После нас
Александр Солин
Человек будущего уже среди нас.
Л. Толстой
Литература это феномен языка,
а не идей.
В. Набоков
Когда в череп мой вселится ветер,
Когда зелень украсит скелет
Б. Виан
© Александр Солин, 2024
ISBN 978-5-0062-5905-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Человек средних лет очкастый, коренастый, с невыразительным лицом и расчетливой небрежностью в одежде сообщил собравшимся:
Вот вам для примера отрывок из Набокова.
После чего гримасничая и морща лоб, прочитал:
«Обсаженная среднего роста липами с каплями дождя, расположенными на их частых черных сучках по схеме будущих листьев (завтра в каждой капле будет по зеленому зрачку), снабженная смоляной гладью саженей в пять шириной и пестроватыми, ручной работы (лестной для ног) тротуарами, она (улица) шла с едва заметным наклоном, начинаясь почтамтом и кончаясь церковью, как эпистолярный роман. Опытным взглядом он искал в ней того, что грозило бы стать ежедневной зацепкой, ежедневной пыткой для чувств, но, кажется, ничего такого не намечалось, а рассеянный свет весеннего серого дня был не только вне подозрения, но еще обещал умягчить иную мелочь, которая в яркую погоду не преминула бы объявиться; всё могло быть этой мелочью: цвет дома, например, сразу отзывающийся во рту неприятным овсяным вкусом, а то и халвой; деталь архитектуры, всякий раз экспансивно бросающаяся в глаза; раздражительное притворство кариатиды, приживалки, а не подпоры, которую и меньшее бремя обратило бы тут же в штукатурный прах; или, на стволе дерева, под ржавой кнопкой, бесцельно и навсегда уцелевший уголок отслужившего, но не до конца содранного рукописного объявленьица о расплыве синеватой собаки; или вещь в окне, или запах, отказавшийся в последнюю секунду сообщить воспоминание, о котором был готов, казалось, завопить, да так на углу и оставшийся самой за себя заскочившею тайной»
Прочитав, человечек картинно перевел дух и изрек:
Вот яркий пример того, как сегодня не надо писать!
Дело происходило на литературном мастер-классе, куда двадцатичетырехлетнего Федора Разумова заманил за некусачую сумму некий литературный ресурс один из тех, которые нынче так умело пощипывают струны авторского тщеславия. Перед началом присутствующим раздали листки с текстом и попросили ознакомиться. Федор с крепнущим недоумением пробежал текст и хотел было загрустить, как грустят в предчувствии обманутых ожиданий, но решил дождаться ясности. Прочитал же он, господи прости, следующее:
«Сижу я как-то в парке и жмурюсь от весеннего солнца. Вдруг чувствую прогнулась скамеечка. Не иначе кто-то подсел. Приоткрыл один глаз, скосил в сторону, вижу парень. Повернулся ко мне и на меня пялится. Ладно, парень, так парень. Сижу дальше. Только вдруг слышу:
Дядя, а ты козел.
Я глаз открыл, чтобы поглядеть, кто козел, а парень на меня смотрит, рожу растянул, зубы щербатые выставил, глазки поросячьи щурит и лыбится. У меня зачесался правый кулак.
Ты чего, урод? В шайбу захотел? говорю.
Да, захотел! отвечает он, но сидит спокойно. А у самого под правым глазом уже синяк красуется.
Смотрю на него парень не парень, мужик не мужик. Неопрятный, небритый, нечесаный, но довольный. Ждет моих дальнейших действий.
Ты кто, урод? спрашиваю я его.
Никодим Ведьмаков, отвечает.
Ну, и чего тебе надо, козлина нечесаная?
Побазарить за жизнь.
А с чего ты решил, пидор дешевый, что я с тобой базарить буду?
А мы уже базарим, дядя.
Тут я задумался. Чувствую что-то здесь не так. Это какой же козел будет нынче так откровенно на кулак нарываться? Может, в кармане чего прячет сомнительное? Я на всякий случай отодвинулся немного, но про себя знаю, что я ему по-любому башку откручу, чего бы он там не прятал.
Ладно, говорю, продолжай.
А чего продолжать-то? Вижу, ты, дядя, неграмотный, читать, писать не умеешь, и в личной жизни у тебя полный облом, щурит он свинячьи глазки.
Я прикинул врет. И читать, и писать умею, и с личной жизнью все в порядке. Тут уж я смутился, интересно мне стало.
Горбатого, говорю, лепишь! Базарь по делу!
А еще, говорит он мне, ты мудак и педрила.
Тут уж я не выдержал и до него дотянулся. Упал он со скамейки. Лежит. Через некоторое время очухался и снова на скамейку забрался.
Ну что, говорю, сучонок, добавить?
Пока не надо, дядя, спасибо, отвечает и за скулу держится.
Сидим. Щуримся. Потом он говорит:
Ты, дядя, не журись, все нормально. Это хобби у меня такое людей доводить до белого каления. Получаю от этого неизъяснимое удовольствие. Вроде оргазма. Ты не серчай, ты лучше со мной поговори.
Да о чем с тобой, урод, говорить можно?
А ты сделай вид, что обиделся, обматери меня, да слова покрепче выбери!
Я думаю: «Ну, попал к психу на прием!», а самому все интереснее становится. Это что же, думаю, за экземпляр неизвестной породы с ярко выраженным извращением? Это до чего же он может дойти и почему жив до сих пор?
Ты скажи спасибо, говорю, что тебе такой добрый человек, как я попался. Другой бы на моем месте давно убил.
Да, говорит, сам вижу не повезло с тобой. Для моего дела злые нужны. Ну ты, хоть, попытайся! Что ж, я зря сюда явился?
Мне даже не по себе стало. Вижу мучается человек. Дай, думаю, попробую.
Ну козел, говорю.
Так
Ну, пидор дешевый.
Это ты уже говорил
Ну, этот, как его член, зажаренный в говне
О! Хорошо! Еще!
Е ый по голове!
Отлично! Пошло дело!
Ублюдок отмороженный!
Не давай слабину, дядя!
Гнида вонючая!
Он сморщился и говорит:
Э-э, дядя, с тобой каши не сваришь! Слабак ты по этому делу!
Ну, не знаю! Может, тебе по е лу еще раз заехать? отвечаю я ему.
Нет, пока хватит! говорит.
А сам откинулся на скамейку, глаза закрыл и лицо распустил. Я смотрю на него и не знаю, что думать.
Нормально, наконец говорит он и открывает глаза. Есть небольшой приход
Ты же больной! говорю я ему.
Не скажи, дядя! В каждом деле свой кайф! Вот ты, например, чем увлекаешься?
Да пошел ты, чтоб я тебе еще докладывал про свои увлечения!
Вот видишь! Я свои от тебя не скрываю, а ты скрываешь! Выходит, твои еще хуже моих! Вот все вы так только строите из себя нормальных, а на деле не дай бог!
Ну, ты и правда урод! не выдержал я.
Он удовлетворенно улыбнулся.
Вот видишь ты уже разозлился! Ладно, не обижайся, я по-дружески!
Ты где, урод, друга увидел?
Ну, ладно, урод так урод, только не сердись! Давай поговорим нормально!
Что, уже не с кем поговорить? Всех отшил?
Да я, дядя, с кем хочешь и о чем хочешь говорить могу! Только с кем говорить-то? Кругом же одни козлы!
Как же ты тогда живешь, мил человек? поглядел я на него, однако жалеть не стал.
Так и живу. Раньше, конечно, тяжелее было. Работать приходилось вживую. Не скрою через это пары зубов лишился, и приобрел переломы отдельных членов. Ну, потом Интернет появился, форумы разные, а это, дядя, скажу тебе, совсем другое дело! Ты думаешь, человека в говно окунуть просто? Не-ет! Тут, дядя, особый талант нужен! Вот я кого хочешь обмакнуть могу! Нет, конечно, не просто так! Я же от этого торчу! Ты вот только представь они в говне, а я во всем белом! Нет, дядя, тебе это не понять!
Ты точно больной! не выдержал я, и своей смертью не помрешь!
Это да. Меня даже маманя родная иначе как мудаком не называет и грозится все время убить.
А чего же ты на природу вылез, если Интернет есть?
Да так. Иногда по старой памяти тянет вживую поработать.
Слушай, ты ведь еще хуже, чем пидор! А бабы-то у тебя есть?
Дядя, да при таких способностях мне никакого секса не нужно! Эх, не понимаешь ты меня, дядя! Давай лучше расстанемся! потухли его поросячьи глаза и обвисло лицо.
Ну что ж, встал я со скамьи, будь здоров, береги себя. Времена сегодня сам знаешь какие. Нарвешься не на того весь кайф обломают.
Иди уже, потухшим голосом обронил экстра-экстремал и отвернулся.
И я заторопился прочь с таким чувством, будто неосторожно наступил на собачье дерьмо»