- Сначала доставим этого фрукта в участок.
Но Уолтер настаивал, уверял, что они в два счета управятся и Лу хочешь-не хочешь, а пришлось везти Уолтера домой. Пока ехали к Уолтеру - от моста до его дома было рукой подать, - оба не проронили ни слова; дом стоял на симпатичной тихой улочке трехэтажных кирпичных домиков, окаймленных по фасаду, чуть отступя от обочины, не так давно посаженными молодыми деревцами.
Выходя из машины, Уолтер сказал разносчику:
- В Германии тебя б за такое убили. А он всего-то и хотел тебя оштрафовать, заплатил бы доллар - и все дела.
И поднялся на каменное крыльцо.
Чуть погодя Лу надоело ждать, он погудел раз-другой. На втором этаже поднялась штора, и Уолтер - в исподнем белье - крикнул:
- Еще пять минут, Лу, вытру только ноги.
Уолтер спустился, они проехали несколько кварталов назад и въехали на мост. Посередине моста им пришлось притормозить: машины шли вереницей, одна впритык за другой, тут разносчик открыл дверь и - чего они никак не ожидали - поковылял по мосту, чудом увертываясь от трейлеров и грузовиков, двигавшихся навстречу. Перебежал пешеходную дорожку и вскарабкался - откуда только силы брались - на перила моста.
Однако шустрый Лу тут же кинулся за ним и ухватил разносчика за полу в тот самый момент, когда тот готовился спрыгнуть с перил.
Лу рывком стащил разносчика на землю. Тот грохнулся затылком об асфальт, котелок подпрыгнул, завертелся и упал к его ногам. Сознания, как бы там ни было, он не потерял. Лежал на асфальте, стенал и раздирал пальцами - ну когти и когти - грудь, руки.
Полицейские стояли, смотрели на него, не зная, что предпринять, - крови не было видно, значит, он не поранился. Они обсуждали, как поступить, когда мимо проходила толстуха - глаза ее слезились, голова несмотря на жару была замотана белым платком, на пухлой руке висела большая корзина с солеными крендельками по пять центов - и остановилась полюбопытствовать, что тут стряслось.
Увидев старика, она обратилась к нему:
- Блуштейн!
Но он не поднял на нее глаз - продолжал раздирать руки.
- Вы его знаете? - спросил толстуху Лу.
- Это Блуштейн. Я его встречаю тут по соседству.
- Где он живет?
Она задумалась, но, видно, не знала.
- Отец мне говорил, что у него был свой магазин на Второй авеню, но он его потерял. Потом умерла его хозяйка, ну и дочь сгорела - пожар случился. А у него у самого чесотка, его в больнице лечили-лечили, а не вылечили. Говорят, он продает лампочки вразнос.
- Адрес его знаете?
- Я - нет. Что он сделал?
- Какая разница, что он там сделал или не сделал, - сказал Уолтер.
- Пока, Блуштейн, мне пора на школьный двор, - оправдывалась толстуха. Подняла корзинку и понесла свои крендельки по мосту.
Блуштейн уже перестал раздирать грудь, смирно лежал на асфальте. Солнце светило ему прямо в глаза, но он и не думал заслонить их.
Лу - кровь отхлынула у него от лица - посмотрел на Уолтера, Уолтер сказал:
- Отпусти его.
Они подняли старика на ноги, отряхнули его пиджак от пыли, напялили на голову помятый котелок. Лу сказал, что сейчас достанет лампочки из машины, но Уолтер возразил:
- Позже, довезем его до конца моста.
Они подсадили Блуштейна в машину и несколько минут спустя высадили из машины вместе с коробкой неподалеку от того места, где наткнулись на него впервые.
Однако в тот же день, когда Лу после вечернего объезда отвез его домой, Уолтер, выйдя из машины, увидел и сначала глазам своим не поверил, что Блуштейн собственной персоной стоит перед его домом, ждет.
- Эй, Лу, - позвал он, но Лу уже успел отъехать, и он оказался с разносчиком один на один.
Блуштейн - при коробке с лампочками - выглядел примерно так же, как и утром, разве что во вмятину на котелке набилась пыль, да и веки набрякли от усталости.
- Чего тебе надо? - спросил Уолтер.
Разносчик пожевал губами, потом указал на коробку.
- Маленьких лампочек коробка.
- Ну и что с твоей коробкой?
- Что вы с ней сделали?
Уолтер напряг память, вспомнил, что у старика была еще одна коробка.
- А ты часом не вернулся и не припрятал ее? - он был строг.
Блуштейн смотрел в сторону.
Полицейский изнывал от жары.
- Будь по-твоему, постараемся найти твою коробку, но сначала мне надо поужинать: я проголодался.
Поднялся на крыльцо, хотел было что-то добавить, но тут из дома вышла женщина, он снял перед ней шляпу и вошел в дом.
После ужина он предпочел бы посидеть, послушать радио, но вместо этого пришлось снять форму, сказать, что прошвырнется до угла, и спуститься - нет, не так он хотел провести вечер - вниз.
Блуштейн стоял на том же месте.
- Моя машина в гараже, - Уолтер не спеша двинулся к гаражу, Блуштейн следовал за ним по пятам, ящик с лампочками взвалил на спину.
В гараже Уолтер знаком велел разносчику сесть в машину. Блуштейн положил коробку на заднее сиденье, сел подле. Уолтер поехал через мост к Канал-стрит, к тому месту, где они забрали разносчика.
Припарковался, зашел в один за другим в три магазинчика, показывал жетон, справлялся: не знают ли, кто забрал лампочки, которые они забыли на тротуаре. Никто не знал в точности, однако в третьем магазинчике продавец сказал, что ему сдается, будто коробку взял парень, живущий по соседству, и сообщил Уолтеру его имя и адрес.
Прежде чем вернуться в машину, Уолтер заскочил в бар, пропустил пару-другую кружек пива. На четвертой кружке его осенило, и он позвонил в бюро забытых вещей, но там ему сказали, что электрических лампочек сегодня не поступало. Выйдя Уолтер спросил Блуштейна: сколько лампочек было в ящике.
- Пять дюжин.
- И почем они оптом?
- По восемь центов.
- За все про все будет четыре восемьдесят, - подсчитал Уолтер. Вынул из кошелька бумажку в пять долларов, протянул Блуштейну, но тот ее не взял.
- Чего тебе нужно, орденом что ли тебя наградить?
- Моя маленьких лампочек коробка.
Уолтер пошутил:
- За маленькой коробкой тебе придется маленько прокатиться.
И они поехали по адресу, который дали Уолтеру, но никто не знал, где парень, взявший лампочки. В конце концов с верхнего этажа спустился лысый крепыш в исподней рубахе и сказал, что он дядя того парня, и спросил, что Уолтеру нужно.
Уолтер заверил, что у них к его племяннику ничего нет.
- Просто он знает, где лампочки, которые мы по оплошности забыли на тротуаре, когда производили задержание.
Дядя сказал, что если у них к племяннику ничего нет, он даст им адрес клуба, глядишь, они его там и застанут. Клуб находился еще дальше от центра, в Ист-Сайде.
- Ерунда какая-то, - бормотал себе под нос Уолтер, выходя из дома. Он подумал: хорошо бы потянуть время, вдруг Блуштейн возьмет и сам уйдет, поэтому он заглянул в пивную, пропустил кружечку, потом еще пару-тройку, пока посмотрел десять раундов бокса по телевизору.
Вышел он распаренный от пива.
Блуштейн не ушел.
Уолтер почесал под мышками.
- Чем, интересно, лечатся от чесотки? - сказал он.
Когда он сел за руль, у него мелькнула мыслишка, что он захмелел, но его это не остановило, и он поехал в клуб на Ист-Сайде, где сегодня были танцы. Справился у обряженного в смокинг билетера, не здесь ли этот племянник.
Косой на правый глаз билетер заверил его, что человека с таким именем здесь нет.
- У меня к нему ничего нет, - сказал Уолтер. - Речь идет о коробке лампочек, которые он сохранил для вон того старикана, что стоит за дверьми.
- Я ни о чем таком не знаю.
- Вам нечего бояться.
Уолтер постоял минуту-другую в дверях, посмотрел на танцоров, но ни одного знакомого лица среди них не обнаружил.
- Его и вправду здесь нет.
- Я вам верю.
Потом он сказал, что не прочь бы потанцевать у них, но пора идти.
- А то остались бы, - сказал билетер.
- Мне пора, - сказал Уолтер. - Пассажир у меня строгий - спуску не дает.
Билетер подмигнул левым, не косым глазом, это выглядело уморительно смешно, но Уолтер не улыбнулся и тут же ушел.
- А ты, кроха, все еще здесь? - спросил он Блуштейна.