- Разумеется, она никогда не заговаривала со мной об этом, с чего бы ей затевать такой разговор, но потом я как-то сам задал ей вопрос, но она все отрицала. Понятия не имею, почему…
- Выходит, вам случалось говорить с ней о ее прошлом?
- В тот раз да. Это случилось пару недель спустя после нашей женитьбы. А потом… больше уже никогда.
Так вот, отвечу на ваш вопрос: кто-нибудь другой… да что там, многие другие на моем месте думали бы, будто, женясь на ней, выступают в роли этаких спасителей и якобы именно в этом-то и заключается их роль в ее жизни… Само собой, единственная, какую им суждено в ней сыграть…
- А самому вам такие мысли никогда не приходили в голову?
- В худшие минуты - да. Я даже делился этим с другими женщинами. Но я лукавил. Знал, что нет никакого смысла спасать человека, которому глубоко наплевать, спасут его или нет. И потом, от чего бы, интересно, я мог ее спасти? Что мог бы дать ей? Я без всякого предубеждения отношусь к шлюхам или женщинам, зарабатывающим себе на жизнь как придется.
Даже если бы на ней так никто и не женился, она бы до самой старости продолжала спать с кем попало и до одури работать в своей молочной лавке. Ну, и что бы от этого изменилось в ее жизни? Теперь мне кажется, что хуже бы ей не стало.
- А может, так для нее было бы даже лучше?
- Ах, знаете, такая жизнь или любая другая, какая ей разница, она всем была довольна. Ничто не могло ее изменить - и рано или поздно все закончилось бы этим кошмаром, жила бы она со мной или с кем-то другим, все равно преступление было неминуемо, в этом я абсолютно уверен.
Даже с этим полицейским из Кагора, уверен, у нее не было ни малейшего представления, как именно ей хотелось бы жить вместе с ним, иначе говоря, какой образ жизни она предпочла бы всем остальным.
- Виорнцы, местные лавочники, соседи, все в один голос говорят, что между вами никогда не было никаких размолвок или ссор.
- Это правда, ничего такого между нами и близко не было. А что они еще говорили?
- Говорили, что у вас действительно были связи с другими женщинами, даже здесь, в Виорне. Но что ваша жена относилась к этому совершенно спокойно.
Скажите, а до того, как в доме появилась Мария-Тереза Буске, она все-таки хоть что-то делала по хозяйству?
- Делала, но, понимаете, без всякой охоты. Убиралась она очень чисто. Но стряпуха из нее всегда была никудышная.
- А после приезда Марии-Терезы она уже вообще ничего не делала по дому?
- С каждым годом все меньше и меньше.
- Но все-таки что именно?
- Через день ходила за покупками. Убирала свою комнату. Только свою. Всю жизнь, каждый день, старательно, до малейшей пылинки. Даже чересчур. Долго приводила себя в порядок, мылась, одевалась, причесывалась. Это занимало у нее каждое утро никак не меньше часа.
Многие годы любила подолгу гулять - здесь, в Виорне, или в Париже. Ходила в Париже в кино. Или отправлялась поглядеть, как Альфонсо рубит дрова. Смотрела телевизор. Стирала свои вещи, не хотела, чтобы это делала Мария-Тереза.
Кто знает, чем она еще занималась? Сидела в саду, а потом… Мы ведь ее почти не видели. Все выходные я проводил за домом, в огороде, а сад, он у нас по другую сторону, ближе к улице, Мария-Тереза, та вечно или на кухне, или шатается по Виорну. Встречались мы только по вечерам, за ужином. Клер приходилось звать раз по десять, не меньше, пока она наконец соблаговолит выйти к столу. Правда, последние годы, особенно последние месяцы, с весны, она вообще почти не выходила из сада, сидит себе там на лавочке целые дни напролет и ничего не делает, ровным счетом ничего. Знаю, в это трудно поверить, но так оно и было.
- А Мария-Тереза, она хорошо готовила?
- На мой вкус, она была отменной стряпухой.
- И что же, ее кухня нравилась вам больше, чем где-нибудь на стороне?
- Да, мне часто приходилось есть в ресторанах, так что было с чем сравнивать. Дома меня кормили лучше всего.
- Ваша жена, она тоже была довольна стряпней кузины?
- Думаю, да. Во всяком случае, она ни разу не выразила ни малейшего неудовольствия.
- Ни малейшего? Вы в этом уверены?
- Уверен. А почему вы об этом спрашиваете?
- Мария-Тереза Буске никогда не брала отпуска?
- Вы неправильно поняли, она ведь жила у нас в доме не в прислугах, и, приди ей охота уехать на пару недель, она была вольна делать все, что хочет.
- Однако она никогда этого не делала?
- Нет, никогда. Ведь это она была у нас настоящей хозяйкой. Дом был в полном ее распоряжении. Она решала, что подавать на стол, что починить по дому. Уехать значило для нее оставить свой дом на попечение этой неряхи Клер.
- Выходит, ваша жена Клер двадцать один год питалась стряпней Марии-Терезы Буске?
- Да. А почему вы об этом спрашиваете? Она действительно хорошо готовила, просто отлично, это была отменная кухня, разнообразная и здоровая.
- И что, неужели между двумя женщинами тоже никогда не возникало никаких ссор?
- Похоже, нет. Само собой, я не могу утверждать это наверняка, они ведь целыми днями оставались вдвоем, а иногда, как я уже говорил, и по несколько дней кряду, но, честное слово, не думаю, чтобы между ними возникали хоть какие-то размолвки.
- И все-таки припомните хорошенько.
- Пытаюсь. Да нет, пожалуй, и вправду ничего такого не было.
- А как она о ней говорила?
- Нормально. Помнится, как-то раз она позвала меня и показала на нее пальцем издалека, из дверей кухни. Ее разбирал смех. Сказала: "Глянь-ка, со спины она точь-в-точь молодой бычок". Мы посмеялись, но вполне добродушно, без всякого злого умысла. Это была чистая правда. Мне это тоже часто приходило в голову, когда я смотрел на Марию-Терезу.
Порой, когда они были помоложе, я частенько заставал их вдвоем за столом, они играли в карты. Особенно зимой. Да нет, думаю, они отлично ладили друг с другом. Никаких ссор… Да иначе и быть не могло… Ведь для моей жены все всегда было лучше не придумаешь. Если бы между ними случились хоть какие-то разногласия, пусть даже давным-давно, сами понимаете, это было бы первое, что я сообщил бы на следствии.
- Но, согласитесь, такие отношения между людьми, живущими в одном доме, случаются довольно редко.
- Знаю. Может, было бы даже лучше, если бы они все-таки время от времени ссорились, что ли…
- Вы действительно так думаете?
- Да. Но знали бы вы, как трудно повздорить с Клер, вызвать ее на ссору, изобразить, будто вы вне себя от злости… она сразу все чувствует и только смеется, вот и все.
- А как по-вашему, можно было что-нибудь сделать, чтобы предотвратить случившееся?
- Вряд ли. Да и какой смысл теперь думать об этом? Все равно уже ничего не вернешь.
- Выходит, у вас в доме царило безмятежное спокойствие?
- Между этими двумя женщинами, которые так хорошо ладили между собой, я, наверное, чувствовал себя словно в тихой колыбели. Повсюду, кроме собственного дома, я дурно спал, мне казалось, будто там слишком много говорят, что там грязно. Казалось, в доме не было ни одной живой души. И в то же время все было в порядке - прибрано, еда на столе. Я привык к ним двоим. У меня такое ощущение, будто я только что пробудился от какого-то долгого-долгого сна.
- Вы вот тут сказали, что Мария-Тереза присматривала за Клер, и добавили: деликатно, по-хорошему.
- Да, особенно в последнее время, без этого было не обойтись. Клер делала глупости, совершала какие-то несуразные поступки, это становилось опасно. Мария-Тереза сообщала мне обо всем. Когда я приходил домой, то отправлял ее к себе в комнату или в сад - и все сразу становилось на свои места. Самое лучшее было оставить ее одну.
- А когда вас не было дома?
- Это делала Мария-Тереза.
- И все это никак не нарушало покоя в доме?
- Нет. Мы считали, что он бы нарушился, если бы мы не пресекали ее причуд.
- Каких, например?
- То что-то испортит, сломает, то сделает какую-нибудь глупость. Разом сожжет в камине целую кипу газет… Ломала вещи, часто била посуду или просто выбрасывала в мусор. Иногда прятала какие-нибудь вещи по углам, закапывала в саду - например, свои часики, свое обручальное кольцо, - хоть она и клялась, будто потеряла, уверен, они где-то в саду. Потом могла что-нибудь разрезать. Помню, один раз она раскромсала свои одеяла, каждое на три лоскутка одинаковой длины. Правда, достаточно было не оставлять без присмотра спички и ножницы, и все было в порядке.
- А если Марии-Терезы не было в доме?
- Если не было меня, она никогда не оставляла ее в доме без присмотра. Некоторые комнаты запирались на ключ - кухня и наши спальни. Она могла рыться повсюду. Но стоило принять все меры предосторожности - и все шло спокойно. Я сказал вам правду: в доме царил покой, и они отлично ладили друг с другом. Клер никогда не возражала, если ее отсылали в сад, тут же послушно уходила.
- А что она искала, когда рылась у вас в комнатах?
- Вот это было настоящим безумием. Она искала то, что называла "особыми следами", якобы их нужно было непременно уничтожить. Это была полная загадка.
- Спокойней всего вы чувствовали себя тогда, когда она была в саду, не так ли?
- Да, разумеется.
- А по ночам ничего не запиралось на ключ?
- Думаю, иногда, особенно в последнее время, Мария-Тереза запирала кухню. Но не уверен. Может, она просто запирала ее, когда проводила ночи с португальцами.