– Вот так. – Повторил товарищ Димы, безуспешно пытаясь приободрить его шутливо-надменной улыбкой. – Повезло тебе, значится, как утопленнику, – и с ненавистной работы ушел, и денег хапнул, и маме помогаешь. Молоток. Только чего-то на челе твоем морщины грусти тяжелой, а очи поникшие – будто ты сам вместо Ананаса погиб, только для тебя еще ничего не кончилось… Или работенка у тебя занадто тяжкая? Что ты делаешь у мамашки? Если не секрет.
– Не секрет. Иногда заменяю грузчика, иногда заполняю табеля, иногда даже заказы принимаю.
– Вот, значит, как. – Антон с деланной серьезностью подвигал бровями. – Ну, ничего, такой шестеркой можно работать… Правда?
Лукавцев обнял Дмитрия за плечи. Они неторопливо двинулись к стоянке такси.
– Из автоколонны, значит, убежал?
– Да, ушел. Только про Ананаса – ни-ни, Антон. Добро? Ты мне – хуже брата… Тьфу ты, на хрен… Лучше брата. В общем, никому про доляры. Лады?
– Добро. – Не сразу ответил товарищ Дмитрия, подозрительно вглядываясь в его лицо. Поводом для этого подозрения служили слова Димы и самоуверенная интонация, с которой он эти слова говорил.
Подойдя к внедорожнику, Антон обратился к белобрысому пареньку, что стоял рядом: – Шеф, поехали…
Паренек услужливо кивнул, сел за руль, и отворил пассажирскую дверцу: – Присаживайтесь.
– Садись, Дим, будешь штурманом.
– Антон, у меня нет денег. Все в этом свинарнике потратил. Я завтра с тобой рассчитаюсь… Или сегодня, если хош…
Антон негодующе крутнул головой и, выставив руку с оттопыренными мизинцем и указательным пальцем, скорчил гримасу: – Да не попадешь ты не на какие бабки, паря! Я угощаю – значит угощаю!
Смеясь, молодые люди уселись в салон автомобиля.
– Милая, – сказал Антон, когда машина двинулась. – Хочешь, прокачу тебя на большой машине с мощным большим двигателем? Конечно. Люблю внедорожники. Не, милая, на трамвайчике.
Шофер засмеялся. Антон тоже, но тут же стал печальным – оттого, что увидел в зеркале перед лобовым стеклом мрачное лицо Димки.
2
К двухэтажному дому за высоким дубовым частоколом подъехал милицейский "уазик". Из автомобиля вышли два милиционера. Один – спортивный, плечистый, лет пятидесяти, с квадратным важным лицом, редкими седыми усами. Другой – лет тридцати пяти, высоченного роста, круглолицый, с грушевидным телом.
Милиционер постарше нажал на черную кнопку, вмонтированную в круглую прорезь калитки.
Через пару секунд перед стражами закона предстал молодой человек в бежевых джинсах, майке-борцовке и босоножках на босу ногу.
– Полковник Антонов. – Усатый милиционер козырнул. – С кем имею честь?
– А к кому вы шли? – молодой человек подозрительно улыбнулся, отчего его благородное лицо стало каким-то небрежным, нагловатым.
– Мы хотели бы видеть Егора Быковского. – Ответил коллега полковника Антонова. И тут же его самодовольное лицо стало тревожным – потому что хозяин дома смерил его недовольным взглядом. – Старший сержант Алексей Войцеховский. – Милиционер козырнул, непринужденно улыбнулся и повторил: – Мы хотели бы видеть Егора Быковского…
– Это я. – Молодой человек в недоумении стоял, вальяжно выставив вперед ногу, опершись о косяк калитки.
– Надежду Гертман знаете?
– Знаем. – Егор насторожился. – Её нашли?
– Вроде бы её… – Полковник потупил взор, потом властно посмотрел на Егора: – Надо опознать…
– Где она? – после тяжелой заминки спросил Егор.
– В морге. – Ответил сержант Войцеховский.
– Я приеду. – Егор повернулся к дому, но полковник обратился к нему: – Егор Быковский… мы вас доставим… Пройдемте к машине…
Выйдя из "уазика", все трое – два милиционера и Егор Быковский – направились к моргу. У самого входа их встретил пожилой мужчина в белом халате. Он был похож на сержанта Войцеховского, но значительно старше и пониже ростом. Это был заведующий моргом Алексей Акимов.
– Быстрые вы ребята. – Сказал заведующий, беспечно посмеиваясь. – Пойдёмте.
Алексей Акимов ввел их в просторное, ярко освещённое холодным светом люминесцентных ламп, помещение. В помещении стоял свежий воздух, в котором не было даже оттенка какого-нибудь запаха. В стене были морозильные камеры, похожие на ячейки вокзальных камер хранения, только побольше размером.
– Поступила три дня назад.
Акимов указал на одну из ячеек, намереваясь открыть её, но полковник остановил его. Затем он тяжело посмотрел в поникшие глаза Егора Быковского и осторожно спросил: – Ну что, Егор… Готовы?
Егор резко вдохнул носом воздух. Затем медленно выдохнул и глухо ответил: – Готов…
– Точно? – Вкрадчиво и с ехидцей в глазах – будто собираясь удивить Егора чем-то приятным и неожиданным, спросил Акимов.
– Точно! – пренебрежительно бросил Егор.
Подавив легкий приступ удивления, Алексей Акимов выдвинул из ячейки каталку и легким движением руки расстегнул "молнию" черного мешка.
Взору милиционера предстало лицо мертвой блондинки лет двадцати с небольшим. Приятное лицо было изуродовано большой глубокой раной от переносицы до аккуратного пробора в светлых волосах.
Мрачно посозерцав покойника с полминуты, страж порядка повернулся к Егору, который стоял напротив него, по другую сторону каталки.
– Узнаёте?
– Да, это Надежда. – Слабым голосом проговорил Егор, и скорчил лицо – будто от острой головной боли, приложил ладони к ушам.
– Может быть, воды? – обратился к Егору обеспокоенный заведующий.
Молодой человек ничего не ответил. Он стоял, чуть согнув ноги в коленях, прикрыв глаза, и делал частые глубокие вдохи.
– Егор, пойдем в коридорчик выйдем… – предложил сержант Войцеховский. Он, в отличие от своего старшего коллеги, был непробиваем, даже немного весел.
Егор шумно выдохнул, повертел головой, как бы разминая шею. Потом быстро поморгал, подвигал плечами вверх-вниз – будто разминая трапециевидные мышцы, и сказал: – Всё нормально. Я в порядке.
Не выдержав пытливого взгляда Акимова, Егор повернулся лицом к стене, обложенной серой фигурной плиткой, и сокрушённо качая головой, тихо произнёс: – Эх, Грэтхен, Грэтхен…
– Кто-кто? – насторожился сержант.
Егор повернулся лицом к стражам порядка, но ничего не ответил.
Войцеховский подошел к нему поближе и, положив руку на его мускулистое плечо, вкрадчиво спросил: – Кого ты сейчас звал?
Егор, будто не услышав вопроса, медленными шагами пошел к двери.
– Это её уличный псевдоним. – Пояснил Антонов, задумчиво глядя вслед Егору Быковскому.
Когда Егор вышел из кабинета, полковник сказал коллеге: – Иди, догони его. Он нам ещё нужен будет.
– Есть. – Сержант козырнул и тут же получил замечание от полковника: – Ну, Вовка! Ты ещё строевым шагом пройди!.. Или забыл, где находишься?!
Вовка брезгливо сморщился, чуть ссутулился и пожал покатыми плечами: – Прошу прощения – дурная привычка…
– Ничего-ничего. – Успокоил его улыбающийся Акимов. – Это вполне здоровая привычка.
Сержант вяло кивнул и покинул помещение.
3
Дима полулежит на кровати, переключает пультом каналы телевизора. Возле трюмо на низеньком стуле прихорашивается женщина лет сорока.
Закончив с макияжем, дама вкинула принадлежности в сумочку и обратилась к Дмитрию: – Ты меня не проводишь?
– Если только до двери.
Женщина собиралась присесть рядом с парнем, но, услышав его ответ, выпрямилась, как по команде "смирно", сделала гордо-обиженное лицо и, вперев руки в бока, смерила Диму тяжелым колким взглядом.
Дима, будто не видя подруги, смотрел в экран телевизора – на Любовь Успенскую, которая сладким сипловатым голосом запевала одну из своих излюбленный песен про мающуюся гитару.
Поняв, что её реакция не произвела на повесу нужного эффекта, дама потеребила его волосы и ласково проворковала: – Ну ладно, иди, проводи меня хоть до двери…
Дмитрий лениво слез с кровати, обнял женщину за талию, поцеловал в губы. Дама удивленно вскинула брови и сокрушённо качнула головой: – Экий вы ненасытный!..
Дмитрий снова обнял свою подругу, осыпал её мясистую шею поцелуями и, полуприкрыв ошалелые глаза, уронил голову на её круглое плечо. При этом его тонкая рука вцепилась в пышную ягодицу под шелковой юбкой.
– Димочка, надо бы быть сдержаннее в своих эмоциях… – Мягко заявила женщина, томно улыбаясь и теребя парня за ухо.
– Это да. – Отстраненно ответил Дмитрий, неохотно отстраняясь от дамы.
В дверь постучали, и из-за двери послышался голос Сергея Дмитриевича: "Дима, ты тут не один?"
– Нет, не один. Мы уже уходим.
Сергей Дмитриевич украдкой из кухни наблюдал за своим отпрыском и его зрелой любовницей, пока последняя не захлопнула за собой дверь.
Закрыв дверь за дамой, Дмитрий услышал позади себя недовольный голос отца: "Дмитрий…"
Дима обернулся – Сергей Дмитриевич с тяжкой грустью смотрел на него, поигрывая кистевым эспандером.
– Что? – сын растерянно улыбнулся и виновато потупил взгляд.
– Ничего! – отец выронил резиновое кольцо и улыбнулся широкой снисходительной улыбкой.
Сергей Дмитриевич терпеть не мог, когда его отпрыск забавляется подобным образом.
Эта дама – уже третья… или даже четвертая… Что случилось с Димой?.. Щепетильный, предельно аккуратный, набожный, уже два месяца тешится низкими развлечениями! Каждую пятницу приходит домой за полночь и в не совсем трезвом виде! Спит с женщинами лёгкого поведения!..
– Ну, ничего – так ничего. – Ответил сын после долгого мрачного молчания, и ушел в свою комнату.