- Вы не хотите нести ответственность за все в делах Юити как его девушка. Вас интересуют только любовные услады, вы ими наслаждаетесь, и поэтому Танабэ все равно что застрял на полпути. Вы демонстрируете Танабэ свои стройные руки и ноги, свои длинные волосы, постоянно обманываете его. Вам что, нравится, чтобы он всегда оставался на полпути, был только наполовину мужчиной? Но разве любовь не предполагает умение видеть тяготы другого? И теперь, скинув с плеч такую ношу, с холодным лицом, вы делаете вид, что все понимаете… Прошу вас, оставьте Танабэ в покое! Умоляю! Пока вы рядом, Танабэ никуда не сможет сдвинуться.
Хотя она была довольно проницательной, но думала только о себе, резкость ее слов больно ранила меня. Она собиралась уже сказать что-то еще, но я прокричала:
- Хватит!
От удивления она замолчала.
Тогда я сказала ей:
- Я понимаю, как вам тяжело, но мы обе должны жить в соответствии с нашими чувствами… Ваши слова означают, что вы не хотите принимать во внимание мои чувства. Как вы можете понять при первой встрече, что меня его судьба совершенно не волнует?
- Как вы можете так холодно судить? - ответила она вопросом на вопрос, и слезы покатились у нее из глаз. - Вы утверждаете, что все время любили Танабэ. Я в это не верю. Вы говорите, что, узнав о смерти его матери, приехали к нему и остались там ночевать. Это гнусная ложь!
Мое сердце наполнилось несказанной печалью.
То, что матерью Юити был мужчина, в каком душевном состоянии я находилась, когда переехала к нему жить, что между нами существовали только поверхностные отношения, она и знать не желала. Она пришла исключительно ради того, чтобы оскорбить меня. И даже если между нами не было никакой любовной связи, после того утреннего звонка она выведала все про меня, узнала, где я работаю, где живу, и приехала сюда на поезде откуда-то издалека. И вся эта мрачная затея не могла помочь ей избавиться от обрушившейся на нее печали. Мне даже стало жалко ее, когда я представила, как она появилась здесь, гонимая переполнявшей ее яростью, неистребимой и беспричинной.
- Мне тоже знакомо чувство сострадания, - сказала я. - Мне известно, как тяжело жить, потеряв близких людей. Но это мое рабочее место, и если вы хотите еще что-то мне сказать…
Я собиралась предложить ей позвонить мне домой, но вместо этого сказала:
- Может быть, вы хотите, чтобы я разрыдалась и пырнула вас кухонным ножом?
Мне кажется, что я произнесла это очень спокойным тоном. Она презрительно на меня посмотрела и холодным голосом сказала:
- Я сказала, что хотела. Извините!
С этими словами она направилась к двери, громко хлопнула ею и удалилась.
От этой встречи никто не выиграл и не проиграл, осталось только неприятное послевкусие.
- Микагэ-тян, у тебя все в порядке? - спросила меня встревоженная Кури.
- Похоже, - сказала Нори, - эта девица немного чокнутая. Я думаю, что она свихнулась от ревности. Держись, Микагэ! - заглядывая мне в глаза, утешительно сказала она.
В тот вечер я отправилась в дом Танабэ забрать зубную щетку и полотенце. Юити дома не было. Я приготовила рис с карри и в одиночестве его съела.
Готовить пищу и есть ее в этом доме казалось мне вполне обычным. Когда я мысленно прокручивала в голове беседу с той девушкой, вернулся Юити.
- Привет! - сказала я.
Хотя он ни о чем не подозревал, а я ничего плохого не сделала, он старался не встречаться со мной глазами.
Юити, послезавтра я должна по срочному делу уехать в Идзу. Поскольку я ушла из дома второпях, мне нужно еще подготовиться к поездке. Я останусь там ночевать. Можешь поесть, еще осталось немного карри.
- Неужели? Я тебя подвезу, - с улыбкой сказал Юити.
Мы поехали на машине, быстро мчались по улицам. Через пять минут мы были у моего дома.
- Юити, - сказала я.
- А? - откликнулся он, не снимая руки с переключателя скоростей.
- Ты… ты не хочешь выпить чаю?
- Ты же собиралась паковать вещи… Но я не откажусь.
- Мне ужасно хочется выпить чаю.
- Здесь на углу над парикмахерской есть чайная, не пойти ли туда?
- Это далеко, надо переходить улицу.
- Но мне нравится это место.
- Хорошо, пошли!
Хотя он не совсем понимал причину, но сразу согласился. Поскольку я была в подавленном настроении, он согласился бы, даже если бы я предложила ему полюбоваться луной над Аравией.
Маленькое заведение на втором этаже было тихим и светлым. Белые стены придавали ему тепло и уют. Мы сидели в глубине зала друг против друга. Других посетителей не было. Слабо доносилась мелодия из какого-то фильма.
- Юити, если я не ошибаюсь, мы впервые вместе сидим в кафе? Как странно!
- Неужели? - Глаза Юити округлились. Он пил пахучий "Earl Grey", запах которого я не переношу. Я вспоминаю, как часто по ночам в доме Танабэ я ощущала этот запах. Когда я смотрела телик с приглушенным звуком, Юити выходил из комнаты заварить чай. Нередко в потоке времени и настроений в памяти всплывают разные события прошлого. И зимой в кафе вдруг вспоминаются совершенно незначительные вещи.
- Я вспоминаю, что мы с тобой так часто вместе пили чай. Вначале я подумал: как может быть такое, что мы никогда не были вместе в кафе. Но это действительно так!
- Забавно! - улыбнулась я.
- Для меня сейчас ничто не имеет вкуса, - сказал Юити, пристально глядя на настольную лампу. - Наверное, я страшно устал.
- Разумеется, - сказала я, несколько удивившись.
- Ты ведь тоже была усталой, когда умерла твоя бабушка. Я и сейчас хорошо это помню. Я вспоминаю, как мы смотрели телевизор и ты часто переспрашивала: "Что ты сказал?" и лежала на софе с совершенно отсутствующим выражением на лице. Теперь я тебя прекрасно понимаю.
- Юити, я страшно рада, что ты наконец расслабился и способен откровенно беседовать со мной. Я почти горжусь этим.
- Что это значит? Ты выражаешься так, словно это перевод с английского. - На лице Юити, освещенном лампой, появилась улыбка. Его плечи подрагивали под темно-синим свитером.
- Что?.. У меня… - начала я, но не закончила фразы. Я просто взмолилась, чтобы ясное впечатление при воспоминании о том, как мы сидели друг против друга и пили вкусный горячий чай в этом светлом, теплом месте, хотя бы чуточку помогло ему спастись.
Слишком откровенные слова несколько приглушают серьезность. Когда мы вышли из чайной, над нами было густо-синее небо и начало холодать.
Когда мы подошли к машине, он, как всегда, открыл дверь и, посадив меня, занял место водителя.
Машина тронулась, и я сказала:
- Очень немногие мужчины отворяют дверь для женщины. Это здорово!
- Так меня воспитала Эрико! - рассмеялся Юити. - Если бы я не делал это для нее, она рассердилась бы и не села в машину.
- Хотя она была мужчиной! - рассмеялась я.
- Да, да, хотя она была мужчиной…
Опустилась пелена молчания.
Уже была ночь. Остановившись перед светофором, мы наблюдали, как перед ветровым стеклом проходят люди: клерки, конторские дамы, молодые и старые. При свете фонарей все они выглядели красивыми. Тонущие в молчаливом ночном холоде, закутанные в свитера и плащи, все стремились отыскать какое-нибудь теплое место.
И тут я подумала, что Юити точно так же открывал дверь для той девушки, и сразу почему-то пристяжной ремень начал мне жать. С удивлением я поняла, что это и есть ревность. Так дети, впервые испытав боль, начинают понимать, что это такое. После того как Эрико не стало, мы вдвоем плыли в этом темном космосе, продолжали мчаться по реке света, приближаясь к какой-то критической точке.
Я все поняла. Я поняла это по цвету неба, по форме луны, по темноте ночного неба, под которым мы ехали. Мерцали огни зданий и уличных фонарей. Машина остановилась перед моим домом.
- Я буду ждать тебя, Микагэ, в надежде, что ты мне что-нибудь принесешь, - сказал Юити.
Теперь ему предстояло одному возвращаться домой. Потом он сразу начнет поливать растения.
- Наверное, пирог с угрем, - рассмеялась я.
Свет уличных фонарей скользил по лицу Юити.
- Пирог с угрем? Ты и сама можешь купить это в любом киоске на токийском вокзале.
- Ну… тогда, может быть, чай?
- Мм… а как насчет овощей, маринованных в горчице?
- Что? Я их не выношу! А тебе они нравятся?
- Только когда внутри есть рыбья икра.
- Я куплю это для тебя, - сказала я с улыбкой, открывая дверцу автомобиля.
В теплую машину вдруг ворвался холодный ветер.
- Холодно! - воскликнула я. - Холодно, Юити, холодно, холодно! - Я уткнулась лицом в руку Юити и крепко к ней прижалась. Его свитер с запахом опавших листьев был теплым.
- В Идзу наверняка будет теплее, - почти автоматически сказал Юити, а я продолжала прижиматься лицом к его руке.
- Ты туда едешь надолго? - спросил Юити, и голос его доносился прямо из-под его руки.
- Четыре дня и три ночи, - ответила я, отстраняясь от него.
- Я надеюсь, что ты вернешься в более хорошем настроении. В таком случае, не сходить ли нам в кафе? - сказал Юити, глядя на меня и смеясь.
- Ага, - сказала я, выходя из машины, и помахала ему рукой.
"Не все сегодня было таким уж неприятным", - подумала я, провожая взглядом удаляющуюся машину. Никто не может решить, кто выиграл, а кто проиграл: он или я? Кто из нас находится в более благоприятном положении. Никому не известен счет нашего поединка. Для этого нет стандартов в этом мире, в такую холодную ночь. Лично я не имела ни малейшего представления.
Я вспомнила Эрико, и меня охватила ужасная печаль.