За Филом наблюдать интереснее, чем за Митей: то счастливо, по-детски смеется, вдруг надуется, глазами засверкает - на минуту, не больше, - и снова хохочет. Начиная пить, ускоряет темп - меняет настроение через каждые несколько секунд, и вдруг цепенеет, в хмурой задумчивости возведя очи к небесам (точно так на всех фотографиях выглядит философ Владимир Соловьев, скорбящий о судьбах мироздания). Наглядевшись на небеса, засыпает.
Бормочет во сне: "Всё нормально". Всегда именно эту фразу, даже трезвый. Лежит тихо; не слышно, как дышит; внезапно четко, убежденно произносит: всё нормально. Я просыпаюсь, вскидываюсь: что, Фил? Он молчит, а через несколько минут снова: всё нормально. Будто сторож с колотушкой. Может, успокаивает себя от тревоги? И мне, хоть и не уснуть, делается весело и спокойно.
Когда подходит время к запою, тревога все же одолевает Фила. Надуется надолго, смотрит исподлобья - беда, если во время поездки. Копошится, беспорядочно роется, как хомяк, в вещичках, ни секунды не сидит без суеты; а тут еще я порчу ему настроение, ядовито комментируя его поведение как "синдром обирания, столь характерный для последней стадии алкоголизма". Наконец принимает решение начинать пить, расцветает, накачивает себя великолепной цитатой из телеспектакля "Эзоп": "Где тут пропасть для свободного человека?" Глаза выпучены, как яичница-глазунья, весь трепещет.
- Фил, может, потерпишь? Смотри дел сколько, выставку вешать - Митя же не будет, как я один? Сапего тоже пьяный...
- Где тут пропасть для свободного человека?
- Фил, давай повесим выставку, откроем, вот тогда с чистой совестью и...
- Где тут пропасть для свободного человека?!
- Сапего, скажи ему, чтобы не начинал! Сапего только довольно ухает, рад, что собутыльник появился:
- Что я ему скажу... Он свободный человек...
- Где тут пропасть для свободного человека?!!
И нечем крыть в ответ на такой высокий гимн алкоголизму. (Основная причина любви митька к цитатам из телефильмов - недостаток элоквентности. Самому не сообразить, как сказать, легче сослаться на общеизвестную ситуацию. При этом, понятно, идет "кража с осквернением", постмодернистская игра на грубое понижение и осмеяние тех крох искусства, что имелись в телефильме.
Иногда выходит остроумно, особенно когда цитирует Сапего. У него получается сыграть на повышение, наделить цитату смыслом, который в ней отсутствовал. Я и сам люблю цитаты, люблю из экономии: присоединиться к высказанной ранее мысли, чтобы "не умножать сущности без нужды", - это ведь называется "лезвием Оккама"? Я не только цитирую приблизительно, но и в авторстве не уверен.)
Фил опытный, матерый алкоголик, проводит запой грамотно: чтобы вокруг имелись трезвые, сочувствующие люди.
Возвращаемся (в описываемом случае - из Вологды, 2006 год), я сижу утром в купе, мрачно гляжу в окно, обещая себе никогда больше не ездить на эти выездные запои Фила с Сапегой. (Увы, уже мало оставалось мне ездить с ними: повторяю, эти путешествия были самым ценным за время с митьками.) Фил, не открывая глаз, мотает голову по подушке, мычит:
- Володенька... У Сапеги моя бутылка, принеси, пожалуйста...
Посидев неподвижно для назидания, чтобы этот гад испугался, я все же иду в другой конец вагона, к Мите с Сапегой (с Митей, кроме Тани Шагиной, способен спать только пьяный Сапего).
- Мишаня, свободный человек просит свою бутылку.
Сапего лежит мокрый, неподвижный. Пугающе рыжий из-за мертвенной бледности. Не открывая глаз:
- У меня нет никакой его бутылки, он всё вчера выпил.
Возвращаюсь к Филу, докладываю. Фил, насколько это возможно в его состоянии, кипятится:
- У Сапеги, кроме той, что я вчера выпил, есть еще бутылка водки! Принеси бутылку водки!
Передаю это Сапеге.
- Фил все забыл, нет больше никакой бутылки водки. Могу налить полстакана вина.
Сапего вытаскивает из-под одеяла початую бутылку, наливает в пластиковый стаканчик вино, которое я торжественно несу Филу.
- Что ты мне принес, где водка?! Я не могу пить это вино, я не могу даже смотреть на него...
- Так не пей, мать твою! Ладно, хватит. Больше об этом со мной не разговаривай.
- Володенька, я умираю, сейчас я умру... Мы вчера вместе с Сапегой перед поездом покупали две бутылки коньяка. Где они? Я не дотрагивался до них, я даже не видел их с того момента. Скажи ему: если он не хочет отдать мою водку, пусть вернет мой коньяк!
Сапего уже приподнялся на койке, занят любимым делом: возится с приборчиком для измерения давления. Предостерегающе поднимает руку, чтобы я прекратил свои приставания, пока он не измерит давление. Затем устало выслушивает последнюю просьбу, тускло усмехается. Не глядя на меня, злобно поясняет, с издевкой именуя Фила "Андреем Апрессовичем": ишь, мол, чужой коньячок Андрей Апрессович мастер пить, а то не помнит, что коньяк мне должен был, потому что я водку ему покупал, - и прочие неизвестные мне детали бартерных сделок. Общий смысл его бормотанья тот, что если у Андрея Апрессовича серьезные намерения, то он лично и должен прийти и обратиться, как положено, чтобы конкретно, без байды, перетереть, а не посылать тут... шестерок своих.
Возвратившись к Филу, замечаю, что он сумел-таки выпить вино, взъерошился и барахтается, пытаясь встать:
- Ты опять без бутылки?! Тебя за смертью посылать!
44. Митьки и крепостное право
Оброк считался не только более легкой формой крепостной зависимости, но и путем к освобождению крестьян.
Ю. Лотман
Когда у Флоренского в интервью спрашивали о текущей деятельности митьков, он обычно использовал сельскохозяйственный образ: работаем на общем поле, но у каждого митька есть и свои проекты, своя делянка, более или менее значительная. Интервью Флоренского и в целом Митю только огорчали, но особенно эти личные делянки: "Да не должно быть личных делянок у братков! Братки по-братски должны, сам погибай, а товарища выручай! У меня же нет личных делянок!"
Мысль понятная: всем следует сосредоточивать свою деятельность в русле "Митьков" потому, что с любого употребления слова "митьки" Мите идет барщина, не говоря уж о том, что многое будет названо "это придумал Митя" для удобства журналистского изложения. А с личных делянок - оброка не взять никак. (Напомню, что барщина - это даровой труд зависимого крестьянина, работающего собственным инвентарем в хозяйстве феодала-помещика, а взимание оброка - присвоение помещиком прибавочного продукта или его денежного эквивалента, произведенного крестьянином в его хозяйстве, на личной делянке.)
В 2005 году Тихомиров сильно загорелся идеей сделать хорошее, правильное еженедельное ток-шоу на телевидении. В напарники хотел взять меня, и как я ни опасался столь крупного вложения сил в сомнительную, далекую от живописи область - уговорил. Тихомиров был старшой: монтировал, подбирал кандидатуры собеседников; он же, несмотря на мое сомнение в правильности такого решения, настоял на названии "Митьковские пляски" - так ему нравилась моя только что написанная книжечка.
Сделали две хорошие передачи - с Гребенщиковым и Алексеем Германом, немудреные разговоры на кухне тихомировской мастерской (сколько же там всего было снято, начиная с "Рока" Учителя, "Города"...), в расслабленной обстановке - кури, пей чай, да хоть водку. (Германа, впрочем, не уговорить было подняться без лифта на седьмой этаж, снимали у него.) Хорошая идея: собеседники не зажаты, не пугаются телекамеры, звезды, наоборот, перестают профессионально блистать.
После съемок с Германом Дмитрий Шагин позвонил Тихомирову и имел с ним серьезный разговор, продолжавшийся несколько часов.
Виктор Иванович, со всей своей солдатской выдержкой, нутряным оптимизмом и неуемной верой в благородство сердца человеческого, получил что-то вроде нервного шока, и даже его жена Надя, слышавшая только обрывки разговора, до поздней ночи ходила взад-вперед, белая лицом.
Митя позвонил, чтобы уведомить, что за использование слова "митьки" в передаче, обещающей стать популярной, ему положен откат, денежное вознаграждение. Уже на этой фазе разговор как-то забуксовал, конкретная сумма так и не была указана.
Это вроде бы означало, что теперь Митя будет взимать с меня и Тихомирова оброк. (За что Пушкин весьма хвалил своего персонажа:
Ярем он барщины старинной
Оброком легким заменил;
И раб судьбу благословил.)
Да, но и барщина никуда не делась, употребление слова "митьки" в популярной передаче шло в зачет индексу узнаваемости имени Дмитрия Шагина.
Ну, например, вот компания "Газпром" спонсирует футбольный клуб "Зенит" и потому наша команда должна носить майки с надписью "Газпром". Ни у кого никаких претензий, но вдруг после победного матча в раздевалку славных питерских футболистов заходит хмурый представитель "Газпрома" и заявляет, что все поменялось, это с футболистов следует брать деньги за то, что они надели такие майки: "А как же? Красуетесь в майках с "Газпромом" ? Значит, должны отстегивать!"
Именно это положение вещей Митя несколько часов внушал Тихомирову, а Митин гипноз и по телефону работает. ("Как в гестапо! - с дрожью вспоминает Тихомиров. - Три часа одни и те же слова!")
МИТЯ: Передача ваша как называется? "Митьковские пляски"... А ты в какой группе прославился, забыл? Я напомню: "Митьки".
ТИХОМИРОВ: Ну и что?
МИТЯ: А то, что будет группа "Витьки" - там делай, что хочешь.
ТИХОМИРОВ: Ты хочешь сказать, что и Шинкарев тебе должен платить за слово "митьки"?
ШАГИН: А ты как думал? Группа-то "Митьки" называется!
ТИХОМИРОВ: Так он же придумал митьков!