- Не знаю.
- Я говорю о музыке не только как об искусстве, - Саша улыбнулся. - Скажем, как… об особой… не только магии… а больше. Кроме того, должен быть в сознании, внутри Я, один пласт…
- Нет, нет, по большому счету музыка меня даже отталкивает, "пугает" не совсем то слово. - Виктор вдруг стал разговорчив, что с ним случалось редко. - У меня много других забот. Найти в самом себе высшее бессмертное "Я" - цель человека на земле… Бога - внутри себя…
- Ну, ну, - опять удивился Саша и развел руками. Пока происходил этот разговор, Игорь тихонечко отвел Олега в сторону и прошептал:
- У него нет ауры.
- Что?!!
- Я ведь могу ощущать ауру вокруг человеческого тела. Ауру, которая отражает и состояние души тоже. Но это первый человек, у которого нет вообще никакой ауры. Я даже не знал, что такое может быть. Кошмар, что-то мне не по себе, надо притупиться.
Олег захохотал.
- Что за бред?! Проверь свои способности. Что же, у него нет обычной души? Такого не может быть. Ты еще скажи, что он ходит без головы.
- А вот сейчас он опять такой, как люди.
- Ты путаешь что-то. Духовидец бедный! И не заори, неудобно.
Игорь опять съежился и ушел в себя. Олег прошептал ему:
- Он просто вне твоего восприятия.
- Молчи!
- Блажен тот, кто любит и труп, и живое тело, и день и ночь, - послышалось им…
- Знаете что, Саша, погадайте нам, хотя бы по руке. Например, Виктору, - вдруг высказался подошедший Олег, поглядел на стол, где не было водки.
Тут уж Саше снова пришлось изумиться.
- Чем я обязан паскудной славе гадателя? - спросил он. - Среди такой компании, - он подчеркнул.
- О, о Вас многое говорят… - прошипел из своего угла вернувшийся Игорь.
Он пил чай из блюдца, и большие уши его горели. Но потом он смутился и взглянул исподлобья.
- Так вы хотите, Виктор?
Мертвенно-странная, медленная улыбка прошла по лицу Виктора.
- Вообще нет. Но чтоб вы: пожалуй.
- Это очень просто, - заметил Саша. - Меня, кстати, почему-то не первый раз просят об этом. Люди заинтригованы днем своей смерти. Они тайно влюблены в него. Но вот беда: как только я взгляну на руку, линии на ней исчезают…
- Как у мертвецов! - ахнул Олег.
- Я не говорю, что они исчезают физически. Но они исчезают для моего восприятия. И рука делается чистой.
- Что это значит? - холодно спросил Виктор.
- Это может значить самое разное. Например, простой вариант: стоит ли так сильно интересоваться иллюзиями? Всеми этими так называемыми событиями жизни?
- Увы, - неопределенно согласился Виктор.
- А если уж кому очень надо, я могу порекомендовать отличного профессионала, астролога в традиционном смысле. Ибо те, кто в современном плане, потеряли самое важное. Но не советую. Пора, пора избавиться от мании жизни! Пора!
И Саша, рассмеявшись, взял аппетитный кусок пирога.
- Ну, а может ли быть гадание о том, что будет со мной после смерти? - спросил Олег.
- Почему нет? Но приучайтесь думать в парадоксальных категориях и никогда не забывайте об уровнях, о разнице между ними… Итак, разумеется, может. Ведь это все зафиксировано, на одном уровне, обычно недоступном - определенно и навечно, причем с учетом свободы воли, на других - неопределенно, только игра возможностей, но все-таки… Лишь эти последние квазификсации люди и могут воспринимать, но порой получается точное совпадение…
- Но для вас - и те послесмертные, условно выражаясь, "линии", путь и "квази-зафиксированные", приблизительные, с возможностью перемен, конечно, тоже исчезнут?
- Исчезнут, исчезнут, - добродушно кивнул Саша.
- Но все-таки, где это откопать? - захохотал. Олег. - Две минуты жизни отдал бы за то, чтобы увидеть, например, свое будущее воплощение. Наверное, хорош будет монстр. Так как же? Не у того ли профессионала?
- Нет уж, за этим, пожалуй, надо съездить в Индию, - вздохнул Саша. - Но не торопитесь, Олег. Не все ли равно, какое воплощение. И где, в каких мирах, ибо здесь вы уже не повторитесь. Не советую тратить время на второстепенное.
- Но как же жизнь, жизнь, жизнь! И будущая!
- Да что вы, Олег, все заладили: жизнь да жизнь. Дунул, и ее нет, вашей жизни, - засмеялся Саша не без странной иронии по отношению к собственным словам. - Эко мастерство иллюзии разгадывать. Не шутите уж. Лучше давайте и вправду споем.
Игорь вдруг вздрогнул.
- Что, опять? - шепнул Олег.
- Он не только человек. Я вижу это!
- Не бредь, не бредь. Сиди смирно… Впрочем, все может быть.
Между тем у Саши с Виктором завязался какой-то совершенно посторонний разговор, и Олег, душевно усмирив Игоря, стал прислушиваться. Саша довольно отстраненно, чуть холодным голосом, говорил о том, что сознание человека и природа глубоко взаимосвязаны. В общих чертах речь шла о том, что современный человек заключил себя в тюрьму рационализма, отрезав себя тем самым и от Бога, и от понимания природы; что многие способности, свойственные человеку античных времен или даже средних веков, утрачены, и всего лишь 400–500 лет назад человек мог видеть те психические силы в самой природе, контакт с которыми сейчас почти закрыт для него; и что - в соответствии с этой тенденцией в человеческом сознании - мир параллельно тоже изменился: он стал более "материализованным", более "узким" и оторванным от своей духовной подосновы: вот почему теперь почти не происходит тех так называемых сверхъестественных явлений, о которых так много писали древние; и вот почему натурфилософия древних, ее истинный смысл - запечатанная книга для современного человечества, которое приобрело власть только над одной стороной природы, потеряв ключи ко всему остальному в ней, более важному… и что это может очень дорого ему обойтись…
Но в конце концов Саша вдруг остановился, спросив:
- Однако, я не понимаю, Виктор, зачем мне рассказывать вам эту азбуку, я не уловил, на что вы намекали?
- Я намекал на самоубийство. Это касается одного моего приятеля. Он хочет вернуть билет Творцу.
Саша рассмеялся.
- Ну, вот этого уж я не ожидал, что у вас есть такие малоквалифицированные приятели. Ведь известно, физическое самоубийство - не возвращение билета, а наоборот - получение волчьего. Прежде всего еще надо уметь вернуть билет. Это не так просто, как удавиться. В действительности это требует еще большего труда и квалификации, чем некоторые так называемые пути к Богу. Только для того, чтобы объяснить, что это значит - настоящее возвращение билета, или подлинное самоубийство, мне потребовалось бы исписать целые тетради эзотерических текстов, если учесть все импликации. Я уже не говорю о практике. Так что отговорите как-нибудь вашего приятеля. Больше этой глупости ничего нет, если не считать концепции, согласно которой наш мир, физическая Вселенная, вмещает всю реальность. Когда живешь в век глупцов, надо следить за собой.
- Да он просто не то от тоски, не то от любви. Влюбился в девчонку, у которой становятся невероятной красоты глаза, когда они заполняются слезами. Ничего, мы его подлечим… А все же, ох, сдохнуть запросто - и то нельзя… - вздохнул из своего угла Игорь. - Эх, хорошо бы выпить сейчас, ребята. Самое время…
- Да почему же не выпить? - согласился Саша. - Понемногу очень даже неплохо.
И вдруг откуда-то появилась бутылка.
- Ну вот она, родная, завалящая. А то пироги сохнут во рту, - обрадовался Олег.
И радостный напиток был разлит по стопочкам. Загудел холодильник.
- Вздрогнем, - засиял Олег.
- Вздрогнем!
И все чокнулись.
- Но можно было бы и без водки, - выпивши, заключил Саша. - Чай с пирогами где-то не уступает водяре. А, как, господа? Может, вернемся к чаю?
Все как-то растерялись от этого предложения.
- С вами забудешь об интеллекте, - вдруг проурчал, обращаясь к Саше, Игорь.
- Это вы хорошо сказали, - одобрил Саша.
- Круг, круг - мой любимый, но недоступный символ, - медленно проговорил Виктор.
- Он у него распадается, - заметил Олег.
- Да, что-то у меня пропало, - сказал Виктор. - То, чего, может быть, и не было у многих других… И не знаю - найду ли?
- А если найдете, захотите ли опять потерять? Потерять, в высшем смысле? - спросил Саша.
- Ну уж нет! Зачем?! Никогда. Я буду держаться за свое сокровище.
Игорь вдруг встал и, весьма многозначительно кивнув на Сашу, поманил Олега.
- Мы выйдем ненадолго с Олегом - поболтать… Вот с этой водочкой, - проговорил он.
И они ушли в комнату, закрыв за собой дверь.
Виктор и Саша остались одни. Фигура Саши как-то потемнела.
- Я мучаюсь, - спокойно и медленно говорил Виктор, закурив, - потому что не могу найти то… вечное, высшее. Я… Все распадается, как сказал Олег, но он многого не понимает.
Саша молчал.
- Полнота… - продолжал Виктор. - …Найти себя… И почему я разрушаюсь, когда другие живут без всякого намека на это вечное Я, и прекрасно живут…А я разрушаюсь!.. Без этого. Но об этом долго рассказывать. Обо всем, что со мной случилось. И о внутренней катастрофе. Тогда было бы более понятно.
Его глаза чуть расширились, и он пристально посмотрел на своего собеседника. И усмехнулся.
- Вы, Саша, очень странный. И так много видите. Но загадка в том, почему вас совершенно не интересует то, о чем я говорю: т. е. высшее. Я… Вы ведь должны это понимать. Но я вижу: вы это знаете, но вас это не интересует…Можно, я пырну вас ножом?
Саша сделал какое-то непонятное движение рукой, и Виктор рассмеялся.
И вдруг он взял книгу, которая лежала на подоконнике. То была Bhagavad-Gita, и он показал ее гостю.
- Читаете? - спросил Саша.