– Добрый вечер, – открыл музыкальную программу Володя Болдырев, – наш ансамбль посвящает сегодняшний вечер дорогому гостю, оказавшему нам своим посещением большую честь. Вы все знаете его прекрасные песни, но далеко не все знают имя их автора. Игорь Шаферман!
Пьяные аплодисменты заглушили голос Володи, и он вынужден был дождаться, когда они стихнут. Шаферман с трудноскрываемым удивлением на лице замер с рюмкой водки в левой руке и пучком зелени – в правой.
– Песни, которые вы услышите сегодня, принадлежат перу замечательного поэта, Игоря Шафермана.
Володя подал знак музыкантам, и под аплодисменты гостей красивые звуки очень популярной песни наполнили зал.
– Я предлагаю выпить за автора этой замечательной песни, – Николай поднял свою рюмку и чокнулся с Игорем Давыдовичем.
Выпили. Закусили. Выпили ещё по одной: "Между первой и второй – перерывчик небольшой". Закусили.
– Теперь к делу, – предложил Шаферман, – пока голова работает.
Николай не возражал.
– Старик, – обратился к нему Игорь Давыдович, – я внимательно прочитал твой труд и послушал кассету. Впечатляет! Я говорю это искренне.
– Спасибо!
– Рано говорить спасибо. Впечатляет – меня! Может быть, это грандиозное произведение впечатлит и членов худсовета. Может быть! А может, и нет! Кое-кто из композиторов не очень любит выслушивать красивую музыку: синдром Сальери, понимаешь ли! Но представитель коммерческого отдела обязательно задаст вопрос: "А пипл это схавает?" – и положительного ответа никто не решится дать! Ты понимаешь меня?
Николай скорей догадывался, чем понимал, что всё обстоит именно так.
– А сейчас, – продолжал Володя, – мы исполним новую песню Игоря Шафермана. Она звучит впервые. Вы – первые слушатели!
Гром аплодисментов заглушил первые аккорды песни, и, когда затихли посторонние звуки, Николай и Игорь Давыдович узнали песню из репертуара группы "Вояж". Это был приятный сюрприз. Песня явно пришлась по вкусу буквально всем. Автор был и удивлён, и польщён.
– Ну, ты, старик, даёшь! Твоя работа? – Шаферман кивнул в сторону музыкантов.
Николай скромно промолчал, только улыбнулся.
– Завтра же я передам кассету и текст либретто редактору эстрадного отдела. Он назначит худсовет. Я буду на нём. Проголосую "за". Реакцию других членов худсовета я предсказать не берусь.
Вечер удался на славу. Сидели до закрытия ресторана. Игорь Давыдович много и очень удачно шутил. Николай оказался благодарным слушателем, на каждый десяток анекдотов Шафермана отвечая одним, максимум, двумя.
Изрядно захмелевшего поэта Николай доставил домой на такси. Прощаясь, Игорь Давыдович прижал к губам указательный палец и прошептал: "Вы – тала-лан-тливые ребята! Вам этого не простят!"
Заседания худсовета пришлось ждать почти два месяца. К назначенному времени Николай с Георгием пришли в приподнятом настроении.
– Худсовет закончился полчаса назад, – огорошила их Зоя Михайловна, секретарь "Мелодии", – и все разошлись.
– А наше произведение обсуждали? – робко поинтересовался Георгий.
– Если ваше произведение это, – Зоя Михайловна заглянула в толстую папку – "Иуда. Версия – предатель", то – да, обсуждали. Только его и обсуждали. Других песен не было.
– Извините, пожалуйста, – Николай с трудом подобрал формулировку, – а нельзя ли поинтересоваться результатом обсуждения.
– Это – не ко мне. Зайдите к редактору эстрадного отдела. Третий кабинет.
– Спасибо.
В третьем кабинете их принял пожилой человек, с виду вечно озабоченный.
– Вы ко мне? – спросил он, – по какому вопросу?
– Мы – авторы рок-оперы…
– Про Иуду?
– Да, да…
– Не приняли ваше произведение, – равнодушным тоном произнёс редактор, перебирая какие-то папки на столе.
– Как, не приняли? – в один голос воскликнули авторы.
– Вас интересует, как не приняли? – редактор отложил в сторону папку и, наконец, внимательно посмотрел на авторов, – решили передать материалы в другой отдел.
– Какой другой?
– Ваше произведение квалифицировано как крупная форма. Это же опера, хотя и рок.
– А какое мнение было у Игоря Давыдовича Шафермана? – спросил Николай.
– Шаферман болен, лежит в больнице, но он звонил мне перед заседанием. Просил заочно зачесть его голос "за". В виде исключения мы пошли ему навстречу. Он очень хорошего мнения о литературной части произведения. Но на заседании присутствовал главный редактор фирмы и выразил сомнение в отношении идеологических аспектов. Его поддержала и Белла Марковна, из коммерческого отдела. Ей, правда, понравилась музыка, но она сомневается в том, что такую пластинку будут покупать, и предлагает выпустить её ограниченным тиражом, на пробу, – на столе редактора зазвонил телефон, – извините, я отвечу.
Редактор снял трубку.
– Добрый день, Игорь Давидович! Как ваше здоровье? – Как вы и предполагали, Никита даже не стал слушать, а Яну, хотя он и воздержался при голосовании, по-моему, понравилось. Да, да, хорошо, я передам им. Они здесь, у меня. К сожалению, не только идеология. Хорошо. Николай, возьмите, пожалуйста, трубку.
– Игорь Давидович, здравствуйте! Как вы себя чувствуете? Выздоравливайте быстрей. Да нет, мы не вешаем носа. Ладно. С кем? Ясно, ясно. До свидания! – Николай в состоянии некоторого замешательства повесил трубку.
– Вы всё поняли? – спросил редактор, давая понять, что разговор подходит к завершению, – вот телефон Яна Арамовича. Игорь Давыдович просил позвонить ему завтра.
– Спасибо.
– Всего хорошего!
– До свидания.
Обескураженные, Николай и Георгий покинули "Мелодию".
– Ну, что? Поехали в Опалиху? – предложил Георгий. – Выпьем. Обсудим.
– Весьма трезвая мысль. Поехали, – согласился Николай.
На следующий день Николай позвонил Яну Арамовичу. По телефону ничего обсуждать не стали. Встретились в "Балалайке".
– Игорь рекомендовал вас, как очень талантливого автора, – первым начал деловую часть Ян Арамович, – с которым можно говорить откровенно и… конкретно.
– Спасибо, но, я думаю, что он несколько преувеличивает…
– Не надо скромничать, – Ян Арамович достал папку с либретто, – я внимательно прочёл вашу рукопись. Написано мастерски.
– Вы мне явно льстите, – засмущался Николай.
– Нисколько. Тема интересная, но не актуальная и не для широкой аудитории. Более того, как вы сами, наверное, понимаете, к строительству коммунизма в стране развитого социализма она имеет, мягко говоря, очень и очень отдалённое отношение. Взявший на себя ответственность за продвижение вашего произведения рискует многим: и именем, и положением. С учётом изменений в стране, которые происходят в настоящее время, я мог бы, наверное, найти поддержку в Союзе писателей. Как вы к этому относитесь?
– Я был бы вам весьма благодарен, – искренне ответил Николай.
– Другого ответа я и не ожидал, – улыбнулся Ян Арамович, – но проблемы на этом не заканчиваются.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду музыку.
– Музыку?
– Да, да! Именно, музыку! Понимаете, молодой человек, как профессиональный композитор, автор трёх симфонических произведений, двух опер, оперетты и нескольких десятков песен, я вижу явные недостатки в вашем музыкальном материале.
– Какие? – наивно удивился Николай.
– Вы претендуете на крупную форму, называя своё произведение оперой.
– Рок-оперой, – уточнил Николай.
– Не важно, – безразлично отреагировал Ян Арамович, – опера – есть опера, и она должна подчиняться вполне определённым законам. В частности, я что-то не обнаружил лейтмотива. Мы имеем набор отдельных песен. Это – первое. Второе – нет музыкальных связок между ними.
– Ну, давайте тогда откажемся от классификации "опера" и назовём произведение сюитой, – попробовал возразить Николай.