- Что же это будет, Яир? В один прекрасный день заявятся к нам твои настоящие родители и заберут тебя с собой. Мы будем ужасно скучать по тебе.
Я каменел. Биньямин присоединялся к ее смеху. Папаваш утешал меня: "Не обращай на них внимания, Яирик", а им делал замечание:
- А вы двое, будьте так добры, немедленно прекратите свои шутки.
Приемный или нет, я сейчас напишу то, что ощущал тогда, но не осмеливался сказать: я получился неудачным и мой брат был исправлением ошибки.
8
Летом 1957 года, в первый день летних каникул, мы переехали в Иерусалим. Папавашу была обещана должность в Хадасе и возможность заниматься научными исследованиями, что его очень интересовало, но было недоступно в Тель-Авиве, и вдобавок - разрешение на частную практику.
Мне было тогда восемь лет, а Биньямину исполнилось шесть. Два грузовика с брезентовым покрытием, один средних размеров и один большой, были заказаны для перевозки наших вещей, и мы с братом возбужденно ожидали их возле киоска. Мама сказала, что хватило бы и одного большого грузовика, но Папаваш решил: "Нельзя смешивать оборудование кабинета и вещи семьи".
Доктор Мендельсон имел обыкновение сортировать, разделять и обособлять вещи друг от друга. Кубики, которыми мы играли, он требовал складывать в коробку соответственно их цвету и размерам. Одежду делил не только на зимнюю и летнюю, нижнюю и верхнюю, но также на утреннюю и вечернюю и по цвету и характеру материала. Он не пил во время еды, не ел, когда пил, и к еде в тарелке обращался по очереди. Сначала к шницелю, потом к картошке. Сначала к рыбе, потом к рису. Сначала съедал яичницу, потом - салат. Мама говорила, что, если бы у него было достаточно времени, он бы и составляющие салата ел по отдельности: вначале выбирал бы кусочки огурца, потом перец, а под конец - помидоры. Но, кроме пищевых, он устанавливал запреты и на многие другие виды смешивания: радости с радостью, алкоголя с секретами, одних лекарств с другими. Все эти запреты он формулировал с большой важностью, и все они вызывали твою легкую улыбку, с одной ямочкой на левой щеке и насмешливым изгибом верхней губы, которая веселилась больше всего, когда Папаваш принимался воспитывать нас за столом. Иногда он спрашивал - не знаю, в шутку или всерьез: "Что с вами будет, если вас пригласит на ужин английская королева?!" А ты всегда отвечала: "Точно то же, что будет в том случае, если мы пригласим ее к себе".
Салат для всей семьи Папаваш готовил сам. Он умелой рукой нарезал овощи, заправлял оливковым маслом, солью, перцем и лимоном, брал свою долю и объявлял:
- Теперь нарежьте лук и добавьте каждый себе в тарелку.
Годы спустя, когда Биньямин привел к нам в дом Зоар - девушку, которой предстояло стать его женой, - чтобы представить ее своим родителям, она сказала:
- Доктор Мендельсон, тот овощной салат, который вы едите, у нас называют "детским".
Папаваш смерил ее взглядом:
- Это интересно. А какой овощной салат едят у вас?
Она засмеялась. Ее смех взволновал меня, потому что он был похож на смех Тирцы Фрид.
- Наш овощной салат делают из мяса и картошки, - сказала он. - Но если все-таки готовят салат из настоящих овощей, то добавляют к нему еще мягкий белый сыр, горячие четвертушки крутого яйца, черные маслины и нарезанные зубчики чеснока.
Описание салата был таким простым и точным, что мне захотелось попробовать его немедленно. Зоар улыбнулась мне, и я проникся к ней симпатией, которая не исчезла и сегодня. Это большая, крупная женщина, полная здоровья и жизнелюбия, любящая вкусную еду и интересное чтение - "восточные коржики Овадии и толстые романы". В том кибуце, из которого она родом, в долине Бейт-Шеан, у нее есть трое братьев, таких же больших, как она, и дюжина племянников и племянниц, "все одного и того же размера: Эстра-экстра-экстра-лардж".
Как и многие другие теплые чувства, моя симпатия к ней тоже растет из ощущения сходства. Но не нашего с ней - мы совершенно не похожи, - а сходства между нашими супругами, между моей женой и ее мужем, и еще того, что, как она сама мне однажды сказала, много лет спустя, в минуту, в которой смешались алкоголь и смущенье, смех и одиночество:
- Наши проблемы очень похожи, но твоя более дерьмовая, а моя более говенная.
И я почувствовал, что между нами заключен союз - негласный союз двух сторонних чужаков, случайно примкнувших к одному и тому же родовитому семейству.
И близнецов ее, Иоава и Иорама, я люблю, несмотря на зависть, которую испытал при их рождении, и с гордостью рассказываю, что это я придумал для них общее прозвище "Йо-Йо", которое не только сразу же приклеилось к ним, но и вызвало многочисленные вариации: Лиора немедленно перевела его на английский как "Дабл-Йо", а Зоар выкроила из него отдельное прозвище для каждого из своих сыновей - "И-раз" для Иоава, родившегося первым, и "И-два" для Иорама, который вышел на свет на несколько минут позже.
Семейное пристрастие к еде явственно обнаружилось у них уже в первые дни жизни, и Зоар не раз говорила, что намерена кормить их грудью долгие годы, потому что они сосут так энергично, что это доводит ее почти до обморока, и она до самозабвения любит те минуты, когда "сиси опорожняются, а дети наполняются", и всё затуманивается, и тело становится легким, и хочет взлететь, и только близнецы, которые, наполнившись и отяжелев, превращаются в мешки с песком, удерживают ее на этой земле.
И действительно, уже в два года Йо-Йо были выше и шире всех своих сверстников и гордо несли перед собой круглые и крепкие животики. Как я сам и как их отец, они научились читать еще до того, как пошли в первый класс, но не на памятниках писателям, а на коробках "геркулеса", которые мать ставила перед их мгновенно опустевавшими тарелками.
На всяком семейном торжестве они интересовались, "приглашены ли дяди из кибуца", и сразу же бежали к ним с радостными криками: "Займите нам места" и "Мы хотим сидеть с вами", наслаждаясь теми тяжелыми похлопываниями, которыми их приветствовали дяди. Те всегда появлялись единой группой синих отглаженных брюк и плотных животов, обтянутых шатрами белых рубашек, и у каждого торчала из кармана большая сверкающая ложка: "Мы прихватили из дому свою посуду, так мы успеем больше съесть".
На официанток, которые обычно крутятся на таких сборищах среди собравшихся и предлагают маленькие бутерброды, они вообще не обращают внимания. "Они игнорируют несущественные мелочи", - цитирует Зоар один из своих толстых романов. Берут тарелки из горки, которая высится на краю стола, и уже в разгар свадебной церемонии стоят, молча и терпеливо, возле накрытых кастрюль и тазов, и лишь слабый трепет крыльев носа и угол наклона головы выдает, что они изо всех сил силятся угадать, что скрывается под каждой крышкой.
- Возьми немного салата, - предложила Лиора одному из племянников Зоар, потрясенная горой гуляша на его тарелке.
Парень усмехнулся:
- Салат? Что, эти зеленые листья?
- Почему бы нет? Овощи - это полезно.
- Что с тобой, тетя Лиора? Ты не понимаешь, как устроен мир? Это коровы едят зелень, а мы едим коров.
- Это поможет тебе спровадить пищу в желудок.
- Что, я похож на человека, которому нужна помощь, чтобы спровадить еду в желудок?!
- Видишь, - шепнула Лиора Биньямину, - вот как раз в честь этих твоих родственников я и назвала тот "шевроле", что купила Яиру, "Бегемотом".
А Биньямин проворчал:
- Не люблю, когда дети сидят с ними. Почему они не сидят за нашим столом?
Но их мать, улыбнувшись своей неторопливой и умиротворенной улыбкой, сказала:
- Потому что они существа того же вида и с ними они чувствуют себя, как дома, где их принимают, какими они есть, не делают им замечаний и не пытаются переделать на иной лад.
- А потом они и выглядеть будут, как те, и ни одна девушка не захочет иметь с ними дела.
- Они и так уже выглядят, как те, - веселилась Зоар, - правда, чуть поменьше, но они быстро растут, так что ты не беспокойся. Что же касается девушек, - добавила она, - то поживем - увидим, Биньямин. Я знаю многих девушек, да я, по правде, и сама такая, которые любят именно таких парней. Больших и добрых, которые будут носить тебя на руках, на которых можно положиться, которых можно стукнуть при желании и позвать на помощь при необходимости.
- Если это то, что ты любишь, почему ты не вышла за такого бегемота? - спросила Лиора.
- Я выбрала бегемота твоей породы.
Вот такая у нас семья: маленькая, но полная взаимных симпатий. Моя жена симпатизирует Папавашу и моему брату, брат симпатизирует ей и себе, а мне симпатичны его жена и ее сыновья, и я ему завидую.