– Чего рассказывать-то? – подозрительно отозвалась тетя Галя.
– Недавно что ли в нашем городе? – улыбался Волков.
– А чего тут делать? Так разве что, здоровье поправить, по врачам походить.
– А-а, наездами значит.
– А может наездами, а может насовсем приехала.
– Слушайте, тетя Галя, – сменил тон Волков. – Я вообще из полиции. По делу убийства вашей сестры, Елагиной. Не хотите ничего рассказать?
Тетя Галя побледнела.
– И зачем врал? Акция, акция, – передразнила она его. – Нечего мне добавлять. Три года прошло. Что еще от меня надо?
– Я прочел ваши показания. В тот день Вы якобы ехали в поезде.
– Ну, ехала. И чего?
– А то, что по вашим словам поезд в тот день прибыл в 11.15 в город вместо положенных 11.05. И поэтому вы ждали трамвай, который долго не шел. Потом наоборот долго шел. И вы прибыли к Елагиной только в 11.45.
– Ну и что ж?
– Да то ж, – передразнил Волков. – Что мы с вами приехали. И время сейчас 11. 15. И если электричка прибыла вовремя, а вы взяли такси, то вы смогли бы быть вовремя.
– Вовремя это для чего? Чего вы тут несете? – возмутилась тетя Галя. – Вы что думаете, я пырнула свою сестру?
– Вы ведь знали, что она квартиру на вас переписала?
– Знала, – надменно сказала тетя Галя. – а что ж. У нее детей нет. Муж алкоголик. Кому же еще передавать-то?
– А почему она вообще думала ее кому-то передавать?
– А что ж! На тот свет все не утащишь! 70 лет, пора бы и о душе подумать, чего уж.
– Да-да, о душе, это вы правильно, – подтвердил Волков.
– А душа у нее была грешная. Сколько ношу свечей в церковь, все тухнут. Грешна была, что сказать.
– Чем же это она так провинилась-то?
– Не бабскую жизнь вела, – с негодованием отозвалась тетя Галя.
– это что значит? – не понял Волков.
– А это значит, не твое дело, – махнула на него тетя Галя. – Ну привез меня, акция? Бери свои сто рублей.
Тетя Галя выбралась из машины, подхватила сумки и засеменила к подъезду.
Волков остался сидеть в машине. Он напряженно думал. Три подозреваемых и каждый из них имел какие-то причины расправиться с Елагиной. Кто же из них?
Он развернул машину и отправился к Кольке.
– Его нет, – ответила Нина, – не приходил еще.
– А покажи мне фотографии, – попросил Волков. – Забыл, какая ты была маленькая.
– Волков, я не совсем… – начала было Нина. – Ну ладно, проходи. Я просто убираю там, извини. Вот альбомы, смотри, если хочешь. Я скоро подойдут.
Нина вышла из комнаты. Волков сидел в зале, и рассматривал альбомы. И тут он увидел старую выцветшую фотографию. Колька стоял кислый возле окна, а рядом, закрываясь от вспышки и улыбаясь, стоял он, Волков.
– В день экзамена! – воскликнул Волков.
– Чего? – донесся Нинин голос из соседней комнаты.
– Да ничего, – пробубнил Волков и засмеялся. – Запах у него изо рта, вот дурак!
Волков вдруг вспомнил свои советы бедному Кольке, который отправлялся на свидание с горячей и опытной женщиной.
– О, привет! – появился в дверях Колька. – Ты чего это?
Колька посмотрел на фотографию в руке Волкова. Волков посмотрел на Кольку.
– Смешное фото, – улыбнулся он. – Я просто свои искал. Нашел. Ну, мне пора.
– Не посидишь что ли? – удивился Колька.
– Да понимаешь, тут такое дело… Вообще, пора мне.
– Странно, – не понял Колька. – Ты куда? Хочешь я с тобой.
– Да нет, я сам.
Волков взял куртку и вышел из квартиры Нины. Он сел в машину и поехал на Космодемьянскую, 7.
– Ты что ли опять? – открыла дверь тетя Галя. – Чего еще притащился?
В квартире пахло краской.
– Красить что ли начали? – Волков протиснулся в квартиру. – А ничего тут будет, уютно. Хороший цвет выбрали. Слушайте, я понял.
– Ну и чего ты понял?
– Почему свечи тухнут. Она же изменяла ему напропалую, а, тетя Галя?
– А это мне неизвестно. О мертвых либо хорошо, либо никак, – сурово ответила тетя Галя.
– А вы посмотрите-ка на это фото. Знаком вам тут кто-нибудь?
Волков достал фотографию, которую выкрал у Нины из альбома.
– Да нет вроде. Ну, парни какие-то. Ну, вот этот разве что. Видела пару раз.
– А где? Где видели-то?
– Да возила она его. Надька-то. Возила.
– На чем возила?
– Артист ей один машину проиграл. Поспорили они, а Надька и выиграла. Азартная была. Делать нечего, машину он ей отдал. Не по документам, конечно. По документам его была.
– Так значит, она его возила? – ткнул пальцем Волков.
– Возила, – кивнула тетя Галя.
– Так может и он за руль садился?
– Может и садился. Я почем знаю.
– Может, и сбили они кого?
– Кого? – испугалась тетя Галя.
– И испугались выйти. По газам дали. А тут и семьдесят стукнуло любвеобильной вашей. О душе пора подумать. Вспомнилось, – проговаривал вслух Волков.
В этот момент Волков почувствовал, что во рту у него стало как-то гадко. Он открыл рот, и из него струйкой побежала кровь. Он только успел заметить, как расширяются от ужаса глаза тети Гали и она закрывает лицо руками, как будто от удара.
Глава XIII, в которой Волков спасает и не спасает
Сколько прошло времени – он не знал. Волков услышал знакомый голос где-то здесь, рядом.
– Ты что же это, Волков, нарушения всякие нарушаешь? – надменно вопрошал его приятель Колька.
– Колька? Это ты? Что это? – Волков медленно приходил в себя.
Все плыло перед глазами, он пытался сфокусировать взгляд. Постепенно он рассмотрел стул, на котором сидел, стол, стены, утыканные приказами и рабочими телефонами. Это был кабинет №411, который занимал следователь Колька, его приятеля по службе.
– Вот мы тебя и сцапали, Волков, – орал Колька. – Вот и сцапали. Давно у тебя крыша едет, но я уж не думал до какой степени.
Рядом на стуле сидел Геннадий Степанович.
– Это ты молодец, Николай, такое дело раскрыл. Второе убийство за 50 лет, – сказал шеф. – Техника на живца твоя, сработала, Климчук. Хоть я и не верил в это.
Дверь открылась, в проем заглянуло хорошенькое личико с длинными ресницами.
– Ой, здрасьте, Геннадий Степанович, "Рабочая Правда"! – улыбнулась девушка. – А я за комментариями. К уважаемому маньяку.
– Потом, Олеся, потом, – махнул рукой Геннадий Степанович.
– Так значит, ты это у нас Елагину-то прикокнул, – опять заорал Колька. – А я ведь верил тебе, Волков, верил. А ты вот оно как. Руками родственницы он ее, Геннадий Степанович. Она в доле была. Квартиру хотела получить. Вот он ее и подговорил. Подельница она его была, родственница-то. А тут баба видно покаяться решила, в церковь пошла. Он-то ее и прирезал тоже.
Волков ничего не мог сказать. У него болела челюсть и гудела башка. Он думал только о том моменте, когда он останется в тишине.
– Это ты, Нинку-то, – прошептал Волков. – Меня то есть. И девочку.
Колька размахнулся и вдарил Волкову по лицу.
– Тихо, тихо, – успокоил его Геннадий. – Ты нам его внешний вид это самое, сохрани. Его же по телевизору еще будут показывать.
– Радуйся, скотина, – плюнул Колька. – Первый канал тебя спас, понял?
Волков лежал в душной сырой камере на полу.
У него не было сил подняться. Болело сердечко. Он ни о чем не думал, ни на кого не злился. Ему было как-то все равно. Наконец-то он думал только о душе.
Что бы он хотел сделать в своей жизни? Он пытался вспомнить свои ощущения, когда был студентом, когда казалось, что жизнь дает ему только самое лучшее. У него были грандиозные планы на жизнь, но какие – почему-то вспомнить он не мог.
93-й год. Не Горбачов, и не перестройка, и не Ельцин, и не ваучеры, и не Гайдар, а что-то другое в тот год украло всю его жизнь. Если бы он знал, кто или что именно виновато в этом, он бы сделал все, чтобы смести это со своего пути. Но пока он был похож на борца с собственной тенью.
Закрывая глаза, он представлял себе 93-й год так явно, что даже запахи стали ощутимы. Ему, например, казалось, что он жует "бубль-гум" именно тот знаменитый вкус "бубль-гума".
Его челюсти двигались, а в голове стучало "Да что я там жую, у меня же нет ничего". Но он открыл рот и с удивлением обнаружил жвачку.
Он очнулся на проспекте Ленина, в самом центре. Весь он был захвачен торговцами. Кто-то предлагал книги, кто-то косметику, кто-то какие-то заграничные шмотки.
Какой-то парень с кучкой студентов и нищих пили пиво и выкрикивали лозунги.
– Долой всех! – кричал парень. – Долой капитализм!
– Долой! – вторило ему его окружение.
– Долой коммунизм!
– Долой! – кричала толпа.
– Долой всех! Анархия! Свобода! Группа крови на рукаве, мой порядковый номер, – ревел он.
– Порядковый номер, – вторила толпа студентов.
Волков шел дальше по проспекту и слышал, как из окон, из машин, из каждого утюга неслось:
"Happy nation…
We're traveling in time
Traveling in time
Tell them we've gone too far
Tell them we've gone too far
Happy nation come through
And I will dance with you
Happy nation"
Волков бежал, он боялся опоздать. Он задыхался от быстрого бега, но не мог остановиться, мысль, что все возможно изменить подгоняла его.
Он прибежал к квартире 41 и стал барабанить.
– Ну чего тебе? – вышел всклокоченный Егорыч.
– Ваша жена дома? – спросил Волков.
Егорыч был явно не трезв, от него пахло хорошей попойкой.