Историчка с допотопным пучком седых волос на затылке рассказывала о наступлении Антанты, водя указкой по стрелкам на карте. Валерка сидела за последним столом, развалившись, вытянув ноги. Ее соседка Лена, милая курносая девчонка с высокой кружевной стойкой на блузке, внимательно слушала - она шла на золотую медаль и до дурноты, до головных болей и бессонницы боялась грядущих экзаменов.
- Слышь, Авария, - прошептал с соседнего ряда Киселев, грубоватый парень со сросшимися на переносице бровями и оттого вечно хмурым лицом. - Правда, "Проходной двор" в МАДИ выступает?
Валерка кивнула.
- Во сколько?
- В семь.
- Ты пойдешь?
- Если черепа из дома выпустят.
Историчка глянула на них, но сделать замечание не решилась.
- Валер, - чуть слышно прошептала Лена, не поворачивая головы, - она на тебя смотрит…
- Ну и что? - громко спросила Валерка.
Лена испуганно сжалась.
- Необыкновенно хочется мороженого, - сказал Кирилл, рослый сосед Киселева. - К чему бы это вдруг?
- К смерти, - откликнулся с другого ряда Пухлый.
- А правда, сейчас бы граммчиков двести…
- Полкило.
- Кто больше?
- Во сколько перерыв в стекляшке? - спросила Валерка.
- В час.
Валерка глянула на часы и встала.
- Вера Николаевна! - прервала она историчку. - Можно вопрос?
- Вопросы в конце урока, - торопливо сказала та.
- Нет, серьезный вопрос: вы одобряете политику партии?
- В каком смысле? - напряглась историчка.
- Ну вот вам нравится то, что происходит? Ну, гласность, правду в газетах пишут…
- Что значит - нравится, не нравится, - строго сказала историчка. - Это курс партии.
- Да нет, я не о том. Вот вам, лично вам, все это нравится?
- А я себя не отделяю от партии.
- Интересная постановка вопроса, - поднялся Кирилл, как всегда рисуясь, как бы нехотя, через силу роняя слова, дирижируя себе сложенными щепотью пальцами. - То есть: вы признаете, что не имеете собственного мнения на происходящие в стране события? То есть являетесь слепым исполнителем чужой воли?
- Хватит демагогию разводить! - прикрикнула историчка. - Нахватались вершков и беретесь судить…
- При чем тут демагогия? - возмутился Кирилл. - Я логически развиваю вашу мысль.
- Я помню, вы нас на "Малую землю" водили, в театр, - сказала Валерка. - В четвертом классе. И заставляли наизусть учить.
- А я до сих пор помню. Почитать? - радостно предложил Пухлый.
- "Гениальное, эпохальное, историческое произведение!" - подхватил Киселев.
- Тогда все учили, не только вы, - беспомощно сказала историчка.
- Дело не в этом, - сказал Кирилл. - Вчера вы говорили одно, завтра будете утверждать другое. Так почему мы сегодня должны вам верить?
- Вотум недоверия! Кто за?
Тут и там поднялись руки.
- Выйдите из класса! - велела историчка.
- За что? - изумилась Валерка. - Мы что, молча должны слушать?
- Это не метод ведения дискуссии! - сказал Кирилл.
- А я с вами тут не дискутирую! - сорвалась на крик историчка. - Я урок веду! А вы мне мешаете! Выйдите отсюда!
- Ну-у, - Кирилл картинно развел руками. - Тогда извините, - он с видом оскорбленной добродетели направился к двери.
Следом потянулись остальные. За столами осталось всего человек восемь. Историчка, нервно теребя отворот платья, смотрела на уходящих.
- Ну? - жалко крикнула она. - Кто еще? Идите, идите! Я никого не держу!
В коридоре Валерка деловито выгребла из кармана мелочь:
- Давай, у кого сколько?
Гробить второй вечер подряд Валерка не собиралась. Она долго ждала, не свалит ли отец на дежурство, но черепа плотно засели на кухне.
Она накрасилась в комнате - густые черные тени до висков и яркие пятна румян, натянула куртку и кожаные браслеты и, придерживая на шее цепь, подкралась к двери.
Но мать бдительно пасла ее.
- Ку-уда!
- Гулять.
- Отгулялась! Садись есть!
- Не хочу! - буркнула Валерка.
- А то я тебя спрашивать буду! Сказала - садись!
Валерка, насупившись, прошла на кухню и села, демонстративно брякнув цепью.
- Накрасилась, как папуаска! - Мать поставила перед ней тарелку. Валерка отвернулась.
- Не сидела у воды без хлеба, - сказал дед.
- Ты сидел!
- Я сидел, - строго глянул сквозь очки дед. - И знаю, сколько кусок хлеба стоит!
- Сколько заказы твои стоят - знаешь!
- А ну цыц! - крикнула мать.
Валерка, презрительно скривившись, откинулась к стене и принялась напевать что-то забойное, отстукивая ритм по стулу.
Дед, поправив очки, снова поднес карандаш к исписанному мелкими цифирками листочку.
- Значит, на холодильники запись с начала месяца…
- Куда нам еще один? - сказал Николаев.
- "Розенлев", - со значением произнес дед.
- А сестре? - сказала мать. - Да продать всегда можно. Сколько он?
- Девятьсот.
- Сестра уже год просит. Или новый оставим, а им этот… А со стенкой что слышно, пап?
- "Ольховка" была и "Спутник". - Дед ткнул карандашом в другую строчку. - Там заведующая ветеранов в общую очередь рассовала. Совет будет разбираться, в исполком пойдем. А я у мебельного с мужчиной разговаривал - ему стиральная машина нужна, а он может со стенкой помочь…
Валерка перестала стучать по стулу и с интересом разглядывала цифры на листочке.
- Дед, а ты кроссы можешь достать?
- Кроссовки? Если только по случаю угадать, когда выкинут, - важно сказал дед. - Записи-то нет. Я поговорю с нашими, если кто купит…
- Дед, а ты правда в разведке служил? - перебила Валерка.
- Да. А что?
- А знаешь, дед. - Валерка хлопнула его по жидкому плечу. - Я бы с тобой в разведку не пошла. Продал бы!
- Я… я… - У того аж дыхание перехватило.
- Ты что несешь! - крикнул Николаев.
- …я всю войну…
- Хоть какое-то уважение ты можешь иметь?!
- …я своих на себе выносил…
- А что! - крикнула Валерка, вскакивая. - Куда ни глянь - стоят, орденами трясут! Группа стоящая приедет - билетов не достать, герои раскупили, а потом по червонцу толкают!
- Я мои права заслужил! - Дед замолотил кулаками по столу. - Я такое видел, что тебе не снилось!
- Что ты видел? Призвали - пошел! Сейчас война - наши бы пошли!
- За тебя, дрянь, воевал! Чтобы ты, дрянь, жила! И ты же мне…
- Уйди! Уйди с глаз долой! - Мать выталкивала Валерку в коридор.
- Что я, сказать не могу? Да? - заорала Валерка. - Слушай, дед! Хочешь серьезно? - переводя дыхание, сказала она. - Ты что думаешь, я дура? Не знаю ничего?..
- Не слушаю! - кричал дед.
- Что ты воевал - все воевали, - повысила голос Валерка, пытаясь быть услышанной. - А когда перед войной судили людей ни за что и расстреливали, мальчики с горящими глазами кричали: "Смерть бешеным собакам"…
- Не слушаю!
- Так вот, дед, чтобы я тебя уважала, я должна знать, что это не ты кричал! - закончила Валерка.
- Сопли подотри! - закричал дед. - Судья нашлась! Тогда порядок был! И работали! И войну потому выиграли! А сейчас не дай бог грянет!
- Да уйди ты, ради бога! - кричала мать.
- Пишут, писатели! А они, - дед упер палец в Валерку, - читают!
- Да пойми ты! - пытался перекричать деда Николаев. - Это вы сейчас все знаете, а тогда ведь не знал никто!
- Не знал?! - лихорадочно блестя глазами, крикнула Валерка. - Людей убивали - он не знал! Страну грабили - ты не знал! Некогда было - трояки на перекрестке стрелял!
Николаев рванулся было к ней, едва сдержался. Но тут взвилась мать:
- Что-о? А ну, снимай все с себя! - Она вцепилась в Валерку, пытаясь стащить с нее куртку. - Рубля не заработала! Тварь неблагодарная! Ничего твоего нет!
Валерка кинулась в комнату, выгребла из шкафа охапку тряпья и швырнула в лицо матери:
- На, подавись!
Мать, путаясь в джинсах, кофтах, лифчиках, бросилась на Валерку, но та уже распахнула дверь.
- Убирайся, тварь! Пошла вон! - Мать выбежала следом на лестницу и закричала в глухую темноту подъезда. - И не возвращайся! Под забором будешь ночевать!
Валерка быстро шагала по вечерней улице. Когда проходила мимо остановки, подъехал троллейбус, и она, не взглянув даже на номер, запрыгнула в заднюю дверь. Прислонилась лбом к холодному стеклу, пытаясь успокоиться. Потом повернулась в салон, привалившись спиной к поручню.
Несмотря на поздний час, троллейбус был полон. Усталые серые люди смотрели в разные стороны.
- Ваш билетик? - проталкивалась между пассажирами пожилая и тоже усталая контролерша. - Разрешите… Контроль. Приготовим билетики… Ваш билет? - повернулась она к Валерке, показывая прикрепленный к руке резинкой контролерский жетон.
Валерка не глядя сунула руку в карман и тут же с ужасом вспомнила, что забыла проездной в школьной форме.
- В другой куртке… проездной…
- Три рубля штраф… - равнодушно сказала контролерша.
Валерка, презрительно усмехнувшись, снова сунула руку в карман, где в целлофановой обложке проездного должен был лежать дежурный трояк.
- Деньги тоже в другой куртке? - язвительно спросила контролерша. - На штукатурку хватает, а на талон пять копеек жалко! - обернулась она за поддержкой к пассажирам.
- Да что с ними говорить! В отделение ее отведите! - тотчас откликнулся кто-то.
- В зоопарк! Самое место! - подала голос тетка в больших затемненных очках.