- В дружеских отношениях он только с высоким начальством. Или с теми, кто ему очень нужен.
- Но все же?
- Не знаю. Он ведь не живет в гостинице, у него коттедж в два этажа с мансардой, камином и баней. Там он принимает важных гостей.
- Вы там бывали?
- Мне рассказывали.
- Кто, если не секрет?
- Не помню я, кто рассказывал! - вскинулся Глеб. - Об этом сплетен ходит сколько угодно.
- Вы напрасно волнуетесь, Глеб Семенович, - проговорил спокойно Котлов. - Обо всем об этом я спрашиваю вас не из праздного любопытства. Совершено убийство. Я расследую его, и вы должны, обязаны мне помочь.
- Убийство?! - широко раскрыл глаза Голубев, и я увидел, что они у него младенчески голубые. - Кого убили?
- Да Васильеву, Васильеву! Неужели вы до сих пор ничего не поняли?
Удивление Голубева было настолько искренним, что не поверить ему было просто нельзя.
- Так кто же еще из москвичей дружен с Абдуллой?
- Я действительно не знаю, - ответил Глеб. - Надо посмотреть, подумать. Если узнаю, скажу.
- И теперь я еще раз спрашиваю вас, бывали вы в бане у Абдуллы или нет?
Голубев обреченно вздохнул.
- Бывал. В прошлом году. Но рассказывать ничего не буду.
- И не надо, я вас об этом не спрашиваю. Только вот что, постарайтесь никому не рассказывать о нашей встрече, в том числе и вашей даме.
Котлов вновь сел за картотеку, сказав мне:
- Завтра Козлов даст мне личные дела сотрудников. Обойдемся без кадровика. Это женщина, родственница Абдуллы.
- Андрей Петрович, а что, если вам стать родственником Козлова? - стал я размышлять вслух. - Ну, скажем, зятем. Ведь понадобятся лыжи, ботинки, палки - все снаряжение. В прокате их сейчас нет, не достать. Найти все это можно только по очень большому блату. Потребуется пропуск на канатку, иначе будете стоять в очередях часами. А вам вдруг понадобится срочно подняться. Становиться здесь рядовым туристом - значит обрекать себя на существование изгоя. Очередь за лыжами, очередь их сдавать каждый день в хранилище (в номерах лыжи держать не позволяется), очередь на подъемник...
- Посмотрим, - ответил Котлов, зевая. - Надо оглядеться. Зятем никогда не поздно стать. Но в моем положении это не совсем... Поглядим.
"Увидишь завтра подъемник и поймешь, что я прав", - подумал я, забираясь под одеяло.
3
Когда после завтрака мы с Котловым подошли к парнокресельной канатной дороге, очередь для туристов была уже часа на полтора. На склоны вершины Актау ведут последовательно три колена канатной дороги. Первая, парнокресельная, поднимает лыжников к альпийским лугам. Идет она над лесом. Выше - два однокресельных подъемника тянут над пологими и довольно простыми склонами, здесь катаются начинающие лыжники. Эта вторая канатка заканчивается у горной хижины с небольшой гостиницей и баром. А выше идет однокресельная нитка третьего колена, и в стороне два бугельных подъемника. Через обширные склоны Актау - рай для горнолыжников - они выводят к приюту, небольшому круглому зданию, где помещаются спасатели со своим хозяйством и работает небольшой бар, в котором можно выпить чашку кофе или горячего чаю. Высота тут более трех тысяч метров, приличная крутизна склонов и самые разные формы рельефа: и большие раскаты, и бугры, и перепады.
- Ну вот, смотрите, - сказал я Андрею Петровичу, - видите две очереди, одна большая, другая маленькая. В большой уже стоят мои ребята, до завтрака заняли, а маленькая для иностранцев, для спортсменов и для людей, имеющих пропуск.
Котлов глядел, щурясь от яркого света. Солнце еще не осветило посадочную станцию канатной дороги, не вышло еще даже из-за бугра, но день обещал быть настолько ярким, что ему пришлось надеть темные очки, не дожидаясь прямых солнечных лучей. Темные очки он догадался взять с собой, но вот его костюм... Тренировочные брюки вздулись пузырями на коленях. Надо будет дать ему подтяжки. Поверх пиджака, с которым он не расставался, надета серая нейлоновая куртка, а на голове все та же зеленая шапочка с надписью "Спорт". Лыжи мы не успели для него достать, и Котлов решил подняться просто так, для знакомства.
- Если вы разрешите, Андрей Петрович, я изложу вам свою классификацию горнолыжного народца, плод моих многолетних наблюдений. Давайте подойдем поближе к посадке.
Со всех сторон разносился по подножиям Актау хриплый голос Высоцкого, это окружающие канатку шашлычные запустили свои магнитофоны. Каждый из шашлычников считал своим долгом заглушить соседа и конкурента. В детстве я видел, как ловили раков. Опускали в воду на веревке кусок тухлого мяса и через некоторое время вытаскивали его с вцепившимися в него раками. Шашлычные напоминали мне этих раков, запустивших свои клешни в основание канатно-кресельной дороги.
Мы остановились у огромного горизонтально вращающегося колеса, по которому шел трос, а на нем с громом и скрежетом раскачивались пустые двухместные кресла.
- Всю эту публику можно разбить на несколько категорий, четко просматривающихся групп людей, которые вы безошибочно научитесь узнавать не только здесь, у канатки, но и в гостинице.
Первая категория - элита. Или "жар-птицы". Это очень большие люди - академики, генералы, космонавты, высокое местное начальство или очень большие жулики, миллионеры. Элита не стоит ни в той, ни в другой очереди, она проходит к посадке со стороны высадки. Обычно ее сопровождают. Вот пожалуйста, глядите. Гости самого Абдуллы.
Одетый в новенькую красную пуховку с Гербом Советского Союза на груди Абдулла, льстиво улыбаясь, вел к высадке высокого старика в американском пуховом костюме и его даму, химическую блондинку, которая, судя по виду, никак не может еще осознать, что разменяла шестой десяток. Старик сам нес на плече свои лыжи, а лыжи неловко ковылявшей в горнолыжных ботинках дамы держал в руках осклабившийся Абдулла.
- Лыжи "Россиньол", французские, - комментировал я снаряжение старика, - тысяча рублей, а может быть, и полторы. Крепления французские "Соломон" - триста рублей; ботинки итальянские - пятьсот; палки австрийские, очки и перчатки тоже кое-чего стоят. Об американском пуховом костюме я даже и не говорю. Бесценная вещь. Он набит гагачьим пухом, ничего не весит и теплый, как печка. Я о таком и не мечтаю. Добыть бы пуховку нашу, на гусином пуху. В общем, на нем тысячи три с половиной. Считай, столько же на ней. Не знаю, кто они, в первый раз вижу, но это элита. Смотрите теперь...
Абдулла вывел гостей на посадку со стороны высадки. Там сверху шли пустые кресла, они огибали колесо, и тогда в них садились. Элитная парочка встала с лыжами в руках спиной к подъезжающему креслу и лицом к склону. Придерживаемое Абдуллой кресло подкатило под них, они мягко сели и поехали. Абдулла - вслед за ними на следующем кресле.
- Вторая категория - "деловые люди", - продолжал я. - По хитрости и наглости они напоминают мне ворон. Сейчас мы их увидим. Эти тоже не стоят ни в одной очереди. Их оружие - деньги и удивительное нахальство. Изгоев они презирают. Каждый платит работающим на канатке ребятам по десятке в день. Узнают заранее, кто где дежурит, и договариваются накануне. Те их знают в лицо. Пожалуйста!
Обходя очередь, к загородке пробирались четверо - пожилая женщина в белом костюме и с черным, как сапог, лицом, два полнеющих молодых человека в ярких горнолыжных куртках и фирменных шапочках "Адидас" и брюнетка в заграничной пуховке. Бесцеремонно и спокойно перелезли они через загородку и оказались прямо у посадки. Очередь зароптала, послышались возмущенные голоса и даже оскорбительные выкрики, но тут же и прекратились, ибо компания "ворон" уехала с первыми же креслами, а в очереди каждый стал смотреть, сколько еще осталось впереди него, и ждать счастливого мига посадки.
- Обратили внимание на снаряжение? - спросил я у Котлова.
- Лыжи красивые.
- У старшей женщины, загорелой, - "Россиньол", у остальных - "Атомик". Пятьсот рублей комплект - лыжи, крепления и палки. Без ботинок. Я как-то стоял у верхнего, третьего, подъемника и насчитал сорок таких "ворон". Очередь стоит, а они катаются. Один поднимается, а другой уже спустился. Изгои стоят, а они катаются... Наконец народ возмутился, и чуть было не начали их бить. А им хоть плюй в глаза... Исчезли вдруг все и объявились у другого подъемника. Народ организованный! Сорок - пятьдесят таких "ворон" в день - 400 - 500 рублей. В день! А если посчитать...
- Саня, привет! - раздался хриплый голос.
Повернув голову, я увидел Шамиля. Мой бывший коллега. Опухший, обросший щетиной, с потухшими глазами.
- Дай рупь, - прохрипел он.
- Опохмелиться? - спросил я больше для Котлова.
- Да. И поесть надо. Я у тебя давно не брал.
Я достал из кошелька металлический рубль и положил ему на ладонь. Ни слова не сказав, Шамиль повернулся и пошел.
- Тот самый Шамиль Курбаев? - спросил Котлов, глядя ему вослед.
- Тот самый. Прекрасный был парень, честный, безотказный... Одна из трагедий местного населения. Кончил десятилетку - школа инструкторов туризма. Летом - туризм, зимой - горные лыжи, из детской спортивной школы вышел. В группе девять девок и один парень. Каждую неделю, если не каждый день, у него новая симпатия. А вся группа, коллектив, так сказать, старается его угостить. Каждый вечер пьянка. Глядишь, лет пять такой жизни, и износился парень. Спился и ни на что не годен. Чем симпатичнее, чем способнее мальчишка, тем скорее его приканчивает такая жизнь.