- Ну, это ерунда, на самом деле. О школе, о подругах. Их пять человек. Но есть главная… О любви тоже… - сумбурно пояснила она.
- И ты пишешь не на компьютере даже, а в тетрадке? - поразился я.
Рассмеялась.
- Конечно, на компьютере. В каком веке мы живем? У нас сайт есть, бывших одноклассников. Там уже разместила много частей. Но на занятиях иногда скучно, а компьютера нет. Тогда я пишу от руки, а потом набираю и посылаю на сайт.
- Почитай мне!
Уселся поудобнее, возвращая блокнот.
- Нет, и не проси. Во-первых, там одна ерунда, а во-вторых… А во-вторых, у меня куча домашних заданий!
Скрестив ноги по-турецки, она склонилась над бумагами, спрятав глаза за челкой.
Я смотрел, как порхал в ее пальцах карандаш - она ловко вращала его, прерываясь на запись или чтобы погрызть ластик на кончике.
А в голове крутилось:
Пустынной улицей вдвоем С тобой куда-то мы идем, И я курю, а ты конфеты ешь. И светят фонари давно,
Ты говоришь: "Пойдем в кино",
А я тебя зову в кабак, конечно…
…Ли Мэй прожила у меня три дня.
За короткое время, проведенное в моей комнате, она умудрилась легкими штрихами обозначить свое очевидное присутствие. Многие вещи, переставленные ее тонкими руками, я никак не мог найти; но зато книги, как по волшебству, встали ровными рядами по полкам и легли аккуратными стопками на стол; ком футболок между тумбочкой и кроватью исчез, зато появились проволочные вешалки в шкафу; пропал и "млечный путь" - брызги зубной пасты на зеркале, а рядом с моей щеткой поселилась еще одна - смешная, розовая, с ручкой в виде силуэта Барби; по всему жилью, будто яркие жуки, расползлись заколки для волос - пчелы, цветочки, лошадки, лягушки и даже один красный автобус с надписью "school bus".
…Утром девятого мая я проводил ее в Хунчао, внутренний аэропорт.
Целовались под огромным табло с расписанием.
- Как тогда, помнишь, на вокзале в Сучжоу, - сказал ей на ухо. - Куча народу, и мы одни среди толпы.
- Только никто из нас не уезжал.
- Я буду тебя ждать. Позвони или напиши, как прилетишь.
- Ты сегодня будешь пьяный, - засмеялась она. - Сегодня же у вас большой праздник.
День Победы, вспомнил я.
- Поедешь в русский ресторан?
Хватит с меня русских, после Хайнаня особенно.
- Нет. Отдохну, в зал схожу, спортом позанимаюсь. Почитаю. А когда совсем заскучаю по тебе, лягу спать - и ты будешь мне сниться.
- Буду.
- Во ай ни. Я люблю тебя.
- Во ай ни.
- Все, беги, опоздаешь.
Шутливо козырнула:
- Есть, сэр!
Покатила легкий дорожный чемоданчик.
Я смотрел ей вслед.
Остановилась на полпути.
Оглянулась.
Подбежала.
- Вот, возьми.
На ладошке светло-зеленый, в янтарных разводах, тонкий браслет.
- Это мне бабушка подарила, на окончание школы. Пусть будет с тобой. Нефрит охраняет людей.
- Я не могу взять. Это подарок, да и пусть он лучше бережет тебя. Тебе на самолете лететь, между прочим.
Беззаботно пожала плечами.
- Глупости. Самолеты надежнее машин, по статистике. Я прошу.
Я аккуратно взял прохладный каменный кружок.
- Но, я же не смогу надеть его…
- Носи в кармане. Так даже лучше, - она понизила голос - будет совсем рядом кое с чем…
Смутилась и рассмеялась.
Легонько щелкнул ее по носу.
- Не узнаю бывшую скромницу.
- Есть, у кого учиться, - парировала быстро. - Будет тебе напоминать обо мне, когда меня нет рядом.
- Я все время о тебе помню. Беги.
Глядя ей вслед, вспомнил со всей отчетливостью, как расставался с ней после первого нашего свидания - на темной и влажной аллее.
Вспомнил выхваченный огоньком зажигалки рисунок на дорожке - две птицы, сплетенные в круг. Поднес браслет к губам и поцеловал.
Поехал домой…
灾难
Беда
…В понедельник после обеда я вернулся домой из нового кампуса. Принял душ. Собрал сумку и отправился на тренировку. Мышцы болели после долгого перерыва, но боль была приятной, тело радовалось - хозяин взялся за ум.
С Ли Мэй я переписывался все выходные. Узнал подробности свадьбы, понял, что все китайские свадьбы похожи одна на другую. Невеста переодевалась, дарились и записывались подарки, гости вкушали угощенья. Никто не танцевал и не дрался в порыве вдохновения. Жених щеголял в красном ремне с драконами и сердцем. Взрывались петарды.
Свадьбу справляли с размахом. Дядя Ли Мэй заказал два микроавтобуса и сегодня утром повез родственников в заповедник.
"Я купила тебе мягкие тапочки, в виде панд. Купила самые большие, какие нашла, - написала мне Ли Мэй рано утром. - Послезавтра вернусь. Соскучилась и люблю".
Подошел мой автобус.
Чувствуя себя молодым и сильным, я ловко обогнал толпу, подпихнул застрявшую в дверях тетку и вслед за нею протиснулся внутрь.
Занял место поближе к выходу - до фитнес-центра всего две остановки.
Меня наполняла легкая светлая радость, по лицу помимо воли расплывалась улыбка. Я застеснялся, огляделся - не видят ли остальные?
И замер в недоумении.
В салоне было необычно тихо, лишь подвывал двигатель, одолевая подъем на мост. Все смотрели на экран телевизора позади водительского места.
Вместо обычной рекламы что-то тараторил озабоченный диктор в синем костюме. Дали картинку: бегущие люди, кто в белых халатах, кто в обычной одежде, с носилками и каталками.
Болтаются трубки капельниц.
Крупным планом - чье-то залитое кровью лицо, не разобрать, мужчина или женщина. Обломки стены, кусок лестничного пролета, босая ступня под бетонной плитой, кривые линии арматуры, непонятные тряпки….
"Теракт", - первое, что подумал.
Все. Приехали. Докатилось и до китайцев.
Этого я ожидал меньше всего…
Взорвали что-то мощное - камера выхватывала груды битого бетона и стекла, обломки мебели. Мелькнуло несколько страшных серых лиц, припорошенных пылью от взрывов.
Головная боль китайцев - тибетцы и уйгуры. Их, как могут, держат в узде, но террор тем и страшен, что непредсказуем. Понять бы, где и что случилось…
Появилась карта страны - на весь экран.
Рваным красным пятном выделялась одна из провинций.
- Сычуань… - услышал я знакомое слово.
Нет.
Все в порядке.
С нею все хорошо.
На теле провинции пульсировали круги.
"Чэнду" - показывала стрелка.
Это не теракт!
Землетрясение. Ничего страшного.
Она жива и здорова. За обедом я писал ей смс, она ответила - уже приехали, и панды очень смешные.
Что бы там ни случилось, в Чэнду ее нет.
Она далеко от города, в заповеднике.
Карта сдвинулась чуть выше.
Круги замелькали сильнее.
"Вэньчуань".
Не может быть.
Этого.
Не может.
Быть.
Открылись двери автобуса, я рванул к выходу, прямо по ногам, на ходу выдергивая застрявший среди тел рюкзак.
Побежал обратно по мосту, на ходу набирая ее номер.
"Дуй бу ци… - раз за разом слышался в трубке ровный женский голос. - Телефон выключен или находится вне зоны доступа".
У входа на кампус перед огромным экраном толпились люди.
Остановился перевести дух.
На фоне знакомо пульсирующей карты диктор, на этот раз женщина со строгой прической, спрашивала о чем-то корреспондента - его фото виднелось в углу экрана. Он отвечал, но из-за помех я почти ничего не понимал.
"Люди", "дома", "школа", "дети"…
Какие-то цифры…
Дернулся и опять побежал.
Компьютер грузился неохотно, будто нарочно медленно. Хотелось вмазать по нему кулаком, но сдержался, понимая - останусь без информации.
Давай, давай, сука такая.
Давай!
Есть.
Новости.
Прыгал глазами по строчкам, возвращался в начало, перечитывал, пытался осознать.
Нет, - говорил себе, - нет.
Нет.
Нет.
Нет!
"В китайской провинции Сычуань сегодня в 14:28 по местному времени (10:28 по Москве) произошло мощное землетрясение, магнитуда которого составила от 7,6 до 8 баллов. Люди в пострадавших районах не могут связаться друг с другом, повреждены коммуникации - отсутствует телефонная связь. По данным властей, жертвами стихии стали 8533 человека. Таковы последние данные по провинции Сычуань, без учета соседних с ней регионов, где также имеются жертвы".
Все будет хорошо, твердил я себе. Все обойдется. Вот же - говорят, что нарушена связь. Повалило вышки - и мобильники отрубились.
Она жива. Не может дозвониться, только и всего. Растерянная, напуганная, среди кричащих людей, в руке - бесполезный телефон.
Болтается на ремешке медвежонок Путин…
"Дуй бу ци… - в который раз ответила трубка. - Дуй бу ци…
Я перескакивал с одной страницы на другую.
"Эпицентр бедствия находился в 92 км от г. Чэнду - административного центра провинции, но подземные толчки ощущались во многих городах страны и даже на Тайване, в таиландской столице Бангкоке и во вьетнамском Ханое".
Да плевать и на Тайвань и на вьетнамцев.
Скажите одно: что - с ней?
Где моя девочка?
Снова хватаюсь за телефон.
"Дуй бу ци…"
"Дуй бу ци…"
"Дуй бу ци…"
Заставил себя оторваться от монитора.
Спустился на улицу.