До конца завтрака она ни к чему больше не притронулась и завороженно глядела мимо жениха на воплощенную память, боясь лишним словом или движением расстроить хрустальную мелодию узнавания. Жених о чем-то ее спрашивал, и она односложно и невпопад отвечала. Когда после завтрака незнакомец, пропустив девицу вперед себя, направился к выходу, она проводила его жадным вниманием, подтвердившим, что его статное сходство с покойным женихом было мало того что необыкновенным, но к тому же еще тотальным!
После завтрака чья-то невидимая воля сделала их соседями по лежакам. Мужчины в знак приветствия вскинули руки, после чего сошлись на нейтральной территории.
– Джеймс Джонсон, – сообщил брюнет, протягивая руку.
– Дайм Максимов, – пожал ее Дмитрий.
– Откуда вы? – спросил брюнет.
– Россия! – отвечал он.
– О, значит, я угадал!
И отвечая на вопросительный взгляд собеседника, пояснил:
– Мы с женой поспорили, откуда вы, и я, выходит, угадал!
– А вы откуда?
– Юнайтед Стэйтс оф Америка! – не без гордости сообщил Джеймс.
– О! Значит, я тоже угадал! – улыбнулся Дмитрий.
– Милая! – громко обратился американец к жене. – Я же говорил – они из России!
– Наташенька! – так же громко обратился Дмитрий к невесте. – Я же говорил – они американцы!
Женщины принужденно улыбаясь, сели в шезлонгах, ожидая, чего ждать от мужчин дальше.
– Пойдемте, я познакомлю вас с моей женой! – пригласил американец: его жена находилась к ним ближе, чем русская невеста. – Моя жена Джулия! – подойдя, представил он ее.
– Очень приятно! – склонился с улыбкой Дмитрий, и они втроем переместились к Наташе.
– Натали, моя жена! – представил ее Дмитрий.
Американец улыбнулся, а Наташа покраснела.
Оставив женщин наедине, мужчины отошли в сторону. В течение следующих пяти минут Дмитрий узнал, что их новому знакомому тридцать пять, а его жене двадцать девять и что они женаты уже пять лет и у них четырехлетний сын Джеймс младший. Что американец работает у своего отца, у которого в Штатах сеть дорогих магазинов одежды, что живут они в Нью-Йорке и что он не возражает против того, чтобы Джулия преподавала французский язык в школе.
– Теперь вы понимаете – приехать сюда была ее идея, – сообщил он снисходительно. – Что касается меня, то я с удовольствием бы поехал на Гавайи! Но поскольку я ее люблю… Слушайте, Дайм! – безо всякого перехода понесся он дальше. – Ваша жена чертовски красива! Чертовски! Ничего, что я так говорю? Мы поспорили – некоторые здесь говорят, что видели ее на обложке "Maxim", а я говорю, что это невозможно и что она настоящая леди!
– Вы выиграли: она настоящая леди! – рассмеялся Дмитрий.
– Вот видите, чутье меня никогда не подводит! – обрадовался Джеймс, и порывисто добавил: – Слушайте, а почему бы нам не поужинать вместе? Что скажете?
– Я должен спросить у жены. Кажется, у нее были какие-то планы на сегодняшний вечер! – уклонился Дмитрий и посмотрел в сторону женщин. Те, стоя у одного из лежаков, оживленно беседовали. Он подошел к ним, попросил прощения и сообщил невесте, что их приглашают поужинать, но ему показалось, что у нее другие планы на сегодняшний вечер. Ну, так как?
– Ты правильно сделал, – ответила она. – Давай подумаем, а потом решим.
Лицо и голос ее скрывали напряжение, так несоответствующее расслабленному предполуденному часу.
– Так и есть! – объявил он, возвращаясь к Джеймсу. – Мы сегодня заняты! Может, перенесем на завтра?
– Окей! – согласился Джеймс. – Мы уезжаем через четыре дня, значит, время еще есть!
Потом они все вместе отправились купаться, после чего каждый из мужчин помог чужой жене выбраться на пирс. Когда невеста и американец оказались рядом, его окатила ржавая волна ревности: невозможно было не заметить их родового совпадения – будто две половинки банкноты в миллион долларов чудом воссоединились на этих серых случайных плитах.
"Вот кто ей нужен, не я!" – открылось ему вдруг.
Улыбчивый американец о чем-то спросил его невесту, и она пространно, с повизгивающим смехом ответила. Слава богу, солнце окончательно задохнулось в облаках, и это вынудило их покинуть пляж раньше времени.
– Бай! Увидимся завтра! – помахал им при расставании Джеймс, глядя при этом на Наташу.
Едва они вернулись в номер, как поджидавшая их там ссора вспыхнула, словно сухая ветошь.
– Чертов американец! – зло выдавил он.
– А кто же тебя заставлял знакомиться?
– Да разве это я? Он сам напросился и, думаю, сделал это ради тебя!
– Может, мне теперь в парандже ходить?
– Не поможет – за тобой и в парандже будут бегать! – тихо злился он.
– А мне он понравился – красивый, напористый, деловой! Настоящий американец! – дразнила она его.
– А мне понравилась его жена! – побагровел он от незнакомой злости.
– А что – очень милая и серьезная девушка! Если хочешь, мы попросим мужа, чтобы он уступил ее тебе! – насмешливо глядела она на него.
– И чтобы я уступил тебя ему? Ты этого хочешь? – с тихой яростью выдавил он.
Она пожала плечами:
– Мало ли чего я хочу!
– Может, ты жалеешь, что мы отказались от ужина? – процедил он.
– Может, и жалею! – отрезала она и подумала: "Боже, какой он некрасивый!"
Он некоторое время смотрел на нее, выпучив глаза, затем круто повернулся и скрылся в ванной. Минут двадцать он отсутствовал, а когда появился, то молча прошел к балкону и уселся в кресло. Она в свою очередь заняла ванную и пробыла там не менее получаса.
– Обедать пойдешь? – спросила она ровным голосом, шурша за его спиной зеленым с коричневыми цветами платьем на бретельках.
– Нет, – не оборачиваясь, бросил он.
Ни слова не говоря, она покинула номер, а когда вернулась, он все также сидел в кресле. Ни о чем его не спрашивая, она переоделась и отправилась на пляж. Там она улеглась в шезлонг, закинула руку на глаза, и мысли ее тут же обратились к американцу.
"Боже мой, боже мой, ну как такое возможно? Ведь телом он – вылитый Володя! Если бы не его лицо…"
С пугающей точностью копируя Володины движения, американец беззвучно мельтешил у нее перед закрытыми глазами. "Нет, нет, я не психопатка, чтобы добровольно совать голову в газовую камеру воспоминаний!" – отгоняла она его. Но светло-зеленый американец в бугристых плавках застрял на вогнутом экране век и никак не желал его покидать.
Жених появился через полчаса и занял место рядом с ней.
– Извини, – сказал он, – сам не понимаю, что на меня нашло…
– А я понимаю, – сухо ответила она. – Не надо давать волю воображению!
Последовал очень худой мир. Американцы на пляже так и не появились. Чтобы не портить аппетит тишиной номера, они впервые спустились в ресторан, где кое-как поужинали. После ужина он проводил ее до номера и спросил:
– Ты не против, если я вернусь в бар?
– Да ради бога! – безразлично откликнулась она, переоделась в халат, улеглась на кровать и взяла книгу. Несмотря на закладку, книга открылась в другом месте. Она взглянула, и в глаза ей бросилось:
"Откуда-то в Розмэри возникло предчувствие, что сегодняшнее купанье запомнится ей на всю жизнь…"
Итак, вчерашнее предупреждение сбылось, и если про всю жизнь говорить было преждевременно, то сегодняшний день оказался заполненным им до отказа. Почти в это же время начался дождь и уже не прекращался всю ночь.
В баре он познакомился с седовласым англичанином, который, как и он, оставил жену в номере, чтобы подлечить мужское самолюбие. Хотя, какое может быть самолюбие у седовласых женатых мужчин? А такое же, как и у всех – либо больное, либо ущемленное.
Дмитрий вливал в себя виски и ругал Россию на чем свет стоит, а когда англичанин с ним соглашался, чувствовал, как ежится его национальная гордость. За окнами шел дождь, в углу играл рояль, дым сигар сгустил воздух, а виски притупил зрение – словом, обстановка была самая что ни на есть салонная. Пианист заиграл "Te a for Two", и он пожалел, что с ним нет невесты: именно эту мелодию мечтал он показать ей в этих стенах.
"Что за черт, что случилось? – растерянно думал он. – По чьей злой прихоти нарушился ход вещей, еще утром такой послушный и внятный?"
В поисках ответа он весь вечер пополнял стакан эликсиром печали. А что ему оставалось? Ведь сегодня он вдруг так ясно и безнадежно понял, что всегда будет не тем, кто ей нужен…
28
Вернулся он, когда она уже спала. В халате уселся в кресло, где и проспал под шум дождя до утра. Обнаружив его там, она ни о чем не стала его спрашивать, только удивленно на него посмотрела. Они молча спустились на завтрак, где встретили радостного американца и его учтивую жену. Наташа необыкновенно оживилась, на лице же жениха поселилась кислая гримаса.
Мучения его возобновились с новой силой, когда они сошлись на пляже. Наташа, забыв о приличиях, буквально липла к американцу. Тот в свою очередь сыпал репликами, а она в ответ громко и неприятно хохотала. Американец обнаглел до такой степени, что без разрешения увлекал ее в воду, оставляя жениху в залог свою жену.
"В морду ему дать, что ли?" – тоскливо думал жених. Американская жена вежливо улыбалась.
После одного из купаний, где голубки барахтались бок о бок, невеста, пряча шальные глаза, сообщила ему:
– Джеймс предлагает взять катер и прокатиться по бухте! Что скажешь?
– Я – пас, – ответил, словно пролаял он, и невеста, не сказав ни слова, пошла с американцем на другую сторону пирса, где швартовались катера. Он остался с Джулией.