- И вот наконец ты угадала, завтра я действительно уезжаю. Поэтому-то я тебя и окликнула - как удачно, что я тебя увидела. Если бы ты не прошла мимо, я сама зашла бы вечером к тебе домой.
Сисс ничего не ответила. Как странно, что тетя Унн уезжает. И очень-очень грустно. Тетя тоже помолчала, но потом снова заговорила:
- А еще я окликнула тебя потому, что мне хотелось бы прогуляться с тобой сегодня вечером. Это будет мой последний вечер здесь. Ну как, пойдешь?
Нечаянная радость.
- Да! А куда мы пойдем?
- Никуда. Просто погуляем.
- Но тогда мне надо сначала зайти домой, я иду прямо из школы.
- Ну конечно, и спешить незачем. Мне хотелось бы пойти, когда уже совсем свечереет. А вечереет теперь не рано.
- Ухожу.
- Скажи домашним, что мы вернемся поздно, - добавила тетя, - но пусть они не беспокоятся.
Сисс шла домой в торжественном настроении. Они с тетей пойдут гулять. И прогулка эта будет необычной.
- Мы вернемся поздно, - сказала Сисс родителям, собираясь уходить. - Так она просила передать.
- Хорошо, - легко согласились родители.
Сисс ясно понимала причину их покладистости. Родители были теперь рады, когда ей хоть чего-нибудь хотелось. Пусть даже прогуляться вечером с посторонним человеком. Вот до чего она их довела.
Об этом она думала весь путь до тети.
Та еще не собралась.
- Время у нас есть, - сказала она. - Мы выйдем, когда стемнеет. Гулять будем одни, нам больше никто не нужен.
Как ни было грустно то, что тетя уезжает, Сисс переполняло радостное ожидание.
Тетя продолжала укладываться и наводить порядок. Сисс старалась помочь ей, но все в основном было собрано. Дом - пустой, с голыми стенами, неуютный, - казалось, стал много просторнее.
Дверь в комнатку Унн закрыта. Это хорошо.
- Хочешь заглянуть?
- Нет.
- Ладно. Там теперь ничего нет.
- Прости, пожалуйста, я все же загляну.
Она открыла дверь. В комнатке было пусто. Ее охватило странное чувство неуверенности.
Стемнело, можно было отправляться в путь.
Стоило лишь выйти за порог, как уже явственно ощущалось приближение весны. И ласковый воздух, и сугробы пахли весной, Хотя снег еще нигде не начал таять. Небо было темное и теплое, затянутое низкими облаками. В такую погоду можно гулять медленно-медленно. Самая погода для прогулок. Они долго шли, не говоря ни слова.
Постепенно все вокруг стало терять очертания. По сторонам дороги угадывались контуры домов. В окнах горел свет. Сисс не проронила ни слова. Тетя совершала свой прощальный обход. Завтра ее здесь уже не будет.
Скоро она заговорит.
Апрельский вечер сгустился, превратив все окружающее в темный, неспокойный узор, плавно скользящий двумя стенами по сторонам дороги. Тускло поблескивал снег, дорогу было хорошо видно. Глаз неясно различал проплывавшие мимо высокие деревья, словно предостерегающе вытягивавшие руки, черные, нависающие скалы, похожие на кулак, занесенный над твоим лбом.
Тетя Унн совершала прощальный обход. Она не пошла прощаться с соседями: с ними она мало общалась, когда жила здесь. Она всегда была дружелюбным чужаком, который никого не беспокоил просьбами и сам справлялся со всеми своими делами. Но когда приключилась беда - пропала девочка, - все, как один, пришли на помощь. Сейчас Сисс видела, как тетя на свой лад совершает обряд прощания.
Поэтому они долго шли, не произнося ни слова. Но прогулка эта была не только прощанием. Сисс ждала, и наконец этот миг настал. Тетя остановилась и смущенно проговорила:
- Сисс, я позвала тебя не только для того, чтобы пройтись в приятной компании.
Сисс тихо ответила:
- Я так и не думала.
Как пойдет разговор? Скорее бы уж все было позади. Нет, не то, пусть он будет, но…
Тетя вновь зашагала по тихой снежной дороге. Напряжение, разлитое в воздухе, как бы передалось ее словам:
- Хоть я и живу одна, я все же иногда встречаюсь с людьми и кое-что узнаю от них. И я знаю, что у тебя была трудная, тяжелая зима.
Она замолчала, словно давая Сисс время обдумать ответ.
Нет, подумала Сисс, собираясь возразить.
- Я слышала, что ты ни с кем не общаешься в школе и отчасти даже с родителями.
Сисс быстро ответила:
- Я дала такой обет.
- Я примерно так и поняла - и, наверное, как родственница Унн должна быть тебе за это благодарна. Не надо мне о нем рас сказывать. Но к чему теперь этот обет - себя ты погубишь, а смысла в нем уже нет никакого.
Сисс молчала, стараясь понять, куда тетя клонит. Слова ее были ей приятны.
- Ты была больна, - сказала тетя.
- Они все спрашивали и спрашивали, и я под конец не выдержала. Задавали вопрос, на который я не могла ответить. Снова и снова…
- Знаю, знаю. Но не забывай, что было это в самом начале поисков, а тогда, чтобы найти хоть какой-нибудь след, надо было испробовать любой путь. Я так была растеряна, что тоже, помнишь, пыталась выведать что-нибудь у тебя. Никто из нас не задумывался над тем, что тебе это было не под силу.
- Они уже перестали.
- Да, когда дело приняло плохой оборот, этому был положен конец.
Сисс уставилась на нечеткий силуэт тети.
- Положен конец?
- Да. Ты сказала, что они перестали. Ты ведь, верно, давно уже не слышала, чтобы кто-нибудь при тебе упоминал об этой ужасной истории. А запретил об этом говорить доктор, который лечил тебя. И в школе им всем это тоже внушили.
Услышанное настолько поразило Сисс, что она едва выдавила на себя:
- Что?
Как хорошо, что мы плохо видим лица друг друга, подумала она. Иначе мы не смогли бы говорить об этом. Тетя выбрала для беседы правильное время.
- Как видишь, они отнеслись к этому очень серьезно. Ты была совершенно подавлена. По-моему, тебе надо знать об этом. И я, уезжая, решила тебе все рассказать.
Сисс все еще молчала. Наконец многое, что удивляло ее, получило объяснение. Тетя продолжала:
- Теперь, когда все уже позади, тебе надо знать правду. Теперь, когда мы перестали ждать.
Сисс воскликнула:
- Позади? Что позади?
- Об этом я тоже собиралась поговорить с тобой.
У Сисс заколотилось сердце. Однако тетя вернулась к прежней теме:
- Ты только не думай, что люди забыли Унн. Это не так, я-то знаю. Они мне так помогали, что я теперь перед отъездом в пол ной растерянности: надо бы всех их обойти и поблагодарить, но я просто не в силах, так уж я устроена.
- Да…
- Поэтому я и гуляю сегодня с тобой в темноте. Нелепо вообще-то: мне хотелось обойти всех соседей, но я боюсь показаться на людях.
Она стояла в сгустившихся апрельских сумерках и на какое-то мгновение сама показалась Сисс немного нелепой. Но нет, это не так.
- Пойдем, Сисс. Я хотела перед сном сделать большой круг.
Дорога опять привела их к домам и людям. Кое-где светились окна. Как хорошо идти с тетей! Почему я никогда не гуляю так с мамой? - задала себе вопрос Сисс. Ответа на него она не знала. Как ни любила она мать, она робела перед нею. Робела, хотя не могла бы сказать, что именно в ней ее смущало. Перед отцом она тоже робела, хотя они с ним, в общем, были добрыми друзьями. Отчего же с этой немного нелепой тетей она готова гулять хоть целую ночь?
Сисс попросила:
- Скажи, пожалуйста, что ты имела в виду, говоря: теперь это уже позади.
- Я имела в виду: для тебя.
- О, нет…
- И все же это так. Нам больше нечего ждать. Она пропала, ее нет в живых.
Хорошо, что сейчас темно. Сисс едва слышно спросила:
- Ты что-нибудь узнала?
- Нет, не узнала, как ты говоришь, но… все-таки знаю.
Сисс почувствовала: сейчас будет сказано главное. Тетя откашлялась, готовясь произнести решающие слова:
- Послушай, Сисс, прежде чем я уеду, я хочу попросить тебя вот о чем: постарайся вернуться ко всему, что у тебя было в жизни. Вот ты сказала, что дала обет. Но какой в нем теперь смысл, если Унн больше нет на свете? Нельзя тебе так связывать себя и отгораживаться от всего, из чего должна состоять твоя жизнь, только ради ее памяти. Ты лишь мучаешь себя и других, и никто тебе не скажет за это спасибо, а наоборот. К тому же ты очень огорчаешь родителей. Ты слышишь, что я говорю?
- Да, конечно!
- Вот что я тебе скажу: она не вернется, и твой обет снят с тебя.
Снова слова тети ошеломили Сисс.
- Я свободна от обета?
- Да.
- Это ты меня освобождаешь?
- Да, по-моему, я имею на это право.
В голосе тети прозвучали властные ноты. Сисс растерялась. Ей сразу стало легко-легко, но в то же время ее охватило сомнение. Тетя взяла ее за руку.
- Будем так считать. Договорились?
- Не знаю только, верно ли это.
- Верно ли это? - обиженно переспросила тетя.
- Что ты можешь освободить меня. Потому что когда я…
- Значит, вот как оно далеко зашло. Но ведь и ты сама об этом наверняка не раз думала весной?
- Конечно, но…
- Стало быть, все наладится. Теперь у меня будет чуточку легче на душе.
- Странный ты человек, - благодарно произнесла Сисс.
Она еще не смела поверить тому, что сказала тетя. Свободна от обета? Так ли это? Что она чувствует - радость или печаль? Странный ты человек, только и нашлась она сказать.
- Пойдем обратно, - предложила тетя, - будет нехорошо, если мы вернемся слишком поздно.
- Нет, мы можем ходить сколько хочешь.