Новых ощущений? Да, и этого тоже. Я долгое время жила в некотором замкнутом пространстве, и даже удачно найденная профессия не так уж и сильно раздвинула мой мир. Я никогда не могла ездить на машине, - меня укачивало, и даже самая недолгая поездка вызывала мучительные приступы тошноты. Когда меня звали куда-нибудь съездить, я сразу же с содроганием вспоминала удушливый запах несгоревшей солярки в раскачивающихся неуютных "Икарусах", спертый воздух, жару или холод, в зависимости от времени года. И то, что все форточки в салоне автобусов летом невозможно открыть, и что печки в них не отключаются до середины июня, пока в этом адовом пекле дети не начинают падать в обморок, а женщины - хвататься за сердце. И что в самую лютую стужу, когда над дорогой от мороза молочным киселем стоит туман, через десять минут поездки в автобусе появляется ощущение, что ты стоишь босыми ногами на голом листе железа. Что в электричках все то же самое, плюс к этому, все они отходят на Байкал в пять-шесть часов утра, а это означает, что вставать надо, как минимум, в четыре, потом ломиться в переполненный автобус, который идет до вокзала, или, опаздывая на электричку, бежать через черную, тревожную тишину лесополосы. Толкаться на перроне локтями и коленями, стараясь влезть в двери и занять место. Объяснять попутчикам, почему нужно закрыть окно, когда за окном осень… В общем, я не герой, и подвергать себя всем этим испытаниям никогда не хотела. С мотоциклом все было проще: захотел, сел и поехал.
Так, по крайней мере, мне казалось тогда.
Оставшиеся до поездки дни я с тревогой следила за погодой. Синоптики говорили о надвигающемся циклоне. Мама была на даче, а отцу я сказала, что еду на турбазу.
Я понимала, что ложь быстро раскроется, но пусть родители узнают о путешествии потом, когда поездка будет уже позади, чем волнуются все выходные. Палатку и спальник я выпросила у Зиновия. Выдавая мне хитрый инвентарь, его жена Вера объяснила, как ставить палатку. В свернутом состоянии она была не длиннее пятидесяти сантиметров и не толще пятнадцати.
- Она, собственно говоря, одноместная и очень маленькая, - сказала Вера. - Не промокает абсолютно. Вдвоем тесновато, но жить можно. Плохо только то, что она совсем низенькая, но вам ведь там не месяц жить, на пару дней хватит. В принципе, в ней тепло, а если будет холодно, и станет совсем невмоготу, зажги буквально на десять минут свечу, воздух в палатке быстро нагреется. А это спальник.
Спальник странного коричневого цвета был каким-то очень тоненьким.
- Не смотри на него так, он синтепоновый и теплый. У тебя "пенка" есть? - спросила она меня.
- Что?
- "Пенка". Ну, коврик такой, чтобы спать и не замерзнуть. На улице-то вон что творится. А Байкал всегда Байкал, даже летом.
- Нет, нету! - испуганно ответила я, косясь на окно, за которым ливмя лил дождь, а температура упала до тринадцати градусов.
- Целый я тебе не дам, мы сами едем в выходные на Олху. Но у меня есть обрезок, - она вытащила из-за шкафа что-то розовое. - Держи. Вот досюда хватит, - Вера выразительно показала, докуда именно хватит коврика, - ногами придется пожертвовать, но ноги, в общем, в отношении простуды не так уж и важны… Почки намного серьезнее.
Шлепая домой по лужам, я с ужасом думала о предстоящей поездке и не понимала, что же мне нужно на себя надеть, чтобы не замерзнуть. "Надену свитер, нет два, и еще рубашку. И футболку. Нет, две футболки. И трико. И шерстяные носки. А еще придется взять шарф и вязаную шапочку! Сверху надену кожаную парку, - она длинная. Надо бы еще резиновые сапоги… А вдруг станет тепло? Я буду странно выглядеть в резиновых сапогах. Значит, надену мамины балоневые ботинки. Они вроде бы не промокают. И перчатки! А еще надо обязательно взять денег, мало ли что…
В таких "оптимистических" мыслях я провела всю ночь перед поездкой.
- И куда мы все это будем привязывать? - с юмором спросил Алексей, когда увидел меня с сумками.
Упрек был справедлив, нужно было куда-то разместить палатку, спальник, сумку с вещами, сумку с продуктами, обрезок коврика и меня.
Впрочем, с некоторым злорадством я увидела, что вещей у него никак не меньше. К мотоциклу, вернее, к самодельной спинке, которую Алексей прикрутил только вчера, уже были привязаны сумка, солдатский вещмешок и какой-то пакет. В пакете оказалось шерстяное одеяло. Одет Алексей был явно не для Байкала. Косуха, джинсы и коричневые туфли. Вместе мы представляли собой довольно комичное зрелище.
Возились мы долго, но к мотоциклу приторочили все. "Соло" стал похож на этажерку.
Вещмешок привязали на бак. Остался пакет с одеялом. Одеяло вытащили, прикрутили к спинке, сверху натянули пакет - от дождя.
- Поехали? - спросил Алексей, когда я кое-как втиснулась между ним и одеялом.
- Поехали! - пискнула я. И мы поехали. Пока только до "Ангары", где был назначен общий сбор.
Нас встретила пустая площадка.
- Вообще-то уже одиннадцать, - недоуменно протянул Алексей. - Где остальные?
Я рвалась в бой, то есть в дорогу, но Алексей был неумолим.
- Надо ждать, а то неудобно получится.
- Но в двенадцать нас ждут иркутяне!
Через десять минут вдали показался свет, значит, это ехал кто-то из наших. И точно, возле нас притормозил Денис. Он тоже хотел ехать, но его "Соло" был не зарегистрирован, без номеров.
- Здравствуйте! - сказал он, заглушив мотоцикл. - А где Мотороллер?
Мотороллером ребята между собой называли Антона. Как оказалось, тот раньше долго ездил на японском мопеде и даже ремонтировал их. Сам себя Белецкий гордо называл Полковником.
- Не знаю, ждем.
- Я не могу ехать на этом, - Денис кивнул на "Соло", - а он мне обещал свой второй мотоцикл - "Кавасаки". Ты не знаешь, у него есть телефон? Нет? Я тогда с вами подожду, ладно?
Я снова стояла под тополями, курила и посматривала на небо, - низкие мутноватые облака резво бежали над бетонным спортзалом и не обещали нам ничего хорошего.
Надо бы поехать сейчас, пока не пошел дождь. Антон появился только без двадцати двенадцать.
- Я еще не завтракал даже, - не терпящим возражений тоном сказал он. - Почему опоздал? Проспал. Сейчас поеду, поем, заеду за Иришкой. Денис, ты со мной?
Они укатили, а мы остались. Алексей укоризненно покачал головой.
- Там, ведь, ребята ждут, а он спит… Не понимаю.
- Поехали? - с надеждой спросила я.
- Поехали… - он пнул кикстартер, сел на довольно забормотавший мотоцикл, подождал, пока я устроилась сзади, и - дубль два! - мы поехали!
Он остановился, как только мы выехали на Московский тракт*[Отмеченное смотри в конце книги].
- Я тебя очень прошу, не дергайся, когда я маневрирую, сиди спокойно. Ты сползаешь вперед? Отодвигайся, когда я еду прямо, хорошо? Специально наклоняться в поворотах не надо. Сиди, как сидишь, и ничего не делай! И я очень прошу, - держись вот здесь, да хоть за сумку, хоть за спинку, когда я торможу. Ясно?
- Хорошо, - я не знала, куда деваться от стыда, но я и в самом деле сползала вперед, и мне все время приходилось отодвигаться от Алексея.
Не то, чтобы мне было неприятно прижиматься к нему, скорее, наоборот, но все же было как-то неудобно… Если бы тогда я знала, что за рулем "Соло" он только вторую неделю, и что до этого он никогда раньше не водил мотоцикл-одиночку, я бы, наверное, смотрела на все иначе. Но я этого не знала. И слава Богу!
Ветер выхлестывал слезы из глаз, черный, крашенный нитрокраской "черпак" то и дело приходилось поправлять, но все это было ерундой по сравнению с предстоящей поездкой. Разлохмаченные ветром березы проносились мимо, мокрый асфальт блестел, как намазанный маслом, а проходящие мимо машины обдавали нас брызгами воды и грязи.
- Где вас черти носят? Леха, ты почему один? А остальные где? - так встретили нас иркутяне. Их было всего четверо на трех мотоциклах.
- А, Белецкий проспал, так что они позже поедут. Белецкого дожидаться не надо, сказал, догонят. Будет два мотоцикла, - он и еще Денис.
- Тогда по коням? По ко-оням!
- По ступам! - крикнул кто-то, и все засмеялись.
Итак, нас было шестеро на четырех мотоциклах. Мы как-то очень быстро выбрались из Иркутска, и наша маленькая колонна выстроилась следующим образом: первым ехал Руслан, у него был холеный, крашеный в сервисе серый "Урал". Двигатель, отполированный до зеркального блеска, сиденье "ступенькой"* приводили в трепет знатоков. Руслан был почти брюнетом, с маслянистыми, темными, как у мексиканца, красивыми глазами и большим ртом. Он был влюблен в свой мотоцикл и имел на это полное право. А еще он был обладателем "модного" итальянского закрытого шлема-интеграла* ярко-красного цвета и кожаной коричневой куртки.
Вторым ехал Виктор Макаров. С ним я уже была знакома. Он как-то приезжал в Ангарск и показывал, как можно на "Урале" крутить "восьмерку"*, которая рассчитана на "Восход". Он был совсем молод, только что отслужил. Высокий, по юношески стройный, длинноногий. К плечам его тело вдруг разворачивалось накачанной мускулатурой. У него были светлые, рыжеватые волосы, вытянутое лицо.
В косухе, в военных штанах и берцах, он был похож на классического "киношного" немецкого солдата, а когда он сидел на мотоцикле, сходство увеличивалось. Не хватало только автомата и немецкой каски. Наверное, он знал об этом и "Урал" построил себе под стать, - серое громадье казалось похожим на мастодонта. "Рогатый" руль он рассчитал и выгнул сам, сзади мотоцикл зрительно увеличивали большие квадратные кофры. Вместе со своим "Уралом" он казался выходцем из какого-то фантастического фильма, вроде "Безумного Макса".
Потом ехали мы.