XX
Чужелесные звереныши, убегавшись и наоравшись, собрались в стадо, немного подкрепились и принялись обсуждать поиски Льва.
С к а з о ч н и к: Как-то в газете прочитал о необходимости прилагать больше усилий в области разработки и внедрения возобновляемых источников энергии. Так вот, глядя на детей, понимаешь, что ничего на самом деле разрабатывать-то и не надо – Бог все сделал за нас: эти маленькие существа, с боем съев на завтрак несколько ложек каши и хлебнув, чисто символически, пару глотков молока, способны сутки кряду бегать, прыгать, кричать, биться головой о стену, петь песни, читать стихи, ломать, крушить, шкодить, жечь и разрушать все на своем пути без дополнительной подзарядки… Самая большая проблема заключается в нахождении способа направить этот проснувшийся вулкан в безопасное для человечества русло. Поверьте, одно неверное движение – и вы будете раздавлены под копытами несущегося табуна бешеных мустангов. Как-то медики проводили интересный эксперимент: взяли группу детей от пяти до десяти лет и группу профессиональных спортсменов. К каждому ребенку прикрепили по одному спортсмену. Задача была довольно простой и банальной: спортсмены просто-напросто повторяли все незамысловатые движения, выполняемые детьми. До финиша дошли единицы (я имел в виду спортсменов). Мораль: если услышите о детях, что они, мол, маленькие и слабые существа, соглашайтесь только со словом маленькие, ибо слабыми их вообще нельзя называть. Далее я умышленно промолчу о разбитых, разобранных и разгромленных предметах интерьера, которые были так умело уничтожены вовсе не бойцами секретного диверсионного подразделения службы внешней разведки, а двумя "милыми" детишками.
– Мы вачета будем или не будем Льва искать? – заржал жеребенок.
– А мы вачета что делаем? – съязвил шакаленок.
– Мы, это – мы дурака валяем, – ответил маленький конь и, взглянув на белочку, добавил, – ну, или дурочку.
– Мишка, – пискнула белочка, – ну почему он все время обзывается? Никакая я не дурочка.
– Ты чего маленьких обижаешь? – вступился за хвостатую медвежонок.
– А я и не ее вовсе имел в виду.
– А кого? – не понял косолапый.
– А почему: чуть что – так сразу самцы виноваты?
– Да в чем самцы-то виноваты? – опять не понял мишка.
– Вот разве отвечает кто-то на вопрос "А что это вы тут делаете?" например так: "Да ничего, дурочку валяем". А?
– Ну, я не слышал.
– Вот, и я не слышал… А все говорят: "Дурака валяем", как будто в лесу только дураки-самцы и водятся, а все девченки – типа умные и дурами по определению быть не могут…
– Слушай, коняга, – встрял в разговор ежик, – а тебе какое дело? Ну, говорят так, и говорят. Тебя-то каким боком это касается?
– Да обидно мне.
– Чего тебе обидно?
– Обидно, что я, значит, могу быть дураком, а вон, скажем, белочка – нет…
– Мишка, – запищала белочка, – он опять обзывается, скажи ему…
– Ты чего белочку обижаешь? – рыкнул уже ничегошеньки не понимающий медведь.
– Да нужна она мне сто лет! – оправдывался жеребенок. – Я ее как пример привел.
– Вот видишь, мишка, – пищала пушистая, – у него даже для примеров только одна я дура и осталась…
– У тебя что – других дур нет в пример поставить? – уже явно не соображая, морозил косолапый. – Не мог лисичку дурой назвать?
– А я здесь при чем? – растерялась лиса. – Что я – рыжая, что ли, дурой за всех быть? Сами вы тут все дураки!..
Страсти не на шутку накалялись. Звереныши потеряли первоначальную нить разговора и постепенно переходили на личности. В ходе словесной перепалки кто-то успел кого-то грызнуть, стукнуть, или на худой конец – царапнуть, а пострадавший тут же пытался ответить обидчику. Одним словом, намечалась обычная потасовка. Зверьки ругались, лаяли, ржали и выли, но пока так и не определились – кто там за кого будет. В это время к месту словесной перепалки зверьков вразвалочку подплывал котячий друзяка, технично посланный старым кабаном куда подальше, а конкретно – на поиски его шакальего друга. Добредя до полянки, хрюкающая живность попыталась разобраться – в чем причина скандала. Однако та часть дискуссии, на которую попал невольный слушатель, не могла сполна открыть клыкастому смысл философского спора подрастающего звериного поколения, переросшего в примитивные оскорбления. Улучив момент, когда в легких зверьков закончился воздух и они дружно вдохнули с тем, чтобы, выдохнув, наполнить дискуссию новыми оскорблениями, кабан хрюкнул, что было мочи:
– Тихо, зверье лесное. Что за шум вы здесь развели? Вы разве не знаете, что в нашем лесу просто так ругаться не положено?
– Не знаем, – промямлили зверьки.
– Может, вам не известно, что за такое своеволие сразу следует наказание?
– Не известно – уже еле слышно отвечали зверьки.
– То есть вы хотите сказать, что о наказании вы не слышали, а о том, что просто так ругаться нельзя, вы не знаете? Да? – не зная, что говорить далее, повторялся кабан.
– Не знаем, – почти шепотом ответили звери.
– А если просто так ругаться нельзя, то как тогда можно? – задал неудобный вопрос шакаленок.
Кабан стушевался, напряг все, что можно напрячь, но ответа на каверзный вопрос так и не нашел. Он принял невозмутимый вид и попробовал поступить так, как это обычно делал кот – импровизировать:
– Ну, можно подраться, например, или…
– Или? – не отставал шакаленок.
– Или погоняться друг за другом.
– Да набегались уже, как кони.
– Ну почему вы меня все время обидеть пытаетесь? – заржал жеребенок.
– Прости, конь, – извинился шакаленок, – это я фигурально выразился.
– Я про белочку тоже фигурально выразился, – обижено заржал жеребенок.
– Вот видишь, мишка, – уже чуть не плакала белочка, – он все-таки меня имел в виду, когда дурочкой называл.
И опять все зашумели, наперебой затявкали, заржали, захрюкали и заиздавали всяческие звуки, которые в один момент слились в протяжный вой. Кабан вначале закрыл глаза, затем уши, а когда и первое и второе не помогло, заорал, что было мочи, пытаясь перекричать шум разорвавшейся звуковой гранаты:
– А ну-ка цыц быстро, а не то разберусь как попало и накажу всех оптом. Рассказывайте – чего тут у вас приключилось.
С к а з о ч н и к: Звуковая граната – это у людей есть такая штуковина, физического вреда от которой противнику никакого, но вот если вдруг рванет нежданчиком, то жертва, попавшая в эпицентр ее действия, начинает источать резкий запах адреналина… Короче, хлорпикриновая шашка отдыхает… А? Да, хлорпикриновую шашку тоже люди придумали. В общем, воняет она так, как если бы у кого-то над ухом рванули звуковую гранату… Ну, вы поняли…
После этих слов шум поднялся пуще прежнего. Одни защищали белочку, другие жеребенка, третьи просто шумели за компанию. Кабан заорал еще раз:
– Цыц все! Мне тут быстро прямо щас хором в пасти воды набрали, меня слушаем и не перебиваем до тех пор, пока я не разрешу, а если какая зараза вздумает меня разочаровать – порву, как Жучка фуфайку! – выпалил кабан, выдохнул, но, видя вопрос, срывающийся с языка шакаленка, тут же пресек попытку возможного диалога: – Про Жучку и фуфайку – позже!
Зверье заткнулось и стало пялиться на кабана.
– Вот, другое дело, – довольно хрюкнул клыкастый, – а чего замолчали?
Зверье ошалело.
– Я имел в виду – почему никто не объясняет, что здесь произошло?
– Так вы же, дядюшка кабан, велели всем заткнуться, – пискнула белочка.
– И еще Жучкой пугали, – вставил ежик.
Кабан на мгновенье потерялся, но долгие годы, проведенные в компании хитрейшего кота, дали о себе знать, потому-то он быстренько нашелся и продолжил:
– Хорошо, дальше говорит кто-то один.
– А кто? – робко спросил медвежонок.
– Вот ты и говори, косолапый.
– Ну, я это, не шибко-то рассказчик хороший, не то, что нерпа.
– А ты тренируйся, – настаивал кабан.
– Ну, значит, там жеребенок сказал, что белочка – дура, а та мне пожаловалась…
– А ты?
– А я как бы вступился.
– И что дальше?
– А дальше… Ну, в смысле, после… То есть потом… – задумался медвежонок. – В общем, белочка тоже его потом дураком назвала… Или не назвала… А может дурочкой… То есть это ее – дурочкой… А его – дураком… Все, я запутался… Не знаю, как объяснять… Вон лучше пускай шакаленок объяснит.
– Носатый, – тут же бросил кабан, – сможешь объяснить?
– Легко.
– Валяй.
– Сюжет банальный: конь решил блеснуть красным словцом да и ляпнул: "Дурака валяем". Затем подумал и, вероятно, в его мозгу родилась некая обида на эмансипированных особей лесной живности, а конкретно – на сук, и он уточнил: "Дурочку валяем"…
– Ну? – промычал кабан.
– Произнося эту фразу, жеребенок взглянул на белочку, а она тут же пожаловалась медведю, что конь именно ее дурой назвал. Медведь ничего не понял, но за белочку вступился, потребовав объяснения от жеребенка. Тот толком объяснить ничего не смог, отчего у половины присутствующих сложилось мнение, что конь не только белочку, но и всех присутствующих тоже считает дураками. Вот, собственно, за выяснением, кого больше – дураков или дурочек – вы нас и застали. Я понятно объяснил?
– Ну что же ты… Ну как котяра, честное слово, – сказал, сильно тряхнув головой, кабан. – А помедленнее нельзя было пересказать?
– Повторить? – с готовностью выпалил шакаленок.
– Помолчать, – осек носатого кабан.
По всему было видно, что кабан думал, а вернее – раскладывал по полочкам сказанное шакаленком. Зверьки, как зачарованные, смотрели на внешние проявления сложного процесса осознания смысла услышанного.