- Подождите, Володя, вы не так говорите. Не с этого надо начинать. Можно, я к сказанному прибавлю?
- Пожалуйста, Женя, - мягко согласился Костров.
Светлова встала и, прижимая к груди ладони, горячо и взволнованно начала:
- Мы, здесь присутствующие, - космонавты. А кто такие космонавты? Я считаю, что космонавты - это разведчики будущего.
- Почему же только космонавты? - заметил Субботин, накладывая на тарелку салат. - А геолог, ищущий нефть? А строитель новой железнодорожной трассы? А кибернетик, творящий в тиши кабинета? Они чем хуже? К чему такая исключительность, Женя?
Светлова вызывающе встряхнула головой.
- Да, конечно, и геолог, и строитель, и кибернетик - все это тоже разведчики будущего. Но мы, космонавты, в особенности. Мы первыми видим то, чего никто еще не видел. Вы только подумайте, что нас ждет в недалеком будущем. Монтажные работы в космосе, строительство орбитальных лабораторий. Звездные старты к другим планетам. Но чтобы стать настоящим космонавтом, не только знания нужны. Нужно и душу иметь чистую, светлую. Если ты хочешь стать космонавтом только для того, чтобы после финиша пройтись по ковровой дорожке на Внуковском аэродроме да по заграницам постранствовать, - нечего тебе делать в нашем отряде. И в космос незачем тебя пускать. Вот я и хочу поднять бокал за то, чтобы Алеша Горелов стал настоящим тружеником космонавтики.
- Превосходно, Женя! - похвалил генерал.
- Я тоже хочу два слова прибавить, - встрепенулась Марина Бережкова и покраснела. - Я, конечно, не могу так красиво, как Женя. Она - поэзия, а я - проза. Но знаете, друзья, о чем часто думается? Космонавтов всегда будут с почетом встречать. Но с каждым годом число их растет, и не за горами то время, когда они уже не смогут помещаться на трибуне Мавзолея, и тогда по Красной площади будет на торжествах проходить взвод, потом рота. Так я буду безмерно счастлива, если стану когда-нибудь рядовым такой роты. И Алексей, надеюсь... Вот за это и давайте...
- Давайте, да поскорее, - вставил Локтев, - рука у меня устала, ведь целые шестьдесят граммов держу.
- Пожалейте малютку, - под общий смех сказал Субботин.
И все дружно выпили.
Живя в Соболевском гарнизоне, Алеша не однажды бывал на холостяцких вечеринках. Там летчики-реактивщики тоже вели счет выпитым граммам, но рюмки со спиртным поднимались гораздо чаще, да и подвыпившие за столом нет-нет да объявлялись. Здесь все было по-другому: космонавты больше поднимали рюмки и чокались, ставя их на стол, нежели пили. Да и рюмок со спиртным на каждого пришлось только две. Зато в комнате было на редкость шумно и весело. Разговор то сливался воедино, то дробился на мелкие ручейки, и гости на разных концах стола спорили и говорили о своем. Встряхивая белокурой головкой, Женя Светлова обсуждала с Локтевым недавно просмотренный фильм. Алеша не расслышал, какой именно. Она его разносила, Локтев добродушно защищал.
Генерал Мочалов, заметивший, что Алеша напряженно за ними наблюдает, тихо сказал:
- Вы не шутите, Горелов, Женя у нас, знаете... Она не только звонкие тосты произносит. Второй год сидит девчонка над специальной темой. Торможением космического корабля и системой спуска с орбиты занимается. Так-то.
Игорь Дремов горячо доказывал спокойному, неторопливому Сергею Ножикову:
- Что ты мне говоришь! Ну как с тобой, парторг, можно согласиться? Если на пять секунд будет задержка, знаешь, куда корабль отнесет во время посадки... и кривая снижения совсем не так будет выглядеть.
- А я тебе говорю, что ручная система ориентации и в этом случае дает возможность исправлять ошибку. И значительно, мой друг, - гудел в ответ не соглашающийся с ним Ножиков. - И на орбите маневрировать будет можно гораздо больше, чем ты предполагаешь.
А на другом конце стола Андрей Субботин, даже приподнявшись, убеждал Кострова:
- На зайцев сейчас самое время, когда же еще, позвольте спросить, если не теперь? В первое воскресенье отправимся. Только бы генерал разрешил. И новичка заберем. Пойдешь, Олеша хороший? - передразнил Субботин его волжский выговор.
- Конечно пойду! - оживился Горелов. - Если разрешат.
- Что такое? - прислушался Мочалов. - На зайцев? Пожалуй, разрешу, Субботин, только для вас, разрешу охоту.
Андрей налил в стакан виноградного сока и блаженно улыбнулся:
- Только для вас... только для вас. "Для вас специально сады расцветут, только во Львове..." Знаете такую древнюю песенку?
- Такую многие из нас знают, - согласился Мочалов, - а вот другую, что во время войны в нашем штурмовом полку сложили, едва ли кто слышал.
- Спойте, товарищ генерал, - попросил Костров. - За чем же остановка?
Мочалов отрицательно покачал головой:
- Какой из меня солист. Все прекрасно знаете, что я из породы безголосых.
- Тогда прочитайте, а мы споем, - предложила Марина.
- Это можно.
Генерал чуть сдвинул над переносицей густые брови, мечтательно посмотрел в задубелое от мороза окно. Глаза его стали задумчивыми. Он видел сейчас вовсе не празднично накрытый стол, а то далекое, что никогда ему не давало почувствовать себя старым и всегда освежающим ветром врывалось в память. Он вспоминал душное от полыни и мяты поле фронтового аэродрома, всполохи огня в патрубках "илов", косяки боевых машин, исчезающих в небе.
- Это было подо Ржевом, в сорок втором. Летал я в ту пору на "илах". Как только их не звали: и "горбатыми", и "утюгами", и "черной смертью". Но машина эта действительно на совесть послужила фронту. Мы штурмовали Ржев перед наступлением наших войск и, надо сказать, несли большие потери. Зениток, "мессеров" и "эрликонов" там было - пруд пруди. И вот, чтобы развеять мрачное настроение у летунов, наши полковые остряки пародию сочинили на ту песенку о львовских садах. Прижилась пародия, во всех эскадрильях ее напевали. А слова, ребята, такие... Песня ведется от лица фашистов:
Для вас специально зенитки стоят,
Ждем вас во Ржеве.
Их жерла на небо зловеще глядят,
Ждем вас во Ржеве.
Летите скорей, летите скорей,
Горбатые наши враги.
Вас встретит зенитных огонь батарей,
Достанется вам, "утюги".
Уже загорелся бензиновый бак,
Ждем вас во Ржеве.
Вот прыгает с "ила" какой-то чудак,
Его во Ржеве мы ждем.
Он будет у нас кирпичи развозить,
Здесь же, во Ржеве,
Он будет о милой ночами грустить
В бараке во Ржеве.
Но парень упрямый, и парень уйдет
Из вашего Ржева,
И снова на крыльях вам смерть принесет
Ждите во Ржеве.
- Как видите, поэзии тут никакой, - несколько смущенно прокомментировал свою декламацию Мочалов, - но чувство, как говорится, есть. А главное - злая ирония.
Все молчали. Женя сосредоточенно рассматривала свои руки. У Марины шевелились пухлые губы, поросшие мальчишеским пушком. Космонавты не глядели друг на друга. Наконец Игорь Дремов не выдержал:
- Это же так интересно, Сергей Степанович! - черные большие глаза его засверкали, взволнованно вздрогнули крылья длинного с горбинкой носа. - Какие вы все-таки все замечательные... вы и ваши ровесники. Я часто думаю, что если бы не вы, то ничего бы сейчас не было. Ни новых городов, ни нейлона, ни первых полетов в космос и даже во всем сомневающихся мальчиков, вечно спорящих в кафе и ресторанах, не было бы!
- Да, - присоединился к нему Костров, - если бы этим мальчикам пришлось с оружием в руках стоять в сорок втором подо Ржевом, наша история не намного бы обогатилась.
- А ну их к лешему, - отмахнулся Локтев, - давайте, ребята, я шампанское открою.
- Не слишком ли ты разошелся, Олег? - покачала головой Марина. - Не у тебя ли в понедельник вестибулярные пробы?
- Ого! Да ты точнее моей жены считаешь выпитые рюмки, - засмеялся Локтев. - Пощади, Мариночка. Шестьдесят граммов крепкого и бокал шампанского - это же мелочь. А завтра еще и воскресенье. На лыжах походим, в шахматы поиграем, и никакой осциллограф не определит, что я в субботу у Алексея на новоселье был. Хозяин, можно пробкой в потолок салютовать?
- Определенно, - одобрил Алеша.
Веселье разрасталось, словно снежный ком, катящийся с горы. Вскоре стол отодвинули в сторону. Виталий Карпов включил принесенный кем-то проигрыватель. И в Алешиной квартире под звуки старинного вальса закружились пары. Локтев и Карпов, кружась, с притопами завертелись в соседней комнате. Костров, Ножиков и генерал Мочалов, отодвинув стулья к стене, чинно наблюдали за танцующими. Приятно было смотреть, как гибкий Андрей Субботин изящно водит чуть улыбающуюся Марину, а Игорь Дремов, сосредоточенный и весь какой-то нахохлившийся, сверкая белками черных глаз, кружится с Женей Светловой. Именно кружится, боясь сделать хоть одно неверное движение, только успевая за партнершей, такой легкой и искусной в танце: казалось, она почти не касается паркета.
- И по ковру скользит, плывет ее божественная ножка! - продекламировал Костров, нежно глядя на Женю.
- Что, что? - рассмеялась она. - Я не расслышала, Володя. Повторите. Горелов увидел ровную полоску молочно-белых ее зубов и добрые, совсем не капризные губы. Мелкие веснушки, покрывающие личико Жени, делали его еще более привлекательным.
"Если такая побывает в космосе, - внезапно подумал он, - ее портреты будут хватать парни всего мира. Всех кинозвезд забьет девчонка!"