* * *
Следующий день начался для Наумова с большой неожиданности. Ему позвонили из приемной Анохиной. "Катерина Великая", как и прежде, занимала высокий государственный пост. С их последней встречи прошло уже несколько лет, но он видел ее по телевидению. Она возглавляла комитет по гражданской авиации, и статная фигура этой обласканной фортуной женщины часто мелькала на экране то в новостях, то в специальных репортажах корреспондентов.
- Это членкор Наумов? - спросил наглый голос, по-видимому ее помощника, и, после подтверждения, важно сообщил: - Вас приглашает к себе Екатерина Васильевна. Просит прибыть завтра к десяти. Надеюсь, вы сможете? - его тон не допускал отказа.
- Постараюсь, - коротко ответил Артём Сергеевич и поинтересовался: - А по какому вопросу? Скажите мне суть, чтобы я мог подготовиться.
- Этого не требуется, - так же коротко ответил помощник. - Она сказала, что разговор будет конфиденциальным. Скорее это не служебный вопрос.
Наумов был крайне заинтригован, и с нетерпением ждал встречи, теряясь в догадках о причине интереса к нему "Великой" после стольких лет забвения. "Наверное, хочет поговорить о пьесе, - устав ломать голову над этой загадкой, решил он. - Видно, смотрела по телевизору и поражена ее общественным резонансом".
Как оказалось, он был недалек от истины. Анохина приняла его чрезвычайно любезно и задушевным тоном, который Наумову был знаком еще с тех пор, когда она возглавляла комсомольский комитет их НИИ, без обиняков сказала:
- У меня для тебя важная и очень приятная новость. Есть мнение, - Анохина выразительно подняла глаза к небу, - к семидесятипятилетию наградить тебя орденом "За заслуги перед Отечеством". Да ты садись, - с дружеской улыбкой указала на кресло перед своим столом. - Расскажи по старой памяти, как твои личные дела! О здоровье не спрашиваю. И так вижу, что выглядишь молодцом.
- А я думал, что разговор пойдет о моей пьесе. Все только и интересуются телепостановкой, - удивленно сказал Артём Сергеевич. - Как ученый, я давно уже никому не нужен. Странно, что там, - он тоже повел вверх глазами, - обо мне вспомнили.
- Об этой постановке тоже поговорим. Там, - глаза Анохиной вновь указали в высь, - очень недовольны, что ты, видный ученый, занялся политикой. И это в то время, когда близится юбилей, и они собираются тебя чествовать! Где же твой здравый смысл, Наумов? - мягко пожурила она его. - Одумайся, пока не поздно!
- Все ясно, - нахмурился Артём Сергеевич, осознав, зачем позвали. - Тебе, Катюша, поручили призвать меня к порядку. А орден - морковка для осла, чтобы стал послушным. Скажи честно, ты "Оборотня" смотрела?
У "Катерины Великой" сразу пропала любезная улыбка, и взгляд сделался жестким. Она откинулась на спинку кресла и сухо одернула:
- Не следует со мной говорить таким тоном! Надеюсь, ты не забыл, что стал членкором при моем содействии? - Однако, вспомнив о возложенной на нее миссии, Анохина смягчила тон. - Видела ли я твою постановку, не имеет значения. Если честно, была в это время далеко отсюда, в Америке. Важно другое. Ты занялся не своим делом и досаждаешь верховной власти. Ну будь разумным, - снова дружески улыбнулась она. - Это же в твоих интересах. Оттого, что занялся политикой, будут одни неприятности! - "Великая" сделала паузу и привела неотразимый аргумент: - Солженицына и то никто не слушает. И его "мочить" побаиваются. Как-никак - мировой авторитет. А на тебя выльют ушаты грязи! Да и время такое, - понизила голос, выразительно на него глядя, - что ты рискуешь, - она замялась, подбирая слова, - потерять… здоровье.
В ее предупреждении была правда и, сознавая суровые последствия, Наумов растерянно молчал. Но угрозы всегда действовали на него как красная тряпка на быка. Он решительно поднялся.
- Извини, Катюша, если подвел, но тебе давно пора понять, что меня купить нельзя. Разве ты, бывший вожак комсомола, не видишь, что кругом делается? Сама хорошо устроилась, а каково другим? В каком положении сейчас наука и культура? - И горячо продолжил: - Александр Солженицын не только большой писатель. Он - совесть нашей нации и давно указал конкретный путь, как обустроить Россию, чтобы народ наконец добился достойной жизни. Но нынешняя власть его не "мочит" лишь потому, что из-за океана его призывы не доходят до широких масс населения.
Идеи Александра Исаевича верны и конструктивны. Однако осуществить их должны мы сами! - Наумов направился было к двери, но на полдороге остановился. - А орден я не возьму, если даже наградят. Из рук воровской клики он мне не нужен. Ты, Катюша, можешь с ней иметь дело, а мне не позволяет совесть, - бросил он ей с укором. - Буду бороться, ибо, как сказал какой-то киногерой: "За державу обидно!"
- Ладно, прощай! - с недовольным видом, но беззлобно бросила ему вслед "Великая". - Хороший ты человек, Артём, но непрактичный. Мне тебя жаль!
* * *
То, что с ним произошло в тот черный день, Наумов потом воспринимал не иначе, как кару Господню. А погода с утра была расчудесная, и все казалось бы шло наилучшим образом. До полудня он пробыл в редакции солидного еженедельника, который принял к публикации его критическую статью о духовной деградации общества, как основной причины упадка производства, культуры и роста преступности. Верстка статьи была уже готова и, исправив ошибки, он поехал на телестудию, где участникам постановки "Оборотня" должны были выплатить гонорар.
Получив его, труппа решила отпраздновать свой успех, и Артём Сергеевич с Юлией отправились со всеми в ближайшее кафе, где для приличия часок посидели с молодежью. Но когда начались бурное веселье и братание, тихо "по-английски" ушли, предпочитая продолжить празднование вдвоем, вдали от их шумного общества. Взяв такси и доехав до центра, они отыскали уютный ресторанчик и сели в уголке за маленький столик в ожидании официанта.
- Заказ буду делать я, - с улыбкой заявила Юлия, заметив, как ее спутник с озабоченным видом пересчитывает содержимое бумажника. - Знаю, что ты свой гонорар перевел на книжку. Что, маловато осталось?
- Пожалуй, я соглашусь, - немного сконфуженно ответил Артём Сергеевич. - Думал, что нам хватит, но оказывается, почти все отдал ребятам. Но будем считать, что ты приглашена мною!
Обстановка в ресторане была интимной, негромко играла приятная музыка, и все располагало к откровенности. Когда принесли заказ, и они выпили по бокалу шампанского, горячо глядя на него, Юлия спросила:
- Мне показалось, что в последнее время ты старательно меня избегаешь и боишься остаться со мной наедине. Это правда?
- Не совсем так. Просто не чувствую себя готовым, - немного поколебавшись, честно ответил Наумов. - Мне ты очень нравишься, и меня к тебе влечет, но…
Он смущенно умолк, не зная, как объяснить тот сумбур, который творился в его душе, и боль сомнений, терзавших душу.
- Неужели столь сильны препятствия? Опасаешься жены? - бросив на него пытливый взгляд, огорченно спросила Юлия. - Но по тебе же видно, что ваш брак себя изжил и, насколько знаю, детей у вас нет. Что же тебя останавливает?
- Очень многое, - поник головой Артём Сергеевич. - На протяжении долгих лет жена была мне верным другом, и всем, чего достиг, я обязан ей. Тому, что последнее время между нами произошло охлаждение и мы перестали понимать друг друга, есть объяснение..
- Ты счел, что причина во мне, и поэтому избегаешь? - не выдержав, отозвалась Юлия. - Но разве это выход, если тебе дома плохо? Жизнь ведь одна!
- Вот именно. И ее надо прожить по совести, - понурившись, ответил Наумов. - Не жена виновата в происходящем, а обстоятельства. Она перенесла операцию… по гинекологии, - неловко замявшись, пояснил он. - После нее секс стал ей в тягость. Думаю, это сильно повлияло на наше взаимопонимание, - он с трудом подбирал слова, - так как мне… это… еще требуется.
- Тем более! - перебила его Юлия, которой казалось, будто она все понимает. - Ты мужчина, и у тебя нет второй жизни. Надо получать от нее все! И я ведь не требую, чтобы ты бросил жену.
- А как быть с совестью? Мы же не мусульмане, - грустно покачал головой Артём Сергеевич. - Не смогу я обманывать жену. Да и Варя неталой человек, она не сможет смириться с этим.
- Тогда уйди от нее ко мне! - порывисто подавшись к нему, предложила Юля. - И, - добавила она с улыбкой, - обретешь вторую молодость. Секс - главное в семейной жизни, и серьезная причина для развода.
- В молодости, - понуро возразил Наумов. - А на старости лет из-за этого не расходятся. Меня совесть замучит, если брошу жену, которая посвятила мне лучшие годы своей жизни. И потом. - он смущенно опустил глаза, - мне грозит та же участь и с твоей стороны. Уж больно велика разница в возрасте.
Душевная мука, прозвучавшая в его голосе, заставила Юлию задуматься. Но она все же упрямо тряхнула головой и, наполнив бокалы, предложила:
- Давай выпьем за то, чтобы сама судьба разрешила эту проблему, и наши мечты осуществились! Люди не должны отравлять себе остаток жизни и держаться друг за друга лишь из благодарности за прошлое. Кроме секса, их должно объединять родство душ и творческих интересов. И у нас с тобой это есть!
"А что, ведь она права! Наша взаимная тяга обусловлена не только физическим влечением, - мысленно согласился Наумов. - Живем лишь один раз! Может, и пригодится "запасной аэродром", если дома станет невмоготу…"
Они выпили всю бутылку шампанского, потом еще одну, переговорили обо всем, что волновало, и изрядно захмелели. Возвращаясь на такси, жарко обнимались, но, когда Юлия предложила переночевать, Артём Сергеевич, ласково сжав ей руку, отказался.