Я рассказал ему про магазин, про то, сколько времени потерял впустую. Он опять поглядел на меня своими выцветшими глазами. Тогда я спросил:
- Вы мне, может, не доверяете?
- Да что ты, сынок, - сказал он. - Я просто хочу знать, что тебя привело сюда и с кем ты в Риме дружбу водишь.
Я подробно рассказал ему, где живу и с кем встречаюсь.
- С ними ты не беседовал про двадцатый и двадцать первый годы?
- Да они в этом плохо разбираются. Но сам я кое-что читал. - И сказал ему, какие книги прочел.
Старик не спросил, кому принадлежат книги, а стал рассказывать про сквадристов. Он сказал, что на первых порах это были отряды головорезов, которые хорошо знали, чего добиваются: побольше денег нажить.
- Но сейчас мы ведем другую борьбу. Они свое дело сделали и теперь на покое. Им уже самим драться неохота. А у нас на горбу квестура да чиновники. Они-то и избивают наших.
Он спросил, готов ли я бороться, я не смог ему ответить сразу. А у него была привычка не дожидаться ответа. Иной раз только я соображу, что сказать, а он уже заводит разговор о другом.
Под конец он мне сказал, что главное - это сохранять спокойствие, работать в мастерской и встречаться с Джузеппе. В кухне стало совсем темно.
Ушел я от него не слишком довольный собой. Я понял, что говорил со стариком, как глупый мальчишка, и что Джузеппе с отцом не просто занимаются "прогулками", как Карлетто. А узнать я ничего толком не узнал. Может, они меня даже за шпика приняли. Но главное я понял, что показался им пустомелей. "Почему то? Да почему это? Может, вы мне не доверяете? Почему руководители рабочих дали себя обмануть?" Просто стыд один… Вспомнишь, так тошно становится. Я бродил по Риму и все время думал: "Как же я так сплоховал?" Но я был с ними вполне искренен. Откровенней и искренней, чем старик и Джузеппе. Я бы мог им и про Джину все рассказать. Потом я подумал, что еще увижусь с Джузеппе и тогда мы как следует обо всем потолкуем. Успокоенный этой мыслью, я пошел домой.
На завод я повременил ехать. Дождался, пока представился подходящий случай. Целыми днями работал, а по вечерам читал. По-прежнему спорил с Лучано и Карлетто, но у Лучано все же можно было кое-чему поучиться. Он во всех подробностях знал, как шла война в Испании, чем больше рассказывал, тем яснее я понимал, что с этими красными мне по пути.
Однажды, захватив покрышки, я снова отправился на завод к Джузеппе. Проезжая мимо дома старика, я посмотрел на его окно и подумал, что ведь таких домов в Риме тьма-тьмущая. И если даже в каждом подъезде есть хоть один красный, то, значит, их уже немало наберется. Да еще многие по тюрьмам сидят. Сколько же их всего?
Мы пошли с Джузеппе в остерию распить бутылку вина. Говорили с ним об Испании и о разных вещах. Я рассказал ему о "прогулках" и спросил, что он об этом думает.
- Что это за люди? - поинтересовался он.
- Люди они неплохие, - сказал я, - но до конца идти не хотят.
Тогда Джузеппе мне объяснил, что все, и даже синьоры, могут принести пользу делу.
- Ты на их руки не смотри, - сказал он. - Тут важно не то, чего они хотят, а то, что они делают.
Я ему сказал, что не понимаю, как могут бедняки вроде нас быть заодно с хозяевами.
- В листовках и книгах и это разъясняют, - сказал он.
В этот раз он дал мне несколько подпольных листков и маленькую книжечку, с виду похожую на катехизис. Когда я на следующий день снова заспорил с Лучано, он у меня спросил:
- Откуда ты все это знаешь? Или, может, в газетах вычитал?
Ночью я прочел ту маленькую книжечку, и мне стало легче спорить. Тогда я впервые понял, что листовки и книги не только напоминают фашистам о неизбежной расплате, но и помогают убеждать людей. Раньше я об этом и не задумывался.
После ужина я попробовал прочесть книжку Джине. Она стояла у стола в комбинезоне и, вытирая посуду, внимательно слушала. Читал я долго. Она выслушала все до конца, потом подошла к кровати и легла.
- Они все это и вправду хотят сделать или это только одни слова? - спросила она.
- Кое-где они уже многого добились. Теперь дело за нами.
Джина курила и смотрела в потолок.
- Нелегко это, наверно, будет, Пабло. А страшно-то как. Вдруг тебя заберут?
- Черта с два, - засмеялся я.
- Вы вот хотите, чтобы всем лучше жилось, - сказала она, - а пока только себе хуже делаете. Хватит на сегодня, - вдруг сказала она и обняла меня. - Посиди-ка немножко со мной.
Каждый раз, когда я начинал ей читать или говорить о политике, она старалась увлечь меня в постель. Она давно уже поняла, как ко мне лучше подступиться, и действовала умело. Вот и сейчас я подчинился Джине и прервал курс обучения.
И хорошо сделал, что остался у нее. Поздно вечером кто-то постучал в дверь. Это был Джузеппе; он пришел, чтобы продолжить тот разговор в остерии.
XVII
Кажется, что лето в Риме никогда не кончается. Короткие летние ночи приходили одна на смену другой. Как-то в праздничный день Джузеппе повез меня за город в селение Сант-Оресте, и там, расположившись вчетвером под оливковыми деревьями, окаймлявшими дорогу, мы беседовали о наших делах. Я сидел у поворота дороги и следил, не идет ли кто, да присматривал, торчит ли еще на площади сержант карабинеров. В другой раз Джузеппе послал меня в Саларию передать пакет с литературой солдату, который ждал меня в кабачке. Этот солдат вышел ко мне из задней комнаты без куртки, видимо, он чувствовал себя в кабачке как дома. Он подсел к моему столику и весело спросил, неужто у меня не нашлось дел поважнее, при этом лицо у него было хитрое и довольное. Потом он начал тихо расспрашивать меня, по душе ли мне такая опасная работа, виделся ли я с тем-то, знаю ли того-то. Я ему не противоречил. И даже виду не подал, что понимаю все его хитрости. Старался лишнего слова не проронить. Мы расстались с ним вполне довольные друг другом.
С Карлетто мы давно не виделись. Джина так перегрелась на пляже, что даже ходить не могла, вечерами ее навещали Лучано и Джулианелла. Однажды утром в мастерскую пулей влетел Карлетто и стал рассказывать, что виделся кое с кем, и спросил, не пройдусь ли я с ним в центр. Он добавил, что, может, ему удастся снова устроиться в варьете. По дороге мы вспомнили о том времени, когда жили в Турине; Карлетто был очень возбужден, и мне казалось, будто я снова вижу его в "Парадизо". Вдруг он спросил, играю ли я, как прежде, по ночам на гитаре и не мечтаю ли стать профессиональным гитаристом.
- А что, собственно, случилось? - недоумевал я.
- Кое-кто хочет тебя видеть.
Мы вышли на Корсо. Поднимаясь по ступенькам в отель "Плаца", он спросил:
- Может, ты зайдешь?
Я остался ждать его в холле и не знал, что и подумать. Счастье еще, что на мне был приличный костюм. Больше всего я в таких случаях смущаюсь коридорных.
Внезапно я увидел ее: она была в летнем платье, сидела в кресле и пристально смотрела на меня. Я узнал ее даже не по лицу и стройным ногам, а по этой привычке сидеть неподвижно, уставившись в одну точку. Она поманила меня рукой. "Уйти я не могу, ведь надо дождаться Карлетто", - мелькнула у меня мысль. И в ту же секунду я понял, что именно Линда и посылала Карлетто за мной, что это она приехала из Турина. Я подошел к креслу и заговорил с ней.
Линда встретила меня радостными восклицаниями и стала расспрашивать, как я живу. Она изображала из себя обиженную, но не переставая шутила и смеялась.
- Проклятый Карлетто, взял и улетучился, - сказал я.
В ответ она громко рассмеялась, потом стала меня отчитывать.
- Так-то ты соскучился по мне? Лучше уж тогда уходи. - Помолчав немного, добавила: - Может, пойдем куда-нибудь?
Мы бродили с ней по улицам, и я то и дело натыкался на прохожих. Потом пришли на берег Тибра и остановились у парапета.
- Что же ты хотела мне сказать? - спросил я.
- Ровно ничего, - ответила она, - я совсем не для объяснений встретилась с тобою. Просто мне захотелось повидать тебя и узнать, хорошо ли тебе живется.
- Какими судьбами ты очутилась в Риме? - Легкое платье облегало ее бронзовое от загара тело, она показалась мне какой-то чужой. - Ты что, отдыхала на море? - спросил я.
- А ведь ты тоже немного загорел, - проговорила она. Потом сказала, что отдыхать у моря не так уж приятно: все время возле тебя толкутся люди и нельзя ни минуты побыть одной. - Но сейчас я провела шесть дней, по-настоящему счастливых дней. Я была совершенно одна. И думала: как жаль, что со мной нет Пабло. С утра до вечера одна. А ты бываешь на море?
- Полдня в воскресенье, и мне уже становится невмоготу.
- Ты совсем не изменился, - сказала она. - Почему ты ничего не рассказываешь? Нравится тебе Рим? Чем ты занимаешься? Зарабатываешь деньги? Кое-что я, правда, от Карлетто узнала, - продолжала она. - Но Карлетто ведь совсем другой. И некоторые вещи он не понимает. Я хочу знать, ты по-прежнему мечтаешь заработать побольше денег? А девушку себе по душе нашел? Карлетто мне сказал, что есть тут у тебя одна. Ты собираешься жениться на ней?
Я ей сказал, что мне хорошо, потому что я ни о чем и ни о ком не беспокоюсь.
- Работа мне нравится, и я понял, что лучший способ заработать деньги - это вовсе не думать о них. Мне все кажется, будто я приехал в Рим только вчера. Здесь и в будни праздник.
- Послушай, - сказала она, - ты мне столько должен рассказать. Ты где обычно обедаешь? А где живешь? Давай поужинаем вместе.
- Нет, сегодня вечером я занят, работы много.
Но я так и не ушел, и мы отправились в кабачок пообедать. Линда сказала:
- Меня ждут. Надо их предупредить.
Однако поблизости телефона не оказалось.
- Кто тебя ждет? - спросил я.