Я задумался. Неужели мир настолько продан, подешевел или подорожал.
Мы сидели несколько минут молча, потом выпили еще, поболтали ни о чем, я
чувствовал в себе прилив сил от алкоголя, легкость, уверенность и мне стали
интересны девушки.
– А вы чем занимаетесь? – я задал вопрос ответ на который в общем-то знал, но
услышать хотел.
– А чего? – спросила Лена, – потребность есть?
– Что? – они гоготали обе.
– Ну ладно, чего ты, Вить, все ж понятно! Любовь дарим, – ответила Катя.
– И это вот про деньги, Витя, хочешь бабу и ты её получаешь! А хочешь землю и
мертвеца выкопают! – она улыбнулась, грустно.
– А если бы ты этим не занималась? Как бы тебя купили, а? – спросил я.
– Есть тысяча других способов сделать тебя шлюхой, Витя, тысяча способов
извращённого секса длинною в жизнь! – эта глубокая пьяная мысль проститутки
понравилась мне, – вот что ты здесь делаешь?
– Я? – я задумался, – делаю свою работу.
– Какую? – спросила уже Лена.
– Какую? – глупо повторил я, – никакую, – сказал я грустно, – и правда никакую!
Черт! Вот прям никакую! Помогаю заработать денег чужим дядькам и себе
краюху чёрного!
– Успокойся – это секс,– они засмеялись. Я был уже хорошо пьян.
– Я шлюха, – признался я. Мы налили ещё по рюмке. Я осмотрел ещё раз своих
новых подруг, они были в общем-то ничего, толстенькая мне показалась такой
задорной, тёплой, у неё была большая грудь и это несомненно достоинство, длинная же, да нет, вовсе не длинная, просто высокая, красивая довольно, как
модель, а глаза её два океана звёзд, не какая-то там дылда.
– Значит вы тут вот так вот и живёте, – после паузы заговорил я,– как так?
Смотрите как рушат кладбище и никто ничего не может, импотенцией этой
любуетесь!
– Почему никто? – заплетающимся языком спросила Лена, – Кать! Федор!
– Федор Иванович! – продолжила Катя.
– Кто такой Федор Иванович, – спросил я, они хихикали.
– А, Иваныч!? – сказала Лена, – это Иваныч! Он в соседнем доме живёт, там, -
она показала куда-то рукой.
– И что? – я заинтересовался.
– Он их выкапывает!
– Кого?
– Как кого? – удивилась Лена, – тех вот трупов, выкапывает, перекапывает.
– Зачем?
– Ну кого там, на стройке раскопали, он их заново хоронит и всякие пакости
строителям делает! Веселый дед! – Лена смеялась, – у него вроде как там дед
похоронен был, вот он и говорит, что дед покоя ему не даёт и просит его
закопать!
– А может правильно делает? – я едва говорил, но понимал о чем, Катя молчала и
налила ещё по рюмке, – у всех где-то дед похоронен.
– Он псих, – встряла в разговор Катя, – ты бы его видел! Борода эта в разные
стороны, шапка натянута, пальто какое-то, он не снимает его по-моему, маска
медицинская! Лопата вечно в руках! Грязный, ужас! Псих!
– Надо с ним познакомиться, хороший , наверное, человек, раз такое дело в
одиночку делает! – твердо решил я познакомиться с дедом, который бьёт своей
лопатой по наглой капиталистической роже.
– Знакомься! – засмеялась Лена, – он совсем одинокий, родни нет, друзей нет, рад
тебе будет!
– Ну и всё! Познакомлюсь! Куда идти? – я встал.
– Сиди, завтра! – засмеялась Лена и вскочила меня усаживать.
К нам подсел крепкий короткостриженный мужчина, бугай можно сказать, но с
лицом довольного младенца.
– Я Игорь, – сказал он с сияющей улыбкой.
– Я Виктор, – ответил я, догадавшись кто это.
– Это наш друг, – сказала Катя и засмеялась. Без комментариев. Я предложил
ему выпить.
– Не, спасибо, я за рулём, – вежливо и опять с улыбкой сказал он, тогда я
протянул ему тарелку с колбасой и он вежливо взял кусочек.
– Спасибо, – сказал Игорь.
– Пойдём покурим? – предложил я.
– Пойдём, – сказал он и мы вышли покурить на улицу.
– А мне нравится то с каким удовольствием ты делаешь свою работу, – зачем-то
сказал я, вспомнив про его улыбку.
– Нормальные, кстати, бабы, – сказал он не в тему, затянувшись.
Не спорю, – меня покачивало, Игорь посмотрел мне в глаза, это видимо было
предложение и я спросил: – сколько?
– Полторы за час, – сказал он, – какую?
Я задумался.
– Высокую, Катю!
– В какой номер?
– Второй.
– Ну ид, она сейчас придёт, – я достал две тысячи и отдал ему, – без сдачи!
– Хорошо.
Я спустился в гостиницу. В номере я был можно сказать первый раз, так как
утром как следует его разглядеть не удалось. Я начал расстилать кровать и был
немного удивлён, хотя уже сегодня наудивлялся, подушки, пододеяльник, простынь, все было в леопардовых тонах. У кого-то была дикая любовь к этой
вульгарщине или же таков был намёк на то для чего в принципе существует этот
отель. К сожалению, всё это белье, как и прочее в гостинице было не первой
свежести. Я прилёг и задумался над тем стирается ли это белье вообще и
сколько здесь оргий происходило, стало не совсем приятно и я не раздевался.
Постучали. Это была Катя. Я показал ей на кровать, она прошла и села рядом со
мной, после она поцеловала меня в щеку и начала трогать ниже пояса, мы
медленно разделись. Есть ли статистика по длительности половых актов, я не
знаю, но это акт обязан был входить в какой-нибудь финал, ну или в конце
концов в пятёрку.
– Хорошо? – спросила Катя.
– Я вовсе не кончил, а просто устал, – признался я, мне было немного стыдно
перед проституткой.
– Нормально, – катя подбодрила. Хорошая девочка, только уж очень большая, я
трогал её грудь, тоже большую, но только совершенно жидкую, она перетекала, как шарик, наполненный водой.
– У меня двое детей, – как будто в оправдание сказал она.
– Да? – зачем-то сказал я. Я никогда не знал, что нужно говорить в эти моменты, когда незнакомый человек рассказывает тебе о своих детях, нужно ли было
спрашивать сколько им лет или как их зовут, я не знал, потому да, пожалуй, подходило.
– Да, – она всё-таки подтвердила.
– Сколько им? – все же спросил я, когда понял, что молчание может затянуться.
Семь и три, – ответила она.
– Хорошо, – ни к чему сказал я. Мы обменялись ещё несколькими фразами и она
засобиралась, час подходил к концу, да и меня сильно клонило в сон. Я положил
голову на леопардовую подушку, лежа на леопардовой простыне, укрылся
леопардовым покрывалом. Начиналась первая ночь в гостинице, насквозь
пропитанной алкоголем, сексом и воздухом с кладбища, приносящим грусть и
очарование спокойствием, ночь в леопардовом стиле, леопардовом царстве.
Спокойной ночи.
II ГЛАВА
Утро, как и весна и любовь и чудо, ворвалось в мою жизнь стремительно, головной болью, не давая опомниться и понять где я нахожусь и зачем, это были
уже следующие вопросы на которые леопардовый цвет моего покрывала
ответил за меня. Я находился в гадюшнике, в одном из самых гнилых мест этого
города, но и самом очаровательном для тех кто постиг истинную суть
разнузданной и продажной жизни. Боже, я не хочу с ними, я хочу пива. Я лежал
и думал о том, что пиво с утра пить нельзя, надо было дождаться хотя бы
одиннадцати. Часы на стене показывали полдвенадцатого. Можно было
собираться, я собрал одежду с полу и натянув футболку и джинсы поднялся в
ресторан. Он был закрыт, завтраки здесь, видимо, не подавали. Я снова
спустился в номер и теперь оделся основательно, мой путь лежал на улицу, в
свет. Я поднялся опять и на этот раз встретил знакомого человека, а именно
толстенькую Лену. Вчера ночью я может и подумал, что она может быть
привлекательной, но ночь и утро сделали своё дело: размазанный и без того
вульгарный макияж, смотрелся так, будто бы в лицо ей плеснули разноцветной
краской, порванные колготки, один сапог был наполовину расстегнут, а на
блузке сияли пятна. Она стояла покачиваясь в дверях гостиницы.
– Привет, – поздоровался я.
– Здорово! – она засияла.
– Как ты?
– Да ну тебя! – Лена засмеялась, как умалишённая.
– Откуда ты такая нарядная?
– Откуда? Оттуда? Спала в пустом номере, – она икнула.
– А так можно? – поинтересовался с удивлением я.
– А жалко что ли?
– Ну да, – признал я.
– Сам то чего? – она размахивала своей сумочкой.
– За пивом хочу сходить и воздухом подышать, – признался я.
– Возьмёшь? – тут я представил как какой-нибудь Тиверов с завода случайно
встречается нам на улице, было бы стыдно.
– Конечно идём! – сказал я и показал ей на расстёгнутый сапог, как будто это
было самое страшное в её облике, – застегни!
Мы взяли по бутылке пива и сели на лавочке у гостиницы, было прохладно, но
пива хотелось больше, чем страшил холод. Я выпил полбутылки и начал
ощущать краски этого мира по-новому. С лавочки открывался чудесный вид на
кладбищенский лес, который уже немного скинул листву, пожелтел, покраснел, готовый к метаморфозам осени, от него веяло таинственностью и
величественной тишиной, может как раз потому, что он был кладбищенский, он