И он отправился восвояси. Сюй Юйлань в это время бранила и била Сюй Саньгуаня. Наконец она заметила, что продукты исчезли, и тут же побежала их догонять:
– Ты куда понес наше добро?
Но муж Линь Фэньфан не обратил на ее крики ни малейшего внимания. Когда он отошел далеко, Сюй Юйлань вернулась домой с пустыми руками, села на порог и заплакала:
– Говорят, "без страны нет семьи", а у нас страна есть, а семьи нет! Сначала Фан-кузнец нас ограбил, месяца не прошло – и этот бесстыдник нас разорил! Мне всего жалеет, а толстой шлюхе вон сколько накупил! Сколько денег потратил!
Тут Сюй Юйлань сообразила:
– Зверь! Ты украл мои деньги со дна сундука! Я десять лет копила, по копейке откладывала!
Она подбежала к сундуку, порылась и обнаружила свои сбережения. Тем временем Сюй Саньгуань запер дверь и с заискивающей улыбкой протянул ей три хрустящие десятки, свеженькие, крепенькие, словно игральные карты.
Сюй Юйлань прошептала:
– Откуда эти деньги?
– Я сдал кровь.
Сюй Юйлань опять закричала:
– Ты сдал кровь! И зачем я за тебя вышла? Десять лет надрываюсь, троих сыновей тебе родила, а ты для меня хоть раз сдал кровь? Нет, ты кровь сдаешь только на кости толстым шлюхам!
Сюй Саньгуань похлопал ее по плечу:
– Когда это ты родила мне троих сыновей? Разве Первый мой сын? Я за кого Фану-кузнецу долг вернул?
Сюй Юйлань ненадолго замолчала, а потом спросила:
– Так что у тебя за история с этой Линь Фэньфан? Ты даже толстухами не брезгуешь!
Сюй Саньгуань ответил, потирая царапины на лице:
– Я ее просто проведал, дело обычное.
– А то, что ты в кровать к ней залез, тоже дело обычное? Дальше рассказывай.
– Я пощупал ей ногу, спросил, где болит.
– Голень или ляжку?
– Сначала голень, потом ляжку.
– Похабник! А потом?
Сюй Саньгуань замялся:
– А потом я взял ее за грудь.
– Да что же это за дела? У Хэ Сяоюна набрался?
Глава XVII
Из тридцати юаней Сюй Юйлань потратила двадцать один с половиной на одежду – себе сшила брюки цвета хаки и теплую куртку в синий цветочек по голубому полю, троим сыновьям тоже сшила по куртке, только Сюй Саньгуаню ничего не сшила, потому что злилась на него из-за истории с Линь Фэньфан.
Пришла зима. Сюй Саньгуань увидел, что все они нарядились в новые куртки, и сказал Сюй Юйлань:
– Деньги за кровь я на тебя и наших сыновей всегда рад потратить, а вот на Первого – уволь!
– А на толстую шлюху ты их тоже рад потратить?
Сюй Саньгуань опустил голову и обиделся:
– Первый – не мой сын. Я его девять лет кормлю и еще невесть сколько буду кормить. То, что на фабрике по́том зарабатываю, могу и на него тратить. Это ладно. Но кровью заработанное мне на него тратить горько!
Тогда Сюй Юйлань сшила ему темно-синий костюм и сказала:
– Это сшито на деньги от крови, да я еще два юаня добавила. Теперь тебе не горько?
После того как Сюй Саньгуань согрешил с Линь Фэньфан, жена держала его в ежовых рукавицах. Раньше всю работу в доме делала она, а на улице – Сюй Саньгуань. Теперь Сюй Юйлань надевала свою кофту тонкой вязки, брала горсть семечек и отправлялась по соседям часа на два – на три. А Сюй Саньгуань в это время хлопотал по хозяйству. Соседи приходили полюбоваться, как он варит рис, чистит овощи…
– Что ж ты овощи чистишь, будто дрова рубишь? Это с каких пор ты такой работящий?
– Что делать? Один раз погулял – теперь всю жизнь буду мучиться…
А Сюй Юйлань рассказывала соседям:
– Раньше я только о муже и детях думала. Лишь бы им было хорошо и сытно. А теперь решила – если сама о себе не позабочусь, то никто не позаботится. На мужа надежды нет – дома такая красавица, а он на сторону ходит. На сыновей тоже надежды мало…
Сюй Саньгуань потом сам понял, что сделал глупость. Зачем он купил ей кости и все остальное? Конечно, ее муж сразу догадался. А еще Сюй Саньгуань подумал: ну и что с того, что он переспал с Линь Фэньфан? Они хоть ребенка не сделали, а Сюй Юйлань с Хэ Сяоюном сделали Первого, корми его теперь. Он разозлился, позвал жену и заявил:
– Больше по дому работать не буду. Мы с Линь Фэньфан один раз, и вы с Хэ Сяоюном один раз. Но вы сделали Первого, а мы кого-нибудь сделали? Мы с тобой оба совершили ошибку, но твоя ошибка больше!
Сюй Юйлань заголосила:
– И что ж ты за зверь такой! Я уже почти забыла, что ты переспал с этой толстой шлюхой, а ты мне опять напоминаешь! Согрешила я в прошлой жизни…
Сюй Саньгуань отловил ее на полпути к порогу и сказал:
– Ладно, ладно, больше я так говорить не буду…
Глава XVIII
Сюй Саньгуань сказал Сюй Юйлань:
– Сейчас пятьдесят восьмой год. Народные коммуны, Большой скачок, выплавка стали, что еще? В деревне, где жили дед и дядя, у всех забрали землю. Теперь она государственная, ее надо брать в аренду. Теперь государство – как раньше помещик. Нет, надо говорить не "помещик", а "народная коммуна". У нас на фабрике поставили восемь доменных печек, мы с четырьмя товарищами в такой печке варим сталь, меня теперь зовут Сюй-сталевар. Знаешь, почему надо наварить много стали? Для государства сталь – все равно что для человека еда: рис, пшеница, рыба, мясо. Поэтому…
Сюй Саньгуань сказал Сюй Юйлань:
– Я сегодня видел, как люди с красными повязками ходят по дворам и забирают у людей котлы, плошки, рис, масло, соль, уксус, соевый соус. Думаю, не сегодня-завтра и к нам придут. Они говорят, что теперь нельзя готовить дома, надо есть в столовой. Я по дороге видел три столовые. Одна у нас на шелковой фабрике. Другая в монастыре Небесного покоя – буддийские монахи надели фартуки и колпаки и стряпают прямо в храме. И еще одна напротив нашего дома, в театре шаосинской оперы. Знаешь, где у них кухня? Прямо на сцене. Теперь герои-любовники и первые красавицы моют овощи и рис, старик отец – завстоловой, а комик – его зам…
Сюй Саньгуань сказал Сюй Юйлань:
– Позавчера я вас водил в столовую на шелковую фабрику, вчера – в монастырь, сегодня – в театр. Монахи не привыкли к скоромному, мяса кладут мало. Слышала, как люди спрашивали: "Это у вас свинина с ароматом зеленого перца или перец с ароматом свинины?" Вам с сыновьями в театре понравилось. Там ничего, вкусно, только порции маловаты. А вот у нас на фабрике еды кладут сколько надо. Я после монастыря и театра не рыгал, а после фабрики всю ночь уснуть не мог! Завтра пойдем в столовую горсовета. Там вкуснее всего в городе. Фан-кузнец рассказывал, что там все повара из ресторана "Победа". Знаешь, что они лучше всего готовят? Жареную печенку…
Сюй Саньгуань сказал Сюй Юйлань:
– В столовую горсовета завтра не пойдем. Туда ходит четверть города, давка страшная, я весь мокрый, сыновей чуть не растоптали, да еще некоторые портят воздух – есть не хочется. Пойдем на фабрику? Знаю, вам больше нравится в театре, но там столовая закрылась. И в монастыре, говорят, закрывается. А у нас на фабрике еще работает, только надо прийти пораньше, иначе ничего не достанется…
Сюй Саньгуань сказал Сюй Юйлань:
– Хорошее время кончилось, все столовые в городе позакрывались. Наверное, теперь мы опять должны кормиться сами. Только что мы будем есть?
Сюй Юйлань ответила:
– Под кроватью осталось два горшочка с рисом. Мне их жалко было отдавать. Я этот рис по горсти копила, у вас изо рта вынимала…
Глава XIX
Все десять лет замужества Сюй Юйлань экономила. Она говорила:
– Ложкой риса больше, ложкой риса меньше – человеку незаметно. Поэтому я буду вам давать на две ложки меньше риса.
В кухне у нее стоял большой горшок. Каждый день она брала оттуда рис – для Сюй Саньгуаня побольше, для остальных поменьше – и высыпала его в котел. После этого она вынимала горсть обратно и откладывала в горшочек под кроватью. Когда он наполнился, Сюй Юйлань прикупила еще горшочек и тоже поставила его под кровать. Через полгода наполнился и он. Сюй Юйлань хотела прикупить и третий, но Сюй Саньгуань возразил:
– У нас тут не рисовая лавка. Если до лета этот рис не съедим, черви заведутся.
Сюй Юйлань подумала: и правда, черви весь рис испортят. Поэтому она пересыпала сбереженный рис обратно в кухонный горшок, а сама подсчитала, сколько он денег стоит, и столько денег отложила на дно сундука.
– Их тратить не будем, это на черный день.
Сюй Саньгуань опять возразил:
– Что за глупости, кому это надо!
– Не скажи. Жизнь длинная, может случиться и голод, и болезнь. Умный человек всегда себе лазейку оставляет. Да и денег я для семьи сберегла.
В год, когда Третьему было восемь лет, Второму – десять, а Первому – одиннадцать, весь город затопило. В глубоких местах воды было на метр, в мелких – по колено. В доме Сюй Саньгуаня неделю стояла вода, и семья засыпала под шелест волн. Когда вода ушла, пришел неурожай. Сначала Сюй Саньгуань с Сюй Юйлань не понимали, что он их коснется. Они только слышали, что почти весь рис сгнил на корню. Сюй Саньгуань радовался, что дед и четвертый дядя уже умерли, иначе как бы они жили? В живых оставалось еще три деревенских дяди, но они Сюй Саньгуаня не любили, так что и он о них не беспокоился.
Только когда в город потекли нищие, Сюй Саньгуань и Сюй Юйлань поняли, что голод не за горами. Каждое утро, открывая дверь, они видели в переулке новых спящих нищих, и каждый раз нищие были всё более худые.