26
Звонок, словно подавившись чем-то, умолк, последние школьники - десятиклассники и десятиклассницы неспешно вышли из столовой и медленно двинулись вверх по лестнице, мальчики поближе к перилам, девочки поближе к стенкам, так как знали девочки, что, если идти поближе к перилам, потянутся вверх любопытные взгляды мальчиков с нижних лестничных пролётов.
Алла Степановна и Сусанна Андреевна сидели на первом этаже, напротив столовой, и никак не могли расстаться. Обе безнадёжно опаздывали на уроки (откроется дверь, выглянет Тимофей Тимофеевич, спросит: "Почему не на уроках?" Что ответить?). Уже забухали мячи в старом спортивном зале, захлопали там в ладоши делающие упражнения школьники, уже донёсся оттуда зычный голос физкультурника Ивана Васильевича: "Делай раз-два! Три-четыре!", а Алла Степановна и Сусанна Андреевна все сидели на первом этаже, удивлённо глядя друг на друга.
- Знаете, Аллочка, - говорила Сусанна Андреевна, - час назад я встретила Инну Леннер и Гектора Садофьева в скверике около дома семь. Шла мимо, слышу там голоса… Странно, правда? Что случилось с Инной? Какая-то она нервная…
- Неугомонная скорее…
- Почему?
- Сусанна Андреевна! Не хочу вас обижать, но ваша любовь к ним слепа…
- Простите?
- Я хочу сказать, довольно нам головы ломать! Пусть Тимофей Тимофеевич вызывает родителей, беседует с ними… Нам-то что? Вернее, мне-то что? Надоели они мне, сил нет! Газету, видите ли, я их заставляю делать!
- Аллочка, - тихо сказала Сусанна Андреевна. - Не надо злиться. Сходим сейчас к директору и…
- Чёрта лысого! - неожиданно спокойно и грубо ответила Алла Степановна. - Никуда я не пойду!
- Почему? - растерялась Сусанна Андреевна.
- Почему? - усмехнулась Алла Степановна. - А вот почему… Потому что я и так всю жизнь за кого-то прошу, кому-то что-то делаю, за кого-то с ребёнком сижу, за кого-то часы читаю… Надоело! Даже в очереди все за мной место занимают и уходят, а я, дура, стою! Не пойду я с вами к директору за них просить! Потому что нет у меня иллюзий насчёт этих десятиклассников… Хуже они, чем вы о них думаете! Циничнее они… Почему же я должна за них биться? За их неправду биться? Не за что, думаете, мне больше биться? А мне, может, надоело жить в коммунальной квартире - знаете, как плачет за стенкой больной ребёнок, как кто-то про дверь забудет - открыта всю ночь, шаги по коридору: топ-топ-топ! А кто ходит, неизвестно, то ли муж соседкин экзамен сдал и напился, то ли ещё кто-нибудь ходит… Жизнь у меня не такая, чтобы для этих сытых недорослей свечой гореть! О себе мне надо переживать, а не о них! Не хочу! Никуда я не пойду! Вы классная руководительница - вы и идите! - На глазах у Аллы Степановны показались слезы. Чёрная едкая тушь уже начала проникать в глаза, и этим подхлёстывала их к ещё большему слёзорасточительству. - Не знаю, как вы, - продолжала Алла Степановна вопреки собственному желанию, - а я сыта этим классом по горло! А впрочем, вам-то что… Вы своих детей вырастили, а я своих ещё не рожала…
- Тише! - схватила её за руку Сусанна Андреевна. - Ну, хорошо-хорошо, я одна пойду… Я ведь думала…