всяческими новинками в сфере хай-тек. Мне очень нравилось, особенно когда я
вспоминал наш убогенький офис. Чтобы вызвать какого-либо сотрудника нужно
было позвонить ему по телефону, для чего собственно в фойе находился
телефон и телефонная книга.
– Алло! А мне бы Тиверова Арнольда Карловича!
– Это я! – раздалось в трубке.
– Это Виктор Лонгов!
– А! Вы! Я сейчас спущусь.
Ко мне спустился крепкий мужчина средних лет, он крепко пожал мне руку.
– Все договорённости будут соблюдены, – сказал он, – презент в банке?
– Да, – подтвердил я, – презент вместе съездим, заберём?
– Хорошо, там, на месте удобнее, – согласился он. Этот господин Тиверов был в
курсе всех дел, потому большого диалога у нас не получилось, только по делу, есть товар, есть деньги и наоборот.
Я вышел из офиса и отправился на остановку, на сегодня работа была закончена.
Я чувствовал себя паршиво, каким-то использованным, не нужным, ведь этот
Тиверов и мой босс обо всем договорились, а я был всего лишь прокладкой, через которую все пропускали, чтобы не светиться, я был никем, винтиком
большой коррупционной машины. Я был использован, как презерватив, как
туалетная бумага, нужно было вернуться в гостиницу и выпить.
На том же самом трамвае, что и привез меня, он видимо только возвращался с
конечной остановки, столь кратким было мое пребывание в "Зиккурате", я
поехал к гостинице. Я смотрел в окно и думал о несправедливостях и о
равенстве, которого не могло быть и не было, я думал о Тиверове, смотревшем
сквозь меня, так как он знал, что я никто, о своем боссе и ту в окне я увидел лес, которого по пути в фирму я не видел, смотрел в другую сторону, это видимо был
тот самый лес из рекламы "Фортуны" и мне очень уж захотелось тишины и
покоя этого леса, чтобы пройтись и подумать, помечтать. Я вышел из трамвая и, перейдя рельсы, вошёл в лес. Лес был довольно густой, берёзки вперемешку с
хвойными, изредка ухали какие-то птицы, начинало темнеть и становилось
слегка не по себе. Было что-то странное в этом лесу, бывает такое чувство, что
тебе неуютно в каком-то месте и не потому, что идёшь один по незнакомому
лесу, а просто что-то как будто внутри клокотать начинает и говорит
"осторожнее". Тут я понял почему. Внимательно приглядевшись к зарослям, я
увидел кресты, да, это было кладбище, старое, почти заброшенное со
сгнившими крестами и разбитыми могильными плитами. Теперь-то уж точно
неуютно, да и понятно почему. Я пошел быстрее, иной раз поглядывая на
могилы, с детства не любил кладбища, особенно смотреть на портреты на
надгробиях, всегда боялся, что эти люди могут мне приснится. Впереди я увидел
светящуюся вывеску "Фортуна" и сразу стало как-то спокойнее, но тут, заглядевшись на вывеску, на этот своеобразный маяк жизни среди царства
смерти и теней, я запнулся и упал, ударившись лицом в подмерзшую грязь.
Судьба сегодня часто била меня по голове, начиная с поезда. Немного
отряхнувшись, я двинулся дальше, на выходе встретил женщину, шедшую вдоль
трамвайных путей, она очень удивилась, даже испугалась, видимо от того в
каком виде я выходил из кладбища, в грязном костюме, злыми напуганными
видами вечернего кладбища глазами. Я пошел быстрее, дабы не напугать кого-
нибудь еще и через минуту был у входа в гостиницу "Фортуна", она встретила
меня веселой музыкой, которая играла очень громко, периодически
захлебываясь из-за дряхлых динамиков, доносилась она из того самого
ресторана наверху. В тот момент я понял, что голоден, неплохо было бы выпить
бутылочку другую пива, да к тому же деньги, полученные на командировочные
расходы, просились на волю, им было тесно, однажды напечатанные на фабрике
они, видимо, всегда искали встречи со своими братьями и сёстрами, они хотели
быть потраченными.
Рестораном данное заведение никак нельзя было называть: в продолговатом
помещении вдоль стены поместилось всего четыре столика, накрытые красной
скатертью и сверху стеклом, небольшой барчик, окошко для выдачи блюд за
ним, как в столовой, сколотая посуда и запах пролитого пива. Шикарное
заведение. Официант сидел на барном стуле и о чем-то разговаривал с
барменом, всего один столик был занят, две молодые девушки сидели за ним, увидев меня, они обернулись всем туловищем и смотрели на меня очень
внимательно, я улыбнулся таком странному приему.
– Привет! – тихо, в то же время как-то вульгарно, интимно прозвучало их
приветствие.
– Здравствуйте! – поздоровался я с незнакомками.
– У вас покушать можно? – спросил я у официанта.
– Да, присаживайтесь, – без интереса ответил он.
Я сел за столик через один от девушек и стал ожидать, когда подойдет
официант, но видимо разговор с барменом его интересовал больше, чем я. Мы
переглянулись с девушками, они засмеялись картинно засмущавшись, одна
опустила глаза, другая прикрыла рот рукой, типичные идиотки, но после
небольшого представления, уже ни капли не стесняясь, уставились на меня и не
отводили более глаз. Я глупо улыбался или улыбался на глупость глупой
улыбкой.
– Привет! – решились они.
– Привет, – сказал я.
– Садись к нам! – они махали руками. Я взвесил все за и против и пришел к
выводу, что ужин в одиночестве хуже совместного ужина с местными
девушками, конечно, если это не ужин вдохновения или созерцания, этот таким
не был. Я сел к ним за столик.
– Привет! – я еще раз поздоровался.
– Как зовут? – с ходу спросила одна из них.
– Виктор, – ответил я.
– Лена, – представилась одна из них, маленькая толстенькая блондинка, с
широкими скулами, пухлыми губами. Она выглядела вульгарно в крайне
короткой юбке, ярком макияже, губы обволакивала ярко-красная помада, брови
были подведены так сильно, что смотрелись двумя кляксами, чернилами, совершенно случайно капнувшими на лицо.
– Катя, – сказала вторая, длинная, именно длинная, так как она не была девушкой
модельного роста, а просто длинной и несуразно сложенной, всё, что бросалось
в глаза это огромные руки, большой нос и примерно такой же макияж, как у
первой.
– Кушать пришел? – спросила Лена.
– Выбрал уже? – спросила катя.
– Смотрю как раз, – я начал листать меню.
– Слушай, Вить, а не хочешь водочки? – поинтересовалась Катя.
– Да, можно, я сказал неуверенно, так как и правда не был уверен, стоит ли пить
с двумя незнакомыми девушками в незнакомом месте в незнакомом городе.
– Да ладно, чего ты! – громко сказала Лена и хлопнула меня по плечу.
– Все ж нормально! – сказала Катя, они обе засмеялись, – посидим, поболтаем, скучно же!
– А чего это вам скучно? – спросил я.
– Так чего-то, фиг поймёшь, с работой чего-то никак, давай выпьем? – говорила
блондинка и я, конечно, начал подозревать, что за у них профессия.
– Мы угощаем! – улыбнулась длинная Катя.
– Согласен, – я подыграл им и засмеялся, да и интересно было бы выпить с
девушками легкого поведения, узнать их мир немного ближе, чужой мир, который никак не соприкасается с твоим, ну, если только изредка. Мы заказали: на второе котлеты, ломтики картофеля; нарезку колбасы и овощей; бутылку
водки. Молча, соблюдая какой-то алкогольный этикет, например, не болтать
почем зря с человеком, который с тобой не пил, разлил водку по рюмкам, молча
чокнулись и выпили.
– Чего к нам приехал? – спросила Лена.
– В командировку, на предприятие одно местное.
– Какое? – спросила Лена, она была более активной что ли. Я рассказал им про
"Зиккурату".
– Странно, – сказала она, – далеко до завода от гостиницы. Ближе то не нашел? У
нас тут вообще командировочные редкость, рядом ничего такого нет.
– Да ладно, недалеко же! – сказал я.
– В центре все обычно живут, там хоть есть куда сходить! – сказала Катя.
– А чего ту не куда сходить? Вот сидим же в кафе! Тихо зато у вас, лесок!– я
засмеялся.
– Тихо то может быть, – Лена налила по второй рюмке, – а вот лесок то точно не
лесок, кладбище это, – она перешла на заговорщицкий тон, – жуткое место я вам
скажу.
– Я видел уже, что кладбище, – признался я, – старое какое-то?
Мы выпили ещё по рюмке.
– Да, там давно не хоронят, по-моему и не ходит туда никто, кроме строителей, -
рассказывала Лена.
– Строителей на кладбище? – удивился я.
– А чего ты удивляешься? – Лена налила ещё по рюмке, она видимо хотела
напиться, – строители строят на кладбище дома, ничего нового, на могилы то
никто не ходит, вот и считают его заброшенным, да и по документам чего-то, наверное, нахимичили.
– А люди жить как будут? – мы выпили по рюмке ещё и мне похорошело.
– Дешевле сделай и заедут, денег то у людей нет! – встряла Катя.
– Не согласен! Деньги не всё в этом мире! – я протестовал.
– Ой, – Катя засмеялась, – я вот думаю, что всё.
– Нет! – сопротивлялся я, – как же память? Нельзя вот так кладбища сносить!
Кто-то же там их хоронил, помнил.
– Можно! – сказала Катя.
– Почему?
– Да потому, потому что уже сносят, значит можно! Деньгам можно все!