Леон. Я бы так не сказал.
Фейер. А раз ты все это знаешь, знаешь, как живут люди, следует пытаться что-то сделать. Нельзя быть равнодушным - человек должен стараться изменить жизнь, когда это необходимо, помогать по мере возможности.
Леон. Я стараюсь помогать. Я регулярно делаю пожертвования на благотворительность, в том числе и на Федерацию "Объединенная еврейская взаимопомощь".
Фейер. Этого недостаточно.
Леон. А что вы делаете?
Фейер (откладывает карты, пылко). Что я делаю? Мое сердце болит за тех, кто страдает. Мое сердце истекает кровью из-за всех жестокостей, которые творятся в мире.
Леон молча разглядывает свои карты.
Фейер (берет свои карты, говорит более спокойно, но гнет свою линию). Тебе случалось хоть когда-нибудь думать о том, что происходит с тобой, у тебя в душе, когда ты смотришь трагедию, Шекспира, скажем?
Леон (неожиданно для него самого в его памяти всплывают слова). Я переживаю катарсис через сострадание и ужас.
Фейер (после паузы). Уволь меня от цитат из твоих учебников. Писатель пишет трагедию, чтобы люди не забывали о своей человеческой сущности. Он показывает нам, как мы живем. Высвечивает смысл нашей жизни так, чтобы он стал ясен и нам. Вот почему он пишет трагедии, вот почему мы играем их. Я больше всего любил трагедии, при том что бесподобно играл и в комедиях. "Лид махт ойх лахн". (Театрально смеется, затем невозмутимо берет карты, ходит.) Рами!
Леон. Ваша взяла. (Подытоживает счет.) Похоже, я вам должен ровно пятьдесят один цент. (Вынимает кошелек для мелочи, выкладывает два четвертака, цент и бережно пододвигает деньги к Фейеру.)
Фейер (небрежно, не глядя на деньги). Ну, Леон, расскажи, что новенького в бейсболе?
Леон (заглатывает наживку.) По-моему, впереди как всегда "Янки" и "Доджеры". (Спохватывается.) Боюсь, я не очень в курсе, мистер Фейер.
Фейер. Если ты не в курсе, тогда о чем ты говоришь с покупателями - ведь ты спортивными товарами торгуешь?
Леон (терпеливо). Обо всем что угодно, вовсе не обязательно о спорте. Люди есть люди - о чем только они не говорят. (Пододвигает три монеты поближе к Фейеру.) Приберите деньги, мистер Фейер.
Фейер. Деньги меня не волнуют. Я играю потому, что мне нравится играть. (Его осеняет мысль.) Знаешь историю про знаменитого раввина и богача? Он был богатый и скупой. Раввин подвел его к окну и говорит: "Что ты там видишь, скажи?" Богач посмотрел и говорит: "Улицу, что еще я могу видеть?" - "А что на улице?" - "Что на улице? - говорит богатый еврей. - Люди, они идут по улице". Тогда раввин подвел его к зеркалу и говорит: "А что ты теперь видишь?" - "Что я вижу теперь? - говорит богач. - Себя, кого же еще". - "Что такое окно? Как ты заметил, это стекло. А что такое зеркало? Тоже стекло. Только в зеркале на оборотную сторону стекла нанесено серебро, а стоит тебе увидеть серебро, как ты видишь только себя".
Леон (все еще не теряя терпения). Я смотрю на это так: рами - игра случая. Если играть на деньги, проигравший платит деньги, а выигравший любезно берет их. (Снова пододвигает монеты к Фейеру.)
Фейер (отодвигает монеты). Попрошу не учить меня манерам. Ты еще не родился, а у меня уже были отличные манеры.
Леон. Мистер Фейер, если вам хочется меня оскорбить, есть способы и получше.
Фейер. С какой стати мне тебя оскорблять?
Леон. И, пожалуйста, не думайте, что я ничего не понимаю. Я вам не нравлюсь, и это ясно, как божий день, хотя я бы много дал, чтобы узнать почему.
Фейер. Я тебе скажу почему, если ты соблаговолишь сказать мне, ради чего ты живешь. Какова твоя жизненная философия?
Леон. Я живу, потому что я живой.
Фейер. Отлично, но к чему ты стремишься в жизни? Это тоже важно.
Леон (уже не скрывая раздражения). А вот это уже мое дело. Послушайте, мистер Фейер, не думайте, что я дурак и мне невдомек, почему вы подвергли меня допросу с пристрастием. Вы притворяетесь, будто сердечно ко мне расположены, но это для того лишь, чтобы меня уязвить. Но я не такой тупой и понимаю, к чему вы клоните: хотите показать, что меня не интересуют насущные вопросы, ну и что у меня одни деньги на уме. Но все это лишь прикрытие. В вас сильны предубеждения, вот почему вас не устраивает, что Адель собирается выйти за меня замуж.
Фейер. Отцу это не возбраняется.
Леон. Я так понимаю, что вы не уважаете выбор своей дочери.
Фейер. Вовсе нет, просто она тебе не подходит. Я не говорю, что ты дурной человек, но ей нужен не такой муж.
Леон. И какой же муж ей нужен?
Фейер. Человек художественного склада. Более близкий ей по натуре.
Леон. Я знал заранее, что вы так скажете, но, прошу меня извинить, вы несете Б-г знает что. Человек есть человек, а не его занятие. Всю мою жизнь я работал, и работал много, чтобы иметь все, что я имею. Я получил приличное образование - и оплатил его сам, пусть я и не бакалавр гуманитарных наук. Что бы вы там ни думали, оглянитесь вокруг: миром движет не искусство. О том, что им движет, спорить не стану, скажу только: вам следует относиться ко мне с уважением хотя бы потому, что меня уважает ваша дочь. И если я не писатель с длинными патлами, это еще не значит, что я недостоин ее, и, кстати говоря, не значит, что Адель недостойна меня. (Встает.) Хочу надеяться, что когда-нибудь вы прозреете и увидите жизнь такой, как она есть.
По лестнице поднимается Флоренс Фейер, слышит голоса, останавливается.
Леон. Человек и дело, которым он зарабатывает, вещи разные. Я не то, чем торгую. И даже если бы я торговал позолоченными стульчаками, я бы перед ними не преклонялся. А употреблял по назначению.
Флоренс входит в квартиру.
Фейер. Чем бы ты там ни торговал, если Адель выйдет за человека, которого не любит, она об этом пожалеет.
Флоренс (у нее перехватывает дыхание). Фейер… Б-га ради! Леон, не верьте ему…
Леон (Флоренс). Здравствуйте, миссис Фейер. Когда Адель придет домой, передайте ей, что я вернусь и поведу ее обедать. (С достоинством удаляется. Флоренс опускается на стул, с которого только что встал Леон, медленно снимает туфли. С минуту сидит, не говоря ни слова. Фейер тоже хранит молчание, потом идет к раковине, наливает себе полный стакан воды. Стоит у раковины, жадно пьет.)
Флоренс (устало, с горечью). В чем дело, Фейер, мало тебе твоих бед? Ты что, хочешь испортить жизнь нашей бедной девочке? Ты желаешь ей плохого?
Фейер (холодно). Я делаю ей благо.
Флоренс. Тем, что губишь ее жизнь?
Фейер. Тем, что спасаю ее. Парень он неплохой, но посредственность высшей марки. Теперь я в этом убедился.
Флоренс (устало, терпеливо). Ты что, слепой? Разуй глаза и приглядись получше. Ведь достаточно побыть с Леоном в одной комнате, чтобы понять, какой он прекрасный человек. Ты ревнуешь, вот в чем дело.
Фейер. Если я не ревновал к Морису Шварцу, с какой стати мне ревновать к Леону Зингеру?
Флоренс. А с какой стати ты его оскорблял?
Фейер. Кто его оскорблял?