Голос у Светланы прервался, а из глаз предательски выкатились две большие слезинки и поползли по щекам. Лена давно уже сидела с красными глазами и шмыгала носом.
Тимофей обнял ее, прижал к себе: "Ну-у-у, болото развели".
Равиль вытер слезы Светлане и сказал ласково: "Ты чаю попей. Чай всю грусть с души смывает, так мама говорит".
Пока Светлана пила чай, а Лена вытирала мокрое лицо об Тимохин живот, Валька извлек из-за себя Дашу. Та попыталась было опять спрятаться, но он не дал. Посмотрел внимательно на Свету, на Лену и спросил: "Это вы про нашу Дашу говорили? Про эту?"
– А что, непохоже? – Лена сквозь слезы скорчила забавную гримаску, превратившись вообще в тринадцатилетнюю девчонку-хулиганку. – Про нее самую. Мы сами обалдели. Вот, посмотрите на нее: скромница, тихоня, а командовала, как генерал, и знала, что делать.
Даша сидела вся пунцовая от смущения, уставив глаза в пол, время от времени делая робкие попытки вернуться за Валькину спину, но тот крепко держал ее за локти. При последних словах Лены она вдруг решительно встала: "Насмотрелись сегодня уже на меня, на всякую. Я спать пошла", – и вышла из комнаты.
– Обиделась? – спросил Леня, глядя ей вслед.
– Нет! – хором ответили Лена со Светой.
– Она, правда, не любит, когда все внимание на ней, – продолжила Светлана.
– Сколько ей лет? – спросил Равиль. – Я знаю, она на десять лет младше Алевтины, а вы все: "самая младшая, самая младшая". Ей двадцать, как тебе? – он повернулся к Светлане.
– Восемнадцать, в марте исполнилось, – ответила та.
– А Алевтине тогда сколько? – ошарашенно уставился на нее Кашира.
– Двадцать семь, в сентябре будет двадцать восемь, сама еще сыкушка, – ответила Лена, – а вы думали, небось, что ей за тридцать? На фотках, где ей двадцать пять, все дают восемнадцать. Это после всего она такая стала. А все равно красивая!
На следующий день парни, закончившие работу раньше девочек, сразу забежали в душ, помня вчерашнее, и дружно рванули на полянку. Закончили убирать ветки, прикатили машину, подключили магнитофон и тут же опробовали. Валька раздобыл где-то фанерный лист, из которого соорудили подобие стола. Застелили газетами, что твоей скатертью, – красота! Притащили два поваленных ствола – получились лавки. В шесть Валька был послан в столовую за тортом и шампанским. Он чуть не бегом отправился, так хотелось увидеть Дашу.
Она волновала его с первого дня, с того самого первого взгляда, который ожег его зеленым огнем. Он постарался припомнить в деталях вчерашний день: вот они в столовой и она явно раздосадована, что пришел он, а не Кашира. В сердце тут же закралась легкая ревность к Мишке. Ясно, конечно, что тому нравится Алевтина, а не Даша. Но то ему, а ей? Она, правда, сказала, что он, Валька, добрый и не как все. А хорошо это или плохо? Она и про Каширу тоже сказала, что он добрый. А в душевой! Зачем он, дурак, протянул ей халатик? Она, наверное, подумала, что он специально поближе подошел, чтобы разглядеть ее как следует голую. Но он же просто хотел подать одежду! А она думает, небось, зачем было подавать? Уйди в душ со всеми вместе, вот и все. Но он же просто подал одежду. Хотя сам знал – себя-то не обманешь – хотел, да, хотел поближе посмотреть на нее. И она скорее всего это поняла. В столовой пообещала, что будет с ним разговаривать, а теперь, наверное, не будет. Замкнется опять, будет дичиться. Он припомнил, как она вошла к ним в комнату, какой у нее был взгляд: испуганный, полный смущения, но и решительный. И села возле него!!!
Правда, это было единственное свободное место, но могла и на стул сесть или попросить ребят освободить любое другое. А в руку как вцепилась! Валька эту руку со вчерашнего дня не мыл: закрывал глаза, мысленно воскрешал всю картину и, казалось, чувствовал ее пальцы.
Он уже поднимался по ступенькам столовой, когда дверь распахнулась и оттуда выскочила Лена.
– Вовремя ты, а то Алевтина с Дарьей уже все достали и хотели в общагу нести, – и она запрыгала по ступенькам вниз.
Он вошел в столовую. Девушки уже шли через зал с пакетами в руках.
– Привет, – он шагнул навстречу, – давайте я все отнесу на поляну, пока вы перышки чистить будете. У нас уже все готово.
На его "привет" ответила только Алевтина, подавая ему упаковку с бутылками. Сердце у Вальки сжалось. "Так и знал, – подумал он, – обиделась. Сколько теперь времени придется убить, чтобы эта ледышка опять оттаяла?" Но тут "ледышка" протянула ему коробку с тортом:
– Привет, – сказала она не то ему, не то кафельной плитке на полу. Но сказала!
Дискотека удалась. Девчонки пришли веселые, в нарядных платьицах. Даже Даша смеялась и разговаривала громче, чем обычно. Валька, занятый мыслями о том, в какую сторону движутся их отношения с Дашей, прозевал маневр Сметаныча, который подкатился к ней и ангажировал на первый танец. Зубами скрипнул, но тут же порадовался, когда услышал, как та, прервав на секунду смех, серьезно и довольно громко сказала: "Только, чур, танцевать, а не лапать!"
Потом он сам танцевал с ней. От прикосновения друг к другу лица у обоих запылали: хорошо, что солнце уже садилось и в лесу быстро наступали сумерки. На следующий танец она пошла и сама пригласила Леню. У Вальки опять холодок заполз в сердце – второй конкурент. Потом опять отлегло, когда он увидел, что и остальные девчонки, видимо, уговорившись между собой, обязательно приглашают тех двоих, что оставались без пары в прошлый раз. Затем, чередуясь с "медленными" пошли "быстрые" танцы, когда не обязательно быть в паре, можно плясать просто толпой.
Между танцами мальчишки угощали своих дам тортом и поили шампанским, не забывая, впрочем, наливать и себе. И снова танцевали. И вот уже кто-то устал и, присев на импровизированную лавку, закурил. Алевтина беседовала о чем-то с Каширой, прислонившись к стволу дерева. Тимоха выхватывал из общей толпы Лену, подбрасывал вверх, ловил и снова вталкивал в танцующий круг.
Валька отошел к "столу", присел верхом на ствол и только собрался прикурить, как увидел, что Даша вышла из круга и быстро пошла, почти побежала, к общаге. Он вопросительно посмотрел ей вслед, затем обвел глазами поляну и похолодел – Сметаныча на поляне не было. Он было сунул сигарету обратно в пачку, но, поразмыслив, снова достал и закурил. Затем не спеша прошел под деревья, понаблюдал за всеми и, только убедившись, что никому до него и дела нет, бросился следом за своей ненаглядной. Никто и в самом деле не обратил на это никакого внимания, одна Алевтина исподволь проводила его взглядом, но не сдвинулась с места.
По лесу к общежитию вели две тропинки. Днем, по свету, шедшие по одной, могли сквозь кусты и деревья видеть шедших по другой. Но не ночью. Валька прибежал в общагу, хотел было повернуть к девичьей комнате, но передумал. Прошел в свою – никого, зашел в другую – тоже никого. Тогда он вышел на улицу, обошел здание и посмотрел на окна. Все окна на этаже, кроме "дежурки", были темные. Подумал, что если даже они и в комнате, то в дверь стучать бесполезно – затихнут и не откроют. Он прошел в скверик, присел на лавочку и закурил. Выкурил одну сигарету и зажег другую, затем третью. Курил и злился на Сметаныча, и никак не мог взять в толк, когда тот успел договориться с "недотрогой" и как? Повздыхав, поднялся (во рту уже было нестерпимо горько от выкуренных сигарет) и побрел на поляну.
На подходе неожиданно наткнулся на Сметаныча, который вышел откуда-то сбоку, из кустов. С трудом сдерживая злость, Валька выдавил из себя улыбку и спросил:
– Ты чего, как медведь, по кустам ползаешь?
– Шампанское наружу просится. Третий раз бегаю. Он был прилично навеселе.
– Что характерно, никто столько раз не бегал. Девчонки и те… это… Дашуня разок в общагу, да Алевтина в кусты, под Мишкиной охраной. А эти, – он кивнул в сторону Светы и Лены, – еще ни разу. Как терпят? У девчонок, обычно, терпежу не хватает.
– Так все выпили по стаканчику, а тебя все жажда мучила – после каждого танца прикладывался, – Валька хлопнул Сметаныча по плечу и бросил взгляд на ребят. Среди своих танцевала стройная, светловолосая девушка в джинсах и клетчатой приталенной рубашке.
– А это еще кто? – он ткнул пальцем в сторону незнакомки.
Сметаныч улыбнулся, но ответить не успел. Девушка обернулась в их сторону, и Валька узнал Дашу.
Она сменила платье на джинсы и рубашку. Боже, как она была хороша!!! Стройные длинные ноги плотно обтягивали синие джинсы, попка была такая круглая, что непонятно было, как у такой худышки, могли быть настолько округлые формы, а ее талию, казалось, можно охватить пальцами двух рук.
Вальке почудилось, что сквозь колеблющуюся дымку он видит прекрасное полупрозрачное видение, которое вот-вот взметнется в небо и растает среди звезд. Прямо как тогда в душевой, когда она танцевала в облаке водяных брызг, точно сотканная из розовых пузырьков пены и серебряной водяной пыли, казалось, еще несколько мгновений, и она исчезнет, растворится в струях воды.
Затем он сообразил, что дымка – всего лишь реальный дымок костра, который развели ребята, чтобы защититься от комаров, а Даша, скорее всего, переоделась с той же целью. И уж совсем вернул его к реальности немой укор ее обиженных глаз: "Ну где же ты был!!!"
На следующий день он караулил ее в скверике.
Девочки вышли в обычное время. Он тут же щелкнул зажигалкой и сделал вид, что просто курит, развалившись на лавочке. Девчонки увидели его, дружно поздоровались, Лена и Света присели на его лавку, а Алевтина и Даша остались стоять. Все четверо принялись благодарить в его лице всю их компанию за вчерашний вечер, а Алевтина добавила:
"А с меня яблочный пирог – за то, что и я к вам на дискотеку попала".