- Вы всегда верили тому, что она вам говорила?
- Да, верил. Ей верили все, кто знал ее. Мне казалось, что если когда-то она и солгала мне насчет кое-каких фактов своего прошлого, то с тех пор уже больше никогда не говорила мне неправды.
- О каком прошлом?
- Да еще до того, как мы с ней познакомились. Это было давным-давно и не имеет никакого отношения к убийству.
- А вас не удивил внезапный отъезд кузины?
- Еще бы, удивил, конечно. Но, признаться, прежде всего я подумал о доме, во что он превратится, пока она будет в отъезде, это был бы полный кошмар. Я попытался расспросить ее поподробней. Она рассказала мне историю, которая звучала вполне правдоподобно, будто Мария-Тереза поехала повидаться с отцом, захотелось увидеть его перед смертью, и вернется через пару дней.
- А когда миновала эта пара дней, неужели вы так ни разу и не заговорили об этом снова, не напомнили ей, что она вам тогда сказала?
- Само собой. Но на это она ответила: "Знаешь, нам так хорошо без нее, я написала, чтобы она больше не возвращалась". И я промолчал.
- Вы все еще ей верили?
- У меня было такое ощущение, будто она чего-то недоговаривает, но мне не показалось, будто она лжет, тогда еще нет. Впрочем, я не особенно-то и пытался докопаться до истины. Отъезд Марии-Терезы Буске и так совсем выбил меня из колеи.
- Но ведь были же у вас хоть какие-то предположения?
- Конечно, были. Единственное, что осталось у меня в памяти, это что Мария-Тереза уехала, потому что ей вдруг стало невмоготу, просто устала от всего - от нас, от Виорна, от дома, но не решилась сказать нам это прямо в лицо. И желание повидаться перед смертью со своим отцом показалось мне просто деликатным предлогом, чтобы дать нам понять, что она покидает нас навсегда.
- А какие еще предположения могли у вас возникнуть, вы ведь так хорошо знали Марию-Терезу?
- Что она могла сбежать с каким-нибудь мужчиной, с одним из португальцев - ведь португальцам наплевать, что она глухонемая, они все равно не говорят по-французски.
- А с Альфонсо, как, по-вашему, могла она уехать с Альфонсо?
- Ну, нет, это бы мне даже в голову не пришло, между Марией-Терезой и Альфонсо никогда не было никаких сантиментов. Просто обоим было удобно, и больше ничего, вы ведь понимаете, что я имею в виду, не так ли… Вот чего у меня даже и в мыслях не было, так это чтобы они, эти две женщины, могли перессориться между собой.
- И что же вы собирались предпринять?
- Я собирался устроить Клер в какой-нибудь дом отдыха, а уж потом отправиться в Кагор за Марией-Терезой. Тогда мне было бы легче убедить Марию-Терезу вернуться, я смог бы сказать ей, что теперь я один и у нее будет меньше хлопот по дому.
- Иными словами, ее отъезд оказался для вас удобным поводом расстаться с Клер, я прав?
- Да, пожалуй. Весьма прискорбным, но, вероятно, именно поводом. Я бы даже сказал, неожиданным предлогом, о котором я и мечтать-то не смел.
- А если бы Мария-Тереза Буске заупрямилась и не согласилась вернуться, даже несмотря на то, что в доме уже не было бы Клер? Об этом вы подумали?
- Да, подумал. В таком случае, пришлось бы нанять кого-нибудь другого. У меня не было другого выхода. Сами посудите, не мог же я поддерживать порядок в доме без посторонней помощи.
- Но независимо от того, удалось ли бы вам уговорить Марию-Терезу или пришлось бы нанять другую женщину - все это при одном условии, избавившись от Клер, не так ли?
- Да, и даже, если можно так сказать, во втором случае у меня было бы еще больше оснований избавиться от Клер, ведь новому человеку вообще бы ни за что не выдержать присутствия Клер в доме.
- Вот почему вы и не настаивали, не попытались узнать поподробней насчет отъезда Марии-Терезы, ведь так?
- Возможно… Но не только. Дело в том, что все эти пять дней я ее почти не видел. Погода стояла прекрасная, и она целыми днями сидела в саду. Это я по пути с работы заходил в магазины и делал все покупки по хозяйству.
- А что, разве она ничего не ела?
- Нет, ей не хотелось. Думаю, она ела по ночам. Ведь должна же она была хоть чем-то питаться. Однажды утром я заметил, что хлеба стало меньше, чем накануне.
- Скажите, все эти пять дней она выглядела очень подавленной?
- Когда я уходил на работу, она была уже в саду. Когда возвращался, она все еще была там. Я почти ее не видел. Но не думаю, чтобы она была так уж подавлена. Я имею в виду те пять дней после убийства. Я немного теряюсь в датах. Так вот, в один из тех пяти дней, сразу после убийства или около этого, я как-то застал ее спящей в саду, на лавочке, вид у нее был совсем измученный. На другой день она ездила в Париж. Я увидел ее часа в два дня, она уже была совсем одета, в порядке… Сказала, что едет в Париж. Вернулась поздно, часам к десяти. Похоже, это было с неделю назад, дней за пять до того вечера в "Балто", в субботу.
- Иными словами, накануне последней ночи, что она провела в погребе?
- Если мне не изменяет память, да, так оно и есть.
- Она ведь нечасто ездила в Париж?
- Да, последние годы довольно редко. Если не считать этой поездки в Париж, в день убийства или сразу после него, насколько мне известно, все остальное время она провела в саду.
- Но, похоже, она и раньше проводила много времени в саду. Что же, в таком случае, изменилось?
- Да нет, в общем-то, ничего… разве что с тех пор, как в доме не стало Марии-Терезы, мы уже больше не собирались в определенные часы все вместе за столом, так что она могла сидеть в саду сколько душе угодно, хоть до самой ночи.
- И вы не пытались позвать ее в дом?
- У меня уже не осталось никакого желания звать ее. Признаться, с некоторых пор она внушала мне страх, после того как выбросила в колодец транзистор. У меня было такое ощущение, будто это конец.
- А тот страх, не означал ли он также и подозрения?
- Если это и было подозрение, то, во всяком случае, оно никак не было связано с тем, что случилось на самом деле. Сами посудите, могло ли мне прийти в голову такое?
- А вы виделись с ней после того, как ее арестовали?
- Да, на другой день я ходил в тюрьму, мне разрешили свидание.
- И какое же она на вас произвела впечатление?
- Знаете, теперь я уже ничего не понимаю, даже в себе самом.
- Чего вы боялись?
- С тех пор как исчезла Мария-Тереза, я боялся всего.
- Она за ней присматривала?
- Да, само собой. Без этого было не обойтись. Нет-нет, не подумайте, она делала это очень деликатно. Я боялся, как бы она не устроила какого скандала или, еще хуже, не наложила на себя руки… Знаете, после таких событий вспоминаешь вещи, о которых прежде никогда и не задумывался.
- И все эти дни вам ни разу не случалось заглянуть в погреб?
- Обычно я ходил туда за дровами. Но в те дни было тепло и не было никакой нужды разжигать камин. Впрочем, мне даже не пришлось ни о чем ее спрашивать, она сама, когда я как-то шел через сад, объявила: "Знаешь, Мария-Тереза увезла с собой ключ от погреба, так что туда теперь не попасть".
- Вы боялись, как бы она не покончила с собой, или в глубине души надеялись, что это когда-нибудь случится?
- Теперь я уже и сам не знаю.
- А ту сцену в "Балто", когда вы вдруг неожиданно для всех принялись произносить какие-то странные речи, вы помните?
- Да, отлично помню. До сих пор не пойму, что это на меня нашло.
- Поговорим об этом, если вы не против. Мне бы хотелось узнать ваше мнение: как вы думаете, она действовала в одиночку или ей все-таки кто-то помогал?
- Одна, в этом я совершенно уверен. Иначе и быть не могло.
- Но она говорила, будто один раз встретила Альфонсо, часа в два ночи, когда шла со своей хозяйственной сумкой в сторону виадука.
- Тогда не знаю. А Альфонсо, его допрашивали перед отъездом?
- Да, допрашивали. Он отрицал, будто встречал ее после убийства. Хотя признал, что вот уже несколько лет часто видел, как она бродит ночами по городу.
- Неужели… Даже не верится.
- А может, Альфонсо солгал?
- Нет-нет, раз он сказал, значит, так оно и было.
- А что она говорила об Альфонсо?
- Да не больше, чем обо всем остальном. Радовалась всякий раз, когда он приходил к нам рубить дрова. Говорила: "Какое счастье, что в Виорне есть Альфонсо". Вот и все.
- Видите ли, я решил поговорить с вами вовсе не для того, чтобы расспрашивать, как все произошло, меня интересует только суть случившегося. Ваше мнение о ней, вот что мне важно.
- Понятно.
- Как, по-вашему, а почему она сказала, будто встретила Альфонсо?
- Она была к нему очень привязана, так что по логике вещей должна была бы скорей промолчать, чтобы уберечь его от неприятностей. Даже не знаю, что и сказать.
- А вы отдавали себе отчет, что она была неравнодушна к Альфонсо?
- Понимаете, он был симпатичный парень, жил бирюком у себя в хижине там, наверху, в лесу. Тоже был не очень-то разговорчивый, холостяк, из итальянцев. Правда, в Виорне поговаривали, якобы Альфонсо был немного… глуповат, что ли, в общем, не то чтобы дурачок, но и нормальным тоже не назовешь… понимаете, что я имею в виду?.. Должно быть, она что-то насочиняла, чего не было на самом деле, иначе никак не объяснить, с чего бы это ей так к нему привязаться.
- А они не были немного похожи?