- Это невыгодное положение. Мы могли бы использовать эти войска в других районах страны для борьбы с контрреволюцией. Но это возможно только в том случае, если СССР дислоцирует здесь два или три советских спецбатальона для охраны руководства…
Поняв, что перевод закончен, Тараки взглянул на Амина. Тот заговорил так же резко, как и прежде, разительно отличаясь от своего благодушного учителя и вождя. Было видно, что речь его хорошо продумана.
- А еще лучше дать нам несколько дивизий! И три или четыре авиаполка!.. Вы должны понять, что нам мало технической помощи. У нас не хватает людей, которые умеют водить ваши машины! Нет летчиков, которые способны управлять вашей авиатехникой! Нет офицерских кадров! Нам нужна именно такая военная помощь - с участием советских войск! Мы задыхаемся без нее!..
Муха вернулась, с размаху приземлилась на ту же кисть и снова принялась перепрыгивать с виноградины на виноградину.
Амин перевел дух.
- Возможно, советские руководители беспокоятся о том, что недруги в мире расценят это как вмешательство во внутренние дела Афганистана… Но мы заверяем вас, как заверим и любого другого, что являемся суверенным государством и все вопросы решаем самостоятельно! Кроме того, в целях конспирации мы могли бы переодеть ваших солдат в афганскую форму…
Рахматуллаев кивнул, показывая, что перевод окончен.
Петровский тяжело вздохнул и неспешно откашлялся. Снова взглянул на Огнева. Огнев едва заметно пожал плечами.
- Видите ли, - очень медленно сказал генерал. - Правительство СССР уже оказывает Афганистану большую материально-техническую помощь…
Афганский переводчик наклонился к Амину и начал бухтеть ему в ухо. Амин сосредоточенно слушал. Тараки благосклонно кивал.
- В афганской армии работают наши советники. Благодаря их помощи и участию, афганское руководство имеет возможность развивать собственную армию…
Муха снова покинула виноградную кисть, взмыла в воздух, сделала несколько кругов над столом и опять полетела к окну. Тараки хмыкнул и проводил ее сощуренным взглядом.
- Следует обучать военнослужащих владению новой техникой, поднимать дисциплину в войсках. Наши советники всемерно стремятся помочь вам. В конце концов, можно обсудить вопрос об увеличении числа советников. Сделать учебу более эффективной. Но передислокация двух батальонов Советских войск в Афганистан… - Петровский снова неспешно откашлялся. - Такой шаг представляется Советскому руководству явно преждевременным.
Дослушав перевод, Тараки сделал жест, который следовало понимать как желание высказаться самому. Он откинулся на спинку стула и сцепил ладони. Потом заговорил с легкой улыбкой, одновременно лукавой и грустной. В середине речи он показал пальцем куда-то в сторону окна, а потом безнадежно махнул рукой.
- Да, вы на самом деле плохо знаете наш народ. Разве можно этих людей чему-нибудь научить? Они ленивы, как ослы. Они как эти мухи - летят только на сладкое. Даже самые образованные наши люди полуграмотны…
Вдруг оживился, заблестел черными глазами, что-то спросил, заинтересованно переводя взгляд с одного из присутствующих на другого.
- Товарищ Тараки спрашивает, знаете ли вы историю про двух гератских писцов?
- Нет, - чрезвычайно неторопливо и веско ответил Петровский, предварительно взглянув на Огнева. - Мы не знаем историю про двух гератских писцов. При чем тут, вообще, гератские писцы?
Амин заметно нахмурился и закусил губу. Но Тараки уже говорил, лучась добрыми глазами и посмеиваясь.
- Встретились два гератских писца. "Как живешь?" - "Ничего, спасибо, не жалуюсь. Сто динаров беру за то, что пишу, еще сто за то, что читаю - потому что написанное мною один лишь я могу прочесть!.. А ты как?" - "Нет, я хуже… Мне только первые сто динаров дают - то, что я написал, вообще никто прочесть не может!"
Однако по мере того, как Рахматуллаев переводил, лицо Генсека НДПА постепенно теряло столь свойственное ему выражение добродушия и лукавства и становилось несколько более сосредоточенным.
- Мой любимый ученик Хафизулла Амин совершенно правильно говорит! Иран посылает военных в гражданской одежде, которые воюют против нас. Пакистан делает то же самое. Почему Советский Союз не может послать узбеков, таджиков, туркменов? Если они будут одеты в нашу форму, их никто не узнает!.. Мы хотим именно этого! Они наденут афганские мундиры, афганские знаки различия, и этого будет достаточно, чтобы все осталось в тайне! Это очень простое дело! Иран и Пакистан показывают нам, как это легко!
Тараки сделал паузу, а потом мягко продолжил, с улыбкой поглядывая то на одного, то на другого участника переговоров.
- Через несколько дней я собираюсь побеседовать о вводе советских войск лично с товарищем Леонидом Ильичом Брежневым. Думаю, товарищ Леонид Ильич Брежнев пойдет навстречу афганскому народу.
* * *
Ночью Астафьев, сопровождавший Петровского, отбыл в Москву, а на следующее утро в кабинет посла США в Кабуле господина Тэйта постучал высокий, крепкого сложения мужчина, одетый не так, как обычно одеваются люди для подобных визитов: в довольно потертых джинсах, рубашке "сафари" и светлом хлопчатобумажном пиджаке, который, судя по всему, был необходим ему не для защиты от холода - какой уж холод в Кабуле! - а только чтобы скрыть кобуру, расположенную под мышкой.
- Заходите, Джеймс! - приветливо сказал посол.
Сам он выглядел вполне протокольным образом и если бы сидел за столом под звездно-полосатым американским флагом, то представлял бы точную копию собственной официальной фотографии, вот уже полгода занимавшей отведенное ей место на стене дипломатической галереи Капитолия.
Однако в настоящий момент посол стоял у окна и, похоже, использовал прореху между неплотно задернутыми гардинами, чтобы наблюдать за тем, как человек в рваном халате и засаленной чалме срывает плоды с большого гранатового куста. Обобрав нижние ветви, добытчик задрал голову, присматриваясь к верхним, а затем попытался наклонить деревце. Должно быть, с листвы посыпалась какая-то труха, потому что он, оставив на время свою затею, принялся тереть глаза кулаком.
Хмыкнув, посол окончательно повернулся и указал Джеймсу на кресло.
Тот сел, вольно закинув ногу на ногу.
- Кофе? Чай? - спросил посол.
- Чай, - ответил Джеймс. - Зеленый.
Сам посол предпочитал кофе.
- Как дела? - спросил он.
- Да как сказать, - протянул Джеймс, пережидая, пока горничная расставит чашки.
Этот неопределенный ответ совершенно не разочаровал Роджера Тэйта, поскольку он и без Джеймса знал, что дела идут из рук вон плохо.
В сущности, дела шли плохо с тех самых пор, как погиб бедняга Дабс.
Адольфа Дабса - предшественника Тэйта на посту посла в Афганистане - похитили весной этого года. Ответственность за похищение взяла на себя маоистская группа "Национальный гнет". Придурки не нашли лучшего места для заключения, чем один из номеров отеля "Кабул". В качестве выкупа они потребовали освобождения из тюрьмы трех своих товарищей. Американская администрация настоятельно просила афганское руководство воздержаться от активных действий, каковые могли бы привести к гибели посла. Даже советское правительство присоединилось к просьбам американцев. Однако Нур Мухаммед Тараки был занят какими-то иными делами и не нашел времени вникнуть в проблему. Что же касается Хафизуллы Амина, то он счел невозможным принять условия террористов. И по его распоряжению служба безопасности предприняла штурм гостиницы. В завязавшейся перестрелке Дабс получил смертельную рану… Эта история имела далеко идущие последствия. США резко изменили политический курс в отношении режима Тараки, экономическая помощь свелась практически к нулю, из страны отозваны почти все американские сотрудники и специалисты. Коротко говоря, они хлопнули дверью. И теперь у советских совершенно развязаны руки. А им остается всего лишь тупо наблюдать…
Можно предположить, что похищение Дабса и его смерть были звеньями многоступенчатой провокации, приведшей к тому, что США ушли из Афганистана. Действительно, поведение Адольфа Дабса в тот роковой день вызывало подобные подозрения. Он странно повел себя - выехал без охраны, зачем-то захватил с собой дорожный несессер, остановил машину по требованию неизвестных лиц и, судя по всему, сам открыл им надежно блокированную дверь автомобиля. Правда, террористы выступали под видом полицейских и были облачены в соответствующую форму… но все равно - посольские машины вправе игнорировать приказы дорожной полиции и должны останавливаться только в строго определенных местах!
Однако всерьез вообразить, что Дабс сознательно сыграл трагическую роль, которая, чтобы оказаться успешной, непременно должна была закончиться его смертью, - нет, это совершенно невозможно. Роджер Тэйт не один год знался с Дабсом и не находил в натуре этого разумного, образованного, преуспевающего и практичного человека ничего такого, что свидетельствовало бы о его склонности к жертвенности, мученичеству или хотя бы мазохизму…
Горничная бесшумно прикрыла за собой дверь.
- Бедняга Дабс!.. - сказал посол таким тоном, как если бы мысли, беззвучно промелькнувшие в голове, уже были высказаны им вслух. - Совершенно нелепая ситуация. Если бы он мог продолжить свои отношения с Амином, наши позиции оказались бы совершенно иными! Ведь у них была почти дружба! Во всяком случае, больше, чем просто официальные связи!
Джеймс саркастически хмыкнул.
- Дружба!.. Чтобы выручить друга, уважаемый Хафизулла мог бы сделать больше, чем просто тупо палить сквозь двери.
Роджер Тэйт некоторое время молча покусывал губы.
- Ладно, - сказал он затем. - Это кино назад не прокрутишь… Визитеры отбыли?