6
Остаток этого дня и весь следующий Морис прикидывал, как бы ему снова повстречаться с этим оригиналом. Шансов было мало. Просто так к старшекурснику, да к тому же из другого колледжа, не зайдешь. Решив, что Рисли хорошо знают в студенческом дискуссионном обществе, Морис во вторник пошел туда - вдруг Рисли будет участвовать в дебатах? Возможно, когда он выступает публично, понять его легче. Мориса тянуло к Рисли не потому, что он нуждался в друге, нет. Просто надеялся, что тот ему как-то поможет… как, в чем - Морис не знал. Все представлялось смутным и неясным - горы еще заслоняли горизонт. А Рисли обосновался на вершине и при желании мог протянуть ему руку помощи.
Но поход в дискуссионное общество оказался безрезультатным, и у Мориса сработала защитная реакция. Не нужна ему ничья помощь. Сам управится. К тому же никто из его друзей Рисли не примет, а друзьями надо дорожить. Но вскоре злость прошла, и желание встретиться вспыхнуло с новой силой. Коль скоро Рисли - противник нормы, почему бы не нарушить норму и ему? Мало ли что не принято, а он возьмет да и зайдет к старшекурснику. Надо "вести себя естественно", а что может быть естественнее визита к знакомому? Сделав столь важное открытие, Морис решил показать заодно, что не чужд богемности: войдя в его комнату, он разразится мудреной речью, в духе самого Рисли. "Ты откусил кусок, какой тебе нипочем не прожевать" - что-нибудь в этом роде. Не Бог весть что, но Рисли достаточно умен и не позволит Морису почувствовать себя дураком, так что, если он ничем с ходу не вдохновится, сойдет и это. Ну а дальше как получится.
Мысль о предстоящей встрече стала навязчивой. Этот человек, сказавший, что "слова - это и есть дела", явно поразил воображение Мориса. И как-то вечером, незадолго до десяти часов, он проскользнул на территорию Тринити и подождал, пока за ним захлопнут ворота. Подняв голову, он увидел вечернее небо. Красота, как правило, оставляла его равнодушным, но тут… Какие звезды! Когда пробили часы, он услышал угасающий всплеск воды в фонтане, щелканье запоров - Кембридж ложился спать. Его окружали люди Тринити - все сплошь интеллектуалы, носители культуры. Ребята из окружения Мориса подсмеивались над Тринити, но как блистательны эти аристократы в своей надменности, как непринужденно несут свое превосходство, не нуждающееся в подтверждении! Он пришел сюда без приглашения, смиренно просить о помощи. В этой атмосфере припасенные им мудреные словеса сразу поблекли, сердце бешено заколотилось. Ему было неловко и страшно.
Рисли жил в конце короткого коридора. Споткнуться было не обо что, поэтому свет не горел - иди по стеночке, и уткнешься в дверь. Морис уткнулся в нее раньше, чем ожидал, здорово шмякнулся - даже задрожала панель - и громко выругался.
- Войдите, - пригласил голос. Его ждало разочарование. В комнате находился студент из его же колледжа, некто Дарем. Рисли не было. - Вам нужен мистер Рисли? О-о, здравствуйте, Холл!
- Здравствуйте! Где Рисли?
- Не знаю.
- Ну ладно. Я пойду.
- В колледж? - спросил Дарем, не поднимая головы. Он стоял на коленях возле громоздившейся на полу горки пластинок для пианолы.
- Наверное, раз его нет. Я просто так зашел.
- Подождите, сейчас пойдем вместе. Не могу найти Патетическую симфонию.
Морис оглядел комнату Рисли - интересно, какие разговоры здесь ведутся? Присев на край стола, он посмотрел на Дарема. Невысокий, даже маленький, с виду не кичливый, лицо открытое. Когда вломился Морис, оно слегка запунцовело. В колледже у него была репутация человека с мозгами, который держится особняком. Морис о нем почти ничего не слышал, разве то, что он "гуляет сам по себе". Встреча в Тринити это подтверждала.
- Не могу найти марш, - сказал Дарем. - Извините.
- Ничего страшного.
- Хочу послушать пластинки на пианоле Фетерстонхоу.
- Его комната как раз под моей.
- А вы живете в колледже, Холл?
- Да, я ведь на втором курсе.
- Ну да, я-то уже на третьем.
Покровительственных ноток в его голосе не было, и Морис, забыв, что к старшекурсникам надо относиться с почтением, сказал:
- Вы скорее смахиваете на новичка, а не на третьекурсника.
- Может быть, но чувствую себя почти магистром.
Морис внимательно посмотрел на него.
- Рисли - поразительный малый, - продолжил тот.
Морис не ответил.
- Хотя, конечно, кое в чем он перегибает палку.
- Но это вам не мешает что-то у него брать.
Дарем поднял голову.
- А должно мешать? - спросил он.
- Это я так, зубоскальства ради, - признался Морис, слезая со стола. - Нашли пластинку?
- Нет.
- А то мне пора. - На самом деле спешить было некуда, но сказать так ему велело сердце, с первой минуты бившееся неровно.
- A-а. Ну, идите.
Морис ждал другой реплики.
- Так что вы ищете? - спросил он, подходя поближе.
- Марш из Патетической…
- Мне это ни о чем не говорит. Любите классику?
- Люблю.
- Мне больше по душе хороший вальс.
- Мне тоже, - сказал Дарем, глядя ему прямо в глаза. Обычно Морис отводил взгляд, но на сей раз изменил своей привычке. - Дарем добавил: - Может, в той стопке, у окна. Надо посмотреть. Я быстро.
- Мне пора, - решительно заявил Морис.
- Ну, идите, я задержусь.
Пришлось идти, хотя сердце сковали горечь и чувство одиночества. Звезды заволокло тучами, небо готовилось пролиться дождем. Но когда привратник доставал ключи от ворот, Морис услышал за спиной быстрые шаги.
- Нашли свой марш?
- Нет, просто подумал, что лучше прогуляемся вместе.
Несколько шагов они прошли молча, потом Морис предложил:
- Давайте что-нибудь мне, помогу нести.
- Ничего, не разобьются.
- Давайте, - велел он жестко и выдернул пластинки у Дарема из-под мышки. Обмен репликами на этом закончился. Дойдя до своего колледжа, они направились прямо в комнату Фетерстонхоу, немного послушать музыку - до одиннадцати еще оставалось время. Дарем уселся за пианолу. Морис стал на колени рядом.
- Холл, я и не знал, что вы в лагере эстетов, - заметил хозяин.
- Вовсе я не в их лагере - просто интересно, чем они дышат.
Дарем завел музыку, затем отключил - лучше-де начать с пяти четвертых.
- Почему?
- Это ближе к ритму вальса.
- Бросьте вы! Ставьте, что хотите. Перескакивать с одного на другое - только время тратить.
И он положил руку на молоточки. Однако в этот раз настоять на своем ему не удалось.
- Отпустите, - приказал Дарем, - так и сломать недолго, - и поставил пять четвертых.
Морис слушал очень внимательно. Музыка ему понравилась.
- Лучше идите сюда, - посоветовал Фетерстонхоу, возившийся у камина. - Надо быть от инструмента как можно дальше.
- Да, наверное… может, поставите еще раз, если Фетерстонхоу не возражает?
- Конечно, Дарем, давайте. Такая веселенькая штучка…
Но Дарем отказался. И Морис понял, что упрашивать бесполезно. Это часть, пояснил Дарем, а не отдельная пьеса, повторять ее нельзя. Не очень внятная отговорка, но, видимо, вполне резонная. Он поставил "Ларго", вещь отнюдь не веселенькую, тут пробило одиннадцать, и Фетерстонхоу предложил им чай. Ему и Дарему предстояло сдавать те же экзамены на степень бакалавра с отличием, они стали это обсуждать, а Морис молча внимал. Волнение не покидало его. Он видел: Дарем не просто умен, мысли его ясны и упорядочены. Он знал, что ему нужно читать, в чем его слабые места и до какой степени ему способен помочь колледж. В отличие от Мориса и его компании, у Дарема не было слепой веры в преподавателей и лекторов, однако он и не относился к ним с презрением, подобно Фетерстонхоу. "У человека старшего поколения всегда есть чему поучиться, даже если он не читал новейших немцев". Они немного поспорили о Софокле, потом, слегка призадумавшись, Дарем сказал: мы только делаем вид, что Софокл нас не интересует. И тут же посоветовал Фетерстонхоу перечитать "Аякса", вникая не столько в суть произведения, сколько в характеры героев. Так больше узнаешь и о греческой грамматике, и о жизни.
Морис слушал этот разговор с унынием. Он почему-то надеялся, что Дарем окажется человеком неуравновешенным. Фетерстонхоу - тот был блестящей личностью, голова на плечах, да и здоровьем Бог не обидел, остроумный и велеречивый. А Дарем… видно было, что его ничем не проймешь, он отбрасывал ложное и одобрял все остальное. На что тут было надеяться Морису, который сплошь состоял из лжи? Внутри у него все закипело. Он вскочил на ноги, попрощался и вышел… и тут же, оказавшись за дверью, пожалел об этом - на какой пожар он спешит? И сказал себе: я его дождусь. Не на лестнице, это будет чересчур, а где-нибудь на полдороге между ступеньками и берлогой Дарема. Во дворе он тотчас увидел дверь Дарема, даже подошел к ней и постучался, хотя, естественно, знал - хозяина нет дома. Заглянул внутрь и в каминном свете оглядел мебель и висевшие на стенах картины. Потом занял пост на мостике во дворе. К сожалению, мостик был как бы не настоящий - просто в земле была небольшая впадина, и архитектор решил воспользоваться этим обстоятельством. Такие мостики бывают в фотостудии… да и перила совсем низкие, не облокотиться. Все же с трубкой во рту Морис выглядел вполне естественно - только бы не пошел дождь.
Свет уже нигде не горел, за исключением окна Фетерстонхоу. Пробило двенадцать, четверть первого. Он прождал Дарема, кажется, целый час. Но вот на ступеньках послышался шум, и вниз метнулся маленький силуэт в крылатке, в руке - книги. Этой минуты Морис и ждал, но тут вдруг ноги понесли его прочь. Дарем шел к себе за его спиной. Еще чуть-чуть - и момент будет упущен.