Дорогой Кирилл, ты, наверное, уже понял: меня одолела хандра, на меня навалилась бессонница. Где тот запойный хлорал, что даст мне шесть часов покойного сна ежесуточно? Если и сплю, то под непременный видеоряд. Сегодня ночью был черно-белый: улицы, перевернутые трамваи, люди в длиннополых пальто, в шляпах, с винтовками, тараканами шмыгают туда-сюда. Вползает неуклюжий танк. Шмыганье длиннополых прекращается. Повсюду трупы. Только после этих кадров включается звуковая дорожка, из которой узнаю: это не варшавское восстание сорок четвертого года, а новый путч в Москве. От ужаса просыпаюсь - шесть утра. Тревога и замирание в сердце. Усидеть в келье не смог и три часа шатался по молочному утреннему Абериствиту, глотая туман с бензином пополам.
После завтрака не без омерзения мылся в общей ванне. Некипяченой водой полоскать рот нельзя, а полоскаться в общей ванне (без душа) можно? Ох, уж эти басурмане.
Был сегодня торжественный обед с участием супругов Рисов. Примечательное мероприятие. Сначала настоятель богадельни собрал насельников Высокого Стола в Комнату для Старших. Явились Рисы. Был предложен аперитив: либо стакан апельсинового сока, либо длинная рюмка шерри (попросту - хереса). Я сдуру (поминая похмельного Веничку) позарился на второе. Да-с. Пивали мы такой шерри при советской власти по два двадцать за ноль восемь. Хлебнув, долго искал взглядом плавленый сырок. Увы. Переместились за Высокий Стол. Откушали. Настоятель настоял: настоящий чай настаивается лишь в комнате настоятеля. Гуртом побрели туда. Развалившись в кресле, со стаканом бездарнейшего из чаев, я минут сорок мирно обсуждал последний регбийный матч в Кардиффе, изучая голенастые ножки и тонкие губки аспирантки с божественным именем Неста. Зрительно, конечно.
Странно. Дурацкая, бесприютная кровь все толкает меня куда-то. Вот, дотолкнула до западных пределов Европы. Куда дальше? Где моя Ultima Thule?
Денис Бездомный
25.11.1994
Пятница
Абериствит
Дорогой Кирилл,
работаю, работаю, работаю! В полдень в библиотеку ворвался уже почти родной Мередит. Приехал последний раз повидать заморского гостя и выдать положенные ему фунты. Потом подошел Рис, и мы, весело щебеча и похохатывая, съели ланч. Мередит вручил мне пухлый конверт и исчез. Теперь, кажется, навсегда. Профессор Рис обещал свозить меня завтра в замок Кастел Бере. Полный денег и обещаний, я отправился в исторический департамент слушать лекцию профессора Беверли о предпосылках первой валлийской кампании Эдуарда I. Студентов немного, но все пишут, никто не треплется. Сама лекция, неспешная и грустная, не поражает; нечто вроде баек академика Панченко о русских царях. Но, видимо, по Сеньке (студиозу) и шапка. Профессор Беверли, беленький такой, маленький, почти старичок, весьма медлительный, но приятный. Попили чайку, потрепались. Хочет пригласить в воскресенье на обед. Благодарствуйте.
Нынче сосед (и по Высокому Столу, и по коридору) малазиец сказал мне, что аглицкий мой весьма хорош: грамматика безупречна, а вот со словарным запасом туговато. Ужель? Никогда не знал грамматики…
Вечером в крематории почему-то не кормили. Пошел в город. Поел чего-то омерзительного псевдо-итальянского. Выпил бутылку пива за твое здоровье. Такая тоска смертная, что даже в паб лень идти. Бродил по набережной. Совсем раскис, скука: унылая, злая, тупая, аж желчь вскипает. Поплелся в общагу, но уже у выхода передумал и направился в библиотеку (и правильно!). Полтора счастливых часа среди Кельтской Коллекции.
В десять вечера, спускаясь с холма домой, встретил толпы возбужденных, отвратительных, ошизевших от предвкушения танцулек студиозов (оказывается - сегодня Большие Университетские Пляски). И впрямь деревня. Все прутся в клуб обжиматься. В довершение я не мог попасть в родной крематорий: двери заперты, видимо, для предохранения драгоценных валлийских целок от посягательств разного рода недокельтов. Хорошо, хоть у одной из дверей дежурил аспирант-сосед (припахали! не все за Высоким Столом сидеть). Вот я и в келье. Торшер льет подсолнечный свет на стол. Дымится чай. "Инклинги" открыты на сто семьдесят пятой странице. Злость немного улеглась. Скука - осталась. Хорошее начало уик-энда.
Бай.
Денис
26.11.1994
Суббота
Абериствит
Кирилл,
Week-end in the United Kindom of Fish and Chips is а national disaster. Утром встал, умылся и, решая в уме сложный вопрос: попросить добавить бобов к яичнице с беконом или не попросить, пошел в столовку. Хрена тертого не желаете? По субботам и воскресеньям не кормят. О'кей. Поднимаюсь в кафе Арт-Центра. Sorry? С десяти. Последняя надежда - студенческий магазин. С одиннадцати. Thank you. Что же, главное - это не пить некипяченой воды. И рот ею не полоскать. Особенно после сытного завтрака.
Прибрел домой, нахлебался пустого чаю, дождался Риса.
И все-таки, сегодняшний день был днем сплошного счастья. Семь часов мы колесили по неописуемым хребтам и ущельям графств Давед, Пауис, Гвинет в тумане, который клочьями проплывал, цепляясь за вершины гор. Я завтракал в Маханхлете, имел ланч в Абердави, курил "житан" у подножья Кадер Идрис. Мы протопали три-четыре километра до Кастел Бере, осмотрели замок и все это время кутались в уютное немногословие, как и подобает почтенным британским джентльменам. Никогда в жизни не видел подобного ландшафта. Зеленое и ржаво-красное нависание гор, узкие ущелья, зеленые долины, ручейки, фермерские домики из местного слоистого камня, водопады и на нескончаемом зеленом ковре (постеленном на всю эту страну) - белые букашечки - овечки, словно пришпиленные к ковру булавками. Парадиз. Где-то здесь растворился в воздухе Овайн Глендур. Где-то здесь прятался бежавший из школы Де Куинси.
И вот вечер. Сижу в богадельне. Обеда не дадут. Тепло отключили. А я счастлив.
Денис
27.11.1994
Воскресенье
Абериствит
Как ты думаешь, Кирилл,
с чего началось сегодняшнее утро? Утро началось с того же адского холода в комнате и закрытой двери в столовую. Выпив чаю и сжевав заготовленные накануне яблоко с бананом, я отправился гулять. Бродил по набережной, разглядывал яхты. Обрядился в костюм и отобедал у супругов Беверли. Потом снова гулял. Похолодало. Резкий ветер, море - голубовато-зеленоватого оттенка, как вода в бассейне.