Отец сидит, положив кулаки на стол, а суп стынет. "Мне всегда твердили люди, - говорит он, - пока у тебя будет жена Люба, ты всегда будешь жить хуже всех". - "Я уйду, и вы больше меня не увидите!" (В какой раз, Господи!) Отец стучит кулаками по столу. Мать уходит в другую комнату, хлопает с силой дверью. Филенка давно уже отлетела от постоянного хлопания, и дверь теперь открывается в любую сторону, как в гостинице "Интурист". Мать возится по ту сторону, просовывает палку в ручку двери, чтобы дверь не открывалась. Ей плохо удается, она с шумом распахивает двери и кричит снова и снова: "Я уйду, и вы больше меня не увидите!" - "Если она еще откроет дверь, я не знаю, что сделаю!" - отец выходит из себя. "Закрой!" - ору я. Нет, мать так просто не остановишь! Она повторяет маневр. Тарелка с недоеденным супом летит в дверь, вдребезги разбивается. "Имейте в виду, если я испугаюсь, мне становится плохо, - слышим мы звонкий голос матери сквозь закрытую дверь, - меня нельзя расстраивать, нельзя меня пугать, как вы не можете этого понять! У меня травма испуга! Спросите, вам весь город скажет! Я сейчас уйду, и вы больше меня не увидите!.." - "Я шашкой махал! - кричит отец. - Я махал шашкой, меня не запугаешь!"
Я иду на кухню, наливаю отцу супу, почему-то в жестяную миску. Он есть не хочет.
- Фурия, - говорит он про мать. - Сущая фурия. В Гражданскую, помню, влетаем в село, бегу к самому богатому: "Давай коней! Нужны свежие кони". Тот сидит, рожа оплывшая, как пузырь надутый, коней не дает. А на комодике у него рюмочки стоят гранененькие, с розовым отливом, так в ряд и выстроились. Я вынимаю револьвер, прицеливаюсь, раз! - одной розовенькой нету. "Будут кони?" - спрашиваю. Он молчит. Я вторую рюмочку, третью, четвертую… Он видит, всю у него посуду перебьют, а потом, того гляди, и за самого примутся. "Пожалуйста, милости просим, - говорит, - коней…" Пока что-нибудь стеклянное не грохнешь… Обычная история…
Мать молчит за дверью. Прислушивается.
- Убери суп, - говорит отец. Криво улыбается. - Ишь ты, в железяке притащил, умен. Надо же, сообразительный у меня сын. Ты там чего-нибудь бронированного не подыскал?..
Я привык к этим сценам.
Когда я самостоятельности не имел, тогда другое дело было, а теперь я уже ко всем этим дискуссиям спокойно отношусь.
Поскольку я самостоятельный.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Я выхожу на площадь.
В руках у меня ведро с краской и кисть.
Расставив ноги, пишу на асфальте:
ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!
НАГОРНЫЙ ПАРК КУЛЬТУРЫ И ОТДЫХА
БОЛЬШОЙ КАРНАВАЛ!
ФЕЙЕРВЕРК! ФЕЙЕРВЕРК!
ТАНЦЫ! АТТРАКЦИОНЫ!
Буквы аккуратные получились и строчки ровные.
Пишу дальше:
ДО УТРА!!! ДО УТРА!!!
Работа мне эта нравится. Хотя и ночью приходится. Никто над тобой не командует (хватит мне командиров разных!), и никто тебе не мешает, а потому и стараешься, потому и работать приятно.
Город спит.
Отучиться бы только язык высовывать, какая-то отвратительная привычка! Как спрячу язык - строчка криво. У других еще хуже привычки. Была же у одного нашего знакомого привычка после каждого слова "Ай-Петри" твердить! "Здравствуйте, - говорит, - Ай-Петри, я вас давно не видел, Ай-Петри, как ваше здоровье, Ай-Петри, как сын, как с деньгами, Ай-Петри?" Мы ему должны были деньги, так он всегда спрашивал, когда ему вернем, а мы не возвращали. Помнится, смешной разговор произошел, до сих пор у нас в семье смеются: "Когда же вы мне отдадите, Ай-Петри, мои деньги, Ай-Петри?" - спросил он отца. "Потерпи еще немножко, - сказал ему отец, - войди в мое положение…" - "А вы, Ай-Петри, в мое положение не хотите войти, Ай-Петри?" - сказал он. "Мы в твое положение входим, Ай-Петри", - сказал ему отец нечаянно. Тот побледнел и говорит. "Передразнивать себя я никому не позволю, а долг потрудитесь возвратить в самое ближайшее время, независимо от вашего положения, ибо мое положение мало чем от вашего отличается и ваше положение не меняется". И ни разу "Ай-Петри" не произнес. Когда он ушел, мы подумали: вполне возможно, он с этого момента перестал твердить свое "Ай-Петри".
А у моего друга Алика - он тоже рисовал отлично, уехал он после с родителями в Москву, - так вот у него все "шикарно" выходило: "шикарная погода", "шикарный футбол сегодня видел", "шикарная вода в море" и так далее. Все у него "шикарно". Даже когда он гриппом заболел, заявил мне: "Эх, и заболел же я шикарно, две недели в школу не ходил!" Да и вправду он был шикарный парень, мой лучший друг, но уехал он в Москву…
Опять язык высовывается!
Приятно все-таки быть самостоятельным человеком.
Шаги слышу. Кто-то идет.
Подходит.
Стоит, на мои буквы смотрит.
Я и внимания не обращаю, мало ли кто там проходит! У меня работа. Ответственная. Некогда мне на каждого прохожего внимание обращать.
- По линейке или без линейки? - спрашивает.
Я ему ничего не ответил. Чего на глупые вопросы отвечать. Не смотрю даже.
- Неужели без линейки? - говорит. Хотя видно, что без линейки. Он же видит, никакой линии нет там, да и линейки нет, чего ж тогда спрашивает?
А он опять:
- Так без линейки и шпаришь?
- Да где ж у меня линейка? - говорю. - Ну, где вы видите у меня линейку?
- Ай да ай! - говорит. - Ну, бальзак!
Что еще за "бальзак" такой, смотрю на него: пьяный, что ли, в компании задержался, да нет, вроде не пьян, а по ночам шляется.
- А я смогу? - говорит. - Дай прошвырнусь.
- Иди прошвырнись, - говорю, - где-нибудь, а потом приходи.
В ночь работаешь, а тут этот умник. Со своими словечками. Тоже мне блатной нашелся. Я кисть не дал. Он обиделся:
- Молодежь… Старших надо уважать. А ты? Эх, ты! Не стыдно, э-э-эх! - рукой махнул и вроде бы уходить собрался.
Зря я на него окрысился, наверно.
А он этак пол-оборотом ко мне, рукой этак небрежно на буквы указал и говорит:
- Криво.
- Где криво? - спрашиваю.
- Криво, брат, криво, - говорит.
- Прошвырнитесь, прошвырнитесь… - говорю, и кисть в ведро с досады бросил.
- Ишь ты, бальзак! Сердитая личность. - Берет он мою кисть и пишет на асфальте такие отличные буквы, что я глазам своим не поверил. Даже завидно стало. С восторгом я на него поглядел, а он улыбается. Написал он еще несколько слов, кисть в ведро бросил и говорит:
- Вот так, бальзак! А ты думал, только ты один можешь? Я тебе еще позавчера говорил, что другие получше могут. Талантливых людей на свете знаешь сколько? Пруд пруди! Только нужно их находить и пестовать. Об этом я тебе еще позавчера говорил.
- Кто? Вы мне позавчера говорили?
Он смеется.
- А в прошлом году, помнишь, я тебя этому делу учил?
- Кто, вы меня учили?
Он опять смеется.
- Аналогичный случай, - говорит, - был, сосед белье повесил, а соседка его украла.
- Это вы к чему?
- А к тому, чтобы ты умным был, бальзак, а не дурак. Бальзак знаешь какой умный был? На весь свет умом прославился.
- Какой Бальзак?
- Бальзак всего один, больше Бальзаков на свете не было и не будет. При желании можешь вторым Бальзаком стать, но не первым. Обо всем этом я тебе уже говорил.
- Ничего вы мне об этом не говорили.
- Аналогичный случай произошел…
Слова внизу под моим объявлением написал: "Почему вашу собачку зовут Сигизмундой?" Буквы ровные, чудо!
- Попадет мне за вашу собачку, - говорю, - тут карнавал, а тут собачка…
- Больше людей, - говорит, - на карнавал привалит, подумают, необыкновенную собачку Сигизмунду будут представлять.
Шутник настоящий.
- С работы погонят, - говорю, - за вашу собачку.
- Проявил самостоятельность. Рекламу освежил. Внес свежую струю. Никогда не знаешь, за что тебя выгонят, а за что по головке погладят. Как раз, может быть, за эту Сигизмунду тебя к повышению представят, - к примеру, не на тротуаре писать, а на стенах…
- А может, на потолке?
- Можешь добиться, - говорит, - и большего.
- Вы лучше скажите, где вы так буквы научились писать, - спрашиваю, - это ваша профессия, наверное?
- Зачем попу гармонь, - говорит, - когда у него кадило есть.
Помешал кистью в ведре, да так энергично, чуть всю краску не выплеснул.
- Я, бальзак, из института с последнего курса ушел, сам себя, называется, отстранил от строительства жилого и административного фонда, сейчас уж стар, двадцать восемь лет исполнится в будущем году. Для меня эти буквицы - мелочь, плюнуть, растереть, чихнуть! Открыл я, бальзак, свое собственное ателье, процветаю, образование у меня высшее. Малость незаконченное, я тебе, кажется, три дня тому назад говорил…
Вид у него действительно процветающий, костюм отличный, босоножки лаковые, а волосы блестящие и гладкие.
Пошли мы с ним вниз по Буйнаковской улице. Мне нужно было еще одно объявление написать. А ему как раз по дороге. Он в конце Буйнаковской улицы на углу жил.
- На художника не собираешься учиться? - спрашивает.
- Сначала я хочу боксом заняться, - говорю.
- Да ты что, очумел? Морду бить - кому это надо! Ну и бальзак!
- Это ведь целое искусство! Как чемпионы работают, видели?
- Да брось ты, несерьезный ты человек, давай-ка лучше познакомимся, - он протянул мне руку, - Викентий Викторович Штора. Директор. Заведую ателье.
Приятно с ним познакомиться. Что значит самостоятельный человек! С директором ателье познакомился. Запросто. Свои знакомые появляются. Замечательная жизнь пошла. Я это предвидел!
Он шел и говорил: