* * *
Ранним утром, после бала, я помогала Ханне раздеться. Эммелин уже спала, ей снились шелк и атлас, музыка и танцы, а Ханна молча сидела за туалетным столиком, пока я - пуговица за пуговицей - расстегивала на ней перчатки. От тепла ее тела они стали мягче, и я смогла стянуть их просто пальцами, а не с помощью специального приспособления. Когда я дошла до жемчужин на запястье, Ханна отдернула руку и сказала:
- Знаешь что, Грейс?
- Что, мисс?
- Я еще никому не говорила… - Ханна заколебалась, даже посмотрела, закрыта ли дверь. - Обещай не рассказывать ни Нэнси, ни Альфреду - никому.
- Я умею хранить секреты, мисс.
- Знаю. Я всегда тебе доверяла. - Она глубоко вздохнула. - Мистер Лакстон сделал мне предложение. - Ханна подняла на меня растерянные глаза. - Он говорит, что любит меня, Грейс.
Не зная, что ответить - не хотелось притворяться - я снова взяла руку Ханны. Она не сопротивлялась, и я опять занялась перчаткой.
- Хорошо, мисс.
- Да, - закусывая губу, согласилась Ханна. - Наверное, это хорошо.
Мы встретились глазами, и мне вдруг показалось, что я не прошла проверку. Я отвела взгляд, сняла с Ханны перчатку, похожую на сброшенную кожу, и принялась за вторую. Ханна молча следила за моими движениями. Под тонкой кожей запястья бился пульс.
- Я еще не дала ответа.
Она все смотрела на меня, будто ожидая чего-то, а я не поднимала головы.
- Да, мисс, - только и прошептала я.
Ханна посмотрела на свое отражение в зеркале. Я сняла с нее вторую перчатку.
- Сказал, что любит… Можешь себе представить?
Я промолчала, да Ханна и не ждала ответа. Она отпустила меня, сказав, что дальше справится сама.
Когда я закрывала дверь, она по-прежнему сидела перед зеркалом, разглядывая себя, словно впервые. Будто запоминала собственное лицо на случай, если при следующем взгляде в зеркало оно станет совершенно другим.
* * *
В тот самый момент, когда Ханна глядела на себя в зеркало, удивляясь неожиданному повороту событий, мистер Фредерик переживал другой, менее приятный шок. Саймион Лакстон нанес удар в совершенно неподходящее время - но ведь бизнес не может ждать, пока юные барышни потанцуют на своем первом балу, не так ли?
И вот, пока по залу кружились пары, Саймион сообщил мистеру Фредерику, что синдикат отказался финансировать неприбыльный завод. Слишком большой риск. Зато земля там вполне достойная, и он вполне смог бы найти на нее выгодного покупателя, если Фредерик не хочет сам возиться с продажей. (Кстати говоря, есть у него один друг в Америке, который как раз хочет построить для молодой жены копию садов Версаля.)
Мы, внизу, узнали обо всем от камердинера мистера Лакстона, который в тот день перебрал бренди. Поразились и перепугались - но делать было нечего, приходилось жить так, будто ничего не произошло. В доме было полным-полно гостей, которые проделали долгий путь по зимнему морозу и настроились отдохнуть хорошенько. И потому мы несли свою службу: кормили, подавали чай, убирали в комнатах.
Только мистер Фредерик не стал притворяться, будто все нормально, и пока гости шатались по его дому, поглощали его запасы, читали его книги и вообще всячески пользовались хозяйской щедростью, он сидел взаперти у себя в кабинете. Только когда от Ривертона отъехала последняя машина, он вышел и стал бродить по дому - сжав зубы, молчаливый и бледный как смерть, перебирая в голове планы и идеи, которым не суждено было сбыться. Говорят, он слонялся так до самой смерти.
Лорд Гиффорд стал захаживать к нам почти что регулярно. Из деревни вызывалась мисс Старлинг - разобраться с деловой перепиской. День за днем она просиживала в кабинете мистера Фредерика - скромная одежда, постное лицо - чтобы поздно вечером спуститься к нам в кухню поужинать. Нас удивляла и злила ее выдержка - ни слова о том, что происходит за запертыми дверями.
Леди Вайолет узнавала последние новости, лежа в постели. Врач сообщил, что уже ничем не может помочь, и предупредил всех, кто дорожит жизнью, чтобы они держались от хозяйки подальше, ведь у нее не обычная простуда, а опаснейшая форма гриппа, пришедшая к нам из Испании. Господь разгневался на нас, бормотал доктор, и те, кто уцелел в войне, теперь умирают от эпидемии.
Видя, что подруга и в самом деле совсем плоха, леди Клементина на время забыла свою любовь к кошмарам и отогнала страхи. Не вняв предупреждению доктора, она сидела в кресле у постели леди Вайолет и беззаботно сплетничала о жизни, что шла за дверью темной душной комнаты. Об оглушительном успехе бала, о дурацком платье леди Памелы Уорт, о том, что Ханна наверняка вскоре обручится с Теодором Лакстоном, наследником богатого состояния своих родителей.
То ли леди Клементина знала больше других, то ли просто хотела приободрить умирающую подругу, но ее предсказание сбылось. О помолвке объявили следующим же утром. И когда леди Вайолет устала бороться с гриппом, она ушла на тот свет счастливой.
* * *
Новости обрадовали не всех. С тех пор, как было объявлено о помолвке и бальные хлопоты сменились подготовкой к свадьбе, Эммелин ходила по дому мрачнее тучи. Ревновала, это понятно. Непонятно только - к кому.
Однажды утром, в феврале, когда я помогала Ханне примерить свадебный наряд матери, в открытых дверях появилась Эммелин. Она молча встала рядом и глядела, как мы разворачиваем папиросную бумагу и извлекаем отделанное кружевом атласное платье.
- Какое старомодное, - скривилась Эммелин. - Ни за что бы не надела.
- А тебе никто и не предлагает, - улыбнулась мне Ханна.
Эммелин обиженно фыркнула.
- Смотри, Грейс! - сказала Ханна. - Тут, по-моему, фата. - Она нырнула в огромный гардероб. - Видишь? Вот она.
- Да, мисс, - сказала я, помогая ей вытащить находку.
Ханна взялась с другой стороны, и мы развернули тонкую вуаль.
- Очень похоже на маму - заказать самую длинную и тяжелую фату.
На самом деле фата была прекрасна: изысканные брюссельские кружева, расшитые по краям жемчугом. Я подняла ее вверх, чтобы полюбоваться.
- Будет удивительно, если ты не споткнешься по пути к алтарю, - сказала Эммелин. - Ты ничего не разглядишь за этими жемчужинами.
- Я справлюсь, - пообещала Ханна и взяла сестру за руку. - Тем более, с такой подружкой невесты, как ты.
Эммелин тут же потеряла всю язвительность и горько вздохнула.
- Я не хочу, чтобы ты выходила замуж. Все сразу станет по-другому.
- Конечно, - согласилась Ханна. - Ты сможешь заводить любые пластинки, и никто не будет ругаться.
- Не смейся, - надулась Эммелин. - Ты ведь обещала не уезжать.
Я приложила фату к голове Ханны, стараясь не помять прическу.
- Я обещала не устраиваться на работу и сдержала обещание - напомнила Ханна. - Я не говорила, что не выйду замуж.
- Говорила.
- Когда?
- Всегда, ты вечно повторяла, что ни за что не выйдешь замуж.
- Это было раньше.
- Раньше, чем что?
Вместо ответа Ханна попросила:
- Эмми, ты не снимешь с меня медальон? Я боюсь, что застежка зацепится за кружево.
Эммелин расстегнула медальон.
- Но почему Тедди? - спросила она. - Почему ты должна выйти замуж именно за Тедди?
- Я никому ничего не должна. Я просто его люблю.
- Нет, не любишь.
На какой-то миг Ханна заколебалась, но тут же ответила:
- Нет, люблю.
- Как Джульетта - Ромео?
- Нет, но…
- Тогда тебе нельзя за него выходить. Ты должна оставить его кому-то, кто полюбит его именно так.
- Никто не может любить, как Ромео и Джульетта, - возразила Ханна. - Они всего лишь книжные герои.
Эммелин пробежала пальцами по гравировке на медальоне.
- Я смогу.
- В таком случае я тебе не завидую, - шутливо сказала Ханна. - Вспомни, что с ними случилось!
Я отступила на шаг и посмотрела, как сидит фата на головке Ханны.
- Очень красиво, мисс.
- Дэвид был бы против, - внезапно сказала Эммелин, раскачивая медальон, как маятник. - Ему бы Тедди не понравился.
При звуках имени брата Ханна съежилась.
- Не будь ребенком, Эммелин. - Она попыталась поймать медальон. Промахнулась. - И хватит размахивать медальоном, ты его сломаешь.
- Ты просто хочешь сбежать, - резко сказала Эммелин.
- Глупости.
- Дэвид сказал бы то же самое. Он бы решил, что ты меня бросаешь.
- Как бы мне хотелось с ним поговорить… - низким голосом призналась Ханна. Я стояла рядом и увидела, как подозрительно заблестели ее глаза.
Эммелин промолчала, и только крутила медальон, выписывая в воздухе восьмерки.
В комнате воцарилась тишина. Я поправила фату и заметила небольшую зацепку - надо будет починить.
- Ты права, - нарушила молчание Ханна. - Я хочу сбежать. И ты, как только сможешь, сделаешь то же самое. Когда я гуляю по имению, мне иногда кажется, что из ног вырастают корни, привязывая меня к этой земле. Если я сейчас же их не оборву, жизнь будет кончена, и когда-нибудь я стану просто еще одной из надписей на фамильном кладбище. - Такая мрачность была вовсе не в характере Ханны, и я вдруг поняла всю глубину ее отчаяния. - Тедди - это мой шанс. Увидеть мир, попутешествовать, встретить интересных людей.
Глаза Эммелин набухли слезами.
- Я же вижу, что ты его не любишь.
- Но он мне нравится. Со временем я его полюблю.
- Просто нравится?