- Я забрала ее кошек. Мой фургон припаркован вон там.
Перейдя автостоянку, они подошли к туристскому фургону - зеленому, местами проржавевшему "фольксвагену" с наполовину оторвавшейся наклейкой на раздвижной двери "Заводи собаку на всю жизнь". На лобовом стекле был прикреплен ее университетский парковочный талон.
- Вы ей звонили? - спросил Клем, пока Финола мощным рывком переключала рычаг на заднюю скорость.
- Она решила встретиться с вами.
- И мы сейчас туда едем?
- Куда же еще?
- Вы не сказали мне, как называется это место.
- А вы не спрашивали.
- И как оно называется?
- "Итака".
- "Итака"?
- На Арброт-стрит.
Она вела машину яростно-враждебно, газуя на спуске в долины между холмами, затем, пока машина вновь карабкалась вверх, нагибалась вперед и налегала на руль. Клем не делал попытки заговорить, и это, похоже, устраивало их обоих. Он несколько обалдел от путешествия из одного странно поименованного сообщества в другое и вдобавок никак не мог представить себе дружбу между его сестрой и этой несуразной женщиной, сверкавшей глазами из-под стекол очков. Погода ухудшилась - шквальный ветер, по стенкам фургона забарабанил дождь; потом тучу пронесло и показалось вымытое голубое небо, вскоре опять помрачневшее темными облаками.
- Можно, я закурю? - спросил Клем.
Она оскалилась, потом сказала, что тоже закурит, только не эти покупные сигареты.
- В них полно отравы, - заявила она. - Аммиак. Порох.
В "бардачке" у нее нашлась жестянка с табаком, не обработанным химикатами и к тому же более дешевым. Клем передал ее и стал краем глаза наблюдать, как Фиак скручивает сигарету, продолжая держать руль локтями. Из переднего конца самокрутки торчали табачные прядки. Когда она закурила, свернувшиеся в огненные колечки прядки попадали ей на колени; она прихлопнула их свободной рукой, но не раньше, чем к десяткам крошечных прожженных дырочек, украшавших ее спортивный костюм, прибавились две-три новые.
- Радуга, - отрывисто бросила она, махнув сигаретой в сторону раскинувшейся над блестевшими холмами арки. - Но это, естественно, ничего не предвещает.
Они свернули с главной дороги, промчались сквозь прилепившуюся к ней деревушку, мимо мокрых полей взобрались на холм, с которого удалось разглядеть полоску моря, и опять спустились в долину. У большого белого дома Фиак нажала резиновой подошвой кеда на тормоз и развернулась на гравийной площадке.
- "Итака", - сказала она, выключая двигатель и с видимым изнеможением откидываясь на спинку сиденья.
Клем выбрался из фургона. Воздух был холодным, как в начале марта; вернее, каким бывает начало марта в Лондоне. Перед ним была синяя входная дверь, по обе стороны которой находились окна-фонари с занавешенными тюлем нижними стеклами. С одной стороны к зданию было пристроено новое двухэтажное крыло. Все - ухоженное, свежепокрашенное. Ряд старых деревьев с изогнутыми от постоянного ветра верхушками отгораживал здание от дороги.
- Четыреста в неделю, - сказала Фиак, также выбравшись на гравий, - и это без дополнительных процедур.
Он заметил, что она накрасила губы ярко-красной помадой, отчего остальные черты лица стали бледными, как французская ветчина.
- Какие дополнительные процедуры?
- Гидротерапия, физиотерапия, йога. У них здесь, конечно, все есть.
Она позвонила. Через полминуты дверь открылась. Дорогу преграждал лысоватый мешковатый мужчина в зеленом халате с "огуречными" узорами и с выпученными, налитыми кровью, как у опереточного злодея, глазами.
- Если вы, черт вас дери, журналисты, - прошипел он, - я на вас, к такой-то матери, собак спущу. - Он оскалился на Фиак, - Я тебя знаю.
- Я тоже тебя знаю, - отталкивая его в сторону, сказала она.
- Еще двое новеньких! - заорал мужчина, захлопывая дверь. - Динь-дон! Динь-дон!
Они очутились в подобии фойе - гостиной с креслами, свежеокрашенными стенами, большими пепельницами, цветами в горшках, огнетушителем. В дальних дверях появилась белокурая молодая женщина; к поясу ее джинсов было прикреплено служебное удостоверение.
- Ох, Раймонд, - сказала она, - Раймонд, милый, мы опять начинаем шуметь?
- Скука, бля, я просто умираю, - сказал мужчина, но уже тише. И сел.
Молодая женщина обернулась к Фиак:
- Вы пришли навестить Клэр?
- Это ее брат, - сказала Фиак, - Клемент Гласс.
- Паулин Даймонд, - пожимая Клему руку, представилась женщина. - Я работаю по уходу. После того как вы повидаете Клэр, если хотите, зайдите поговорить с доктором Босуэллом. Вот его кабинет. Он будет на месте до конца дня. Мы здесь очень ценим семейную поддержку.
Клем расписался в книге посетителей и, проследовав за Фиак в конец нового крыла, поднялся по застланной ковром лестнице на второй этаж. Комната Клэр выходила во двор. В закрепленную на двери пластиковую рамку был вставлен кусочек картона с ее именем - только именем, без фамилии. Фиак постучала, но, не получив ответа и, похоже, не ожидая его получить, приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
- Это только я, - проворковала она голосом, совершенно не похожим на тот, каким она разговаривала с Клемом. - И брат твой пришел, если ты хочешь с ним встретиться.
Клэр сидела на стуле с прямой спинкой, между столом и окном. Обхватив ее за плечи, Фиак на миг приобняла ее одной рукой.
- Здравствуй, - сказал Клем.
Он наклонился, чтобы поцеловать сестру в щеку. На мгновение их глаза встретились, затем она отвела взгляд к окну. Сняв плащ, Фиак вытерла уголком салфетки какие-то пятнышки с зеркала над умывальником, затем присела на край кровати. Минут десять она, не умолкая, говорила о разных происшествиях в университете. Клем прислонился к стене у подоконника. Ему не удавалось понять, слушает ли Клэр; она никак не реагировала. Клем старался не смотреть на нее слишком пристально. Безусловно, он был готов встретить следы болезни, худобу, бледность, но вид этой апатичной женщины с распущенными по худым плечам тускло-бурыми волосами, глубокими синяками под глазами и шелушащейся на лбу кожей превзошел все его худшие ожидания. Ее одежда напоминала траур - черные шерстяные колготы, черное платье, черная кофта. Безжизненно лежащие на коленях руки с пальцами без колец неустанно продолжали какой-то бесконечный перебор.
- Я видел отца, - сказал он, когда Фиак ненадолго умолкла. - Он просил передать, что любит тебя.
Она кивнула и допила остававшуюся в стакане на столе воду.
- Налить еще? - спросил он.
Подойдя к раковине, он снова наполнил стакан. Когда он ставил его на стол, она что-то пробормотала; он нагнулся ближе.
- Ключ от двери? - Он оглянулся на Фиак.
- Но мы же об этом уже говорили, верно? - обращаясь к профилю Клэр, сказала Фиак притворно-удивленным тоном. - У нас нет ключа, милая. В этой двери нет никакого замка, - Клему она пояснила: - Правила пожарной безопасности.
Клем вернулся к окну.
- Ты была сегодня на улице? - спросил он; он пытался придумать, что бы ей сказать, - По дороге сюда мы видели радугу.
- Жильцы за стенкой, - сказала Клэр, - все время этим занимаются.
- Чем занимаются?
- А по ночам кто-то бегает взад-вперед по коридору. Взад-вперед. Взад-вперед. Всю ночь.
- Мы встретили внизу женщину, - сказал Клем, - Паулин, кажется? Она очень приятная.
- От этого лекарства мне все время хочется пить, - сказала Клэр.
- Но оно тебе помогает, - сказала Фиак громким голосом. - Тебе же уже не так часто бывает страшно?
Клэр опять взглянула на Клема и слегка нахмурилась, словно не могла понять, зачем он тут, не могла решить, как к этому отнестись.
- Я не могла ничего сделать, - опять опустив глаза к полу, сказала она, - Сначала одно, потом другое. Начинаешь обманывать себя. А потом становится поздно.
- Бедная моя, - сказал Клем.
Он увидел, как ее лицо исказила гримаса, но слез не последовало. В следующее мгновение она успокоилась.
- Хочешь, я сделаю тебе прическу? - спросила Фиак, вставая и направляясь к маленькому столику, где были разложены туалетные принадлежности Клэр, - Если не будешь следить за собой, у тебя на голове скоро воронье гнездо будет, как в детском стишке.
Клем посмотрел в сад. Там шел урок тай-цзи; человек шесть мужчин и женщин в замедленном темпе атаковали воздух.
- Вам совсем не обязательно здесь ждать, - сказала Фиак, начиная распутывать волосы Клэр щеткой, - У нас тут есть всякие женские дела. Почему бы вам не прогуляться пока по дому?
Он кивнул, потом, шагнув вперед, опустился на корточки у колен Клэр.
- Ты уже поправилась однажды, - сказал он, - Поправишься и на этот раз.
- Ты придешь завтра? - не выражая ни желания, ни надежды, спросила она.
Взяв ее руки, он на мгновение сжал их в своих.
- Если смогу, - сказал он. - Ладно?
Спустившись по лестнице, он вышел через дверь в конце нового крыла. Там проходила дорожка, соединяющая наружный дворик с задним; он присел на корточки и закурил. На улице появился мужчина в халате и попросил сигарету. Клем угостил его, и тот присел рядом, постанывая от удовольствия при каждой затяжке.
- Послушайте мудрого совета, - сказал он, - О нарушениях питания и депрессивных можно не беспокоиться. Больше всего проблем с биполярными расстройствами и алкоголиками.
- И кто же вы? - поинтересовался Клем.
- Алкоголик, - ответил мужчина, - А вы?
- Просто приехал навестить.
Они докурили. Вернувшись в приемную, Клем постучал в дверь кабинета врача.
- Входите, входите, - пропел врач, - Располагайтесь поудобнее.