У Керсанова, главы Алексеевского района, кроме "деприватизации", а вернее, вместе с ней немало других идей, некоторые понемногу осуществляются: "безналоговая зона", государственное, районное агропромышленное объединение, которое ведет кредитование хозяйств под залог земли, занимается реализацией продукции, помогает пахать, сеять, убирать урожай, конечно, за плату… Но речь о другом: "алексеевский метод" в области был понят быстро и определенно. Вот как объяснил его своим землякам через районную газету глава соседнего района: "От долгов можно избавиться. Несколько крепких… трудяг отделяются от хозяйства (от колхоза, погрязшего в долгах. – Б. Е.), "отпочковываются" со своей долей основных средств (то есть берут тракторы, комбайны, скот, а долги оставляют колхозу. – Б. Е.). Постепенно все основные средства переходят в частное владение. Хозяйство объявляют банкротом. Далее должна последовать процедура описи отчуждения имущества. А имущества-то нет… Арбитражный суд признает, что с хозяйства взять нечего. Все в рамках закона".
Гораздо проще это объяснили колхозникам на собраниях. Объяснили, как говорится, "на пальцах", очень конкретно.
Например. Колхоз имени… Чапаева. Долгов – 10 миллионов рублей. Счет в банке арестован, любые поступления на него тут же забираются за долги.
В колхозе числятся пайщиками триста человек. Триста человек пишут заявление о выходе из колхоза имени Чапаева и еще одно: о передаче имущественного пая районной администрации. Через несколько дней эти триста выходцев, в имущественных паях которых вся сельхозтехника, скот, производственные помещения, пишут заявление и организуют новый колхоз – предположим, имени Фурманова.
В колхозе имени Чапаева осталось пять пайщиков ли, работников, одного из которых поставили липовым председателем, другого – таким же бухгалтером. В этом колхозе остались и все долги, все 10 миллионов, да еще – давно разрушенная молочно-товарная ферма без окон, без дверей и, конечно, без скота. Все кредиторы, объединившись, могут забрать эту ферму. Колхоз имени Чапаева, как и сам легендарный герой, утонет. А вот колхоз имени Фурманова начал новую жизнь, что называется, "с чистого листа", без долгов, без картотек, его банковский счет никто не имеет права арестовать.
Такой вот "закоулочек" в законодательстве нашел мудрый Керсанов, его даже дефолтом не назовешь, а просто: я – не я, и хата – не моя. Все у нас теперь как в столице. Газета "Финансовые известия" (1999, № 36) сообщает: "Взять, к примеру, банк "СБС-Агро" или тот же "Менатеп". У каждого из них давно готовы "запасные площадки", названия которых всем известны… Все, что имеет социально-экономическое значение, успешно развивается в рамках банковской группы "Союз" и "Первого общества взаимного кредита". В "Менатепе" перед отзывом лицензии тоже оставались только долги и несколько человек персонала".
"Алексеевский метод" одобрили, провели по нему областной семинар, на котором предъявляли неверующим козырную карту: переведя всю колхозную собственность в государственную, районную, Керсанов под залог этой собственности сумел взять кредит у каких-то банков и на эти деньги вспахать землю и посеять не в пример больше, чем его соседи. Это был веский довод – кредит и вспаханная земля. Той осенью 1998 года очень немногие в области сумели это сделать – не было денег на горючее.
К весне в моем родном Калачевском районе вместо прежних двенадцати коллективных хозяйств действовало уже двадцать. И только искушенные люди знали, что СПК "Приморский" – это вовсе не "Приморский" во главе с Нургалиевым, а что-то такое… неуловимое. А Нургалиев со всем хозяйством – это теперь "Мир". И всем известный колхоз "Нива" – фикция, а вот МУСП "Нива" – это колхоз настоящий. То же самое с "Голубинским", "Калачевским", "Варваровским"…
– Ну и что? – спрашивал я.
– Работают с "чистого листа", без картотеки, значит, пойдут платежи в бюджет, во внебюджетные фонды… – бодро докладывали мне.
– Но ведь не идут, – наобум возражал я и попадал в точку.
– Потому что сейчас – весна, посевная, столько не пахалось. Все на горючее идет. А вот чуть разгребутся…
– Не разгребутся, – вздыхал я.
Ящерица, когда схватят ее за хвост, оставляет его, а сама убегает, спасаясь. Хвост потом отрастет, пусть не такой казистый. Зато жива.
Наши "колхозы-совхозы" свои вековечные долги время от времени отбрасывают, чтобы остаться живыми. Не буду о далеком, возьму лишь самое близкое – времена Агробанка, кредитовавшего колхозы. В последнюю пору жизни Агробанк давал деньги тоже под залог имущества. Составлялись серьезные бумаги; колхозы закладывали имущество с легким сердцем, зная, что никому не нужны эти коровники, свинарники, а тракторы да скот районные власти не позволят забрать. Представители банка ездили по полям, описывая за долги созревающий урожай. Над ними смеялись, потому что прежний опыт учил: "Все спишется…" Банк призвал даже какую-то московскую фирму, специализирующуюся на выбивании долгов. "Спецы" прибыли, пожили в районах, поездили и убыли ни с чем. Все списалось.
Появилась "Агрокорпорация". Брали у нее взаймы, насколько мочи хватало. Отдавать не торопились. Все тот же опыт подсказывал: спишется… "Финансирование сельского хозяйства – рискованное занятие. Лишь благодаря тому, что контрольный пакет акций "Агрокорпорации" принадлежит администрации области, она то и дело отсрочивает сельхозпредприятиям платежи по долгам и продолжает их кредитование", – сообщала областная печать.
Год за годом продолжалась эта песня. "Корпорация", а вместе с ней администрация области уговаривали колхозы: "Долги надо возвращать", даже арбитражным судом, банкротством пугали. Но вместе с этим продолжали выделять кредиты всем хозяйствам: и тем, кто честно расплачивался, и тем, кто не собирался этого делать. Но сколько веревочке ни виться…
В году для "Агрокорпорации" последнем, 1998-м, в колхозах, на полях, на токах появились даже энергичные, крепкие (по всему видать, военные) люди на новеньких "Нивах": они требовали возврата долгов, намекая, что "в случае чего" вслед за ними прибудут их команды. В областной печати появились сигналы: "чрезвычайка", "рэкетиры", словно подтверждая давно уже ходившие слухи о том, что "Агрокорпорация" на руку не чиста, крестьян обижает, а теперь и вовсе…
– Подтверждаются ли факты выбиваний долгов у руководителей хозяйств с угрозами физической расправы? – спросили напрямую у генерального директора "Корпорации".
Он ответил, что "пока не располагает такими данными".
Областные начальники – губернатор и его заместители – мыкались по области, уговаривая, прося, требуя: "Отдавайте долги, будьте людьми! Мы ведь слово давали, и вы клялись! Нам теперь никто не поверит!" Все напрасно. Зерно да подсолнечник текли совсем в другую сторону. Иной раз по цене рыночной, но чаще – за бесценок, зато наличными деньгами, так называемым "черным налом", который никто не учтет, кроме Господа Бога.
Волгоградская агропромышленная корпорация – "мать родная" крестьянина – приказала долго жить, оставшись должна бюджету миллиард рублей. Селяне ей должны 600 миллионов.
Но свято место недолго пустует. "Одну матушку похороним, другую создадим", – пошутил кто-то из участников очередного совещания.
Внедряя "алексеевский метод", идею Керсанова, в областном центре придумали и свое. Полгода шла работа подготовительная, в мае организационно оформилась Волгоградская областная агроассоциация. В нее вошли все районы. Поставили печати, сделали взносы. В тот день, когда ее создавали официально, было большое собрание, на котором постановили и проголосовали. Часом позднее у губернатора собрался узкий круг: главы администраций районов. Теперь уже один на один они напрямую спрашивали: "Что мы все-таки создали, куда "вошли" и кто будет командовать всем этим? И кто будет отвечать?" Объяснения получили весьма туманные. С тем и разъехались.
Пытался и я, грешный, что-то понять. Областные власти толкуют сейчас про "холдинги": "Создать отраслевые объединения на базе молочных заводов, мясокомбинатов, элеваторов". Но как создать эти "холдинги", если контрольные пакеты акций перерабатывающих предприятий у "переработчиков" или у таинственных "инвесторов", то ли московских, то ли греческих, то ли вовсе незнамо каких. Поставщиков сырья (молока да мяса) распугали низкими ценами да неплатежами.
Вот пример сегодня действующего "холдинга": АО "Сарепта", который занимается горчицей. Говорит В. А. Хомутов, генеральный директор: "В группу "Сарепта" входят сто сорок восемь колхозов, совхозов и других хозяйств, которые владеют 68 процентами акций завода. Колхозы-совхозы свои паи вносили масло-семенами. Мы финансировали их – до 18 миллиардов рублей ежегодно. Невозврат долга составлял ровно половину. Наши кредиты не возвращались, а мы работали на банки под дикие проценты…"
Вот тебе и холдинг. А песня та же: дали колхозу кредит под будущую горчицу, а он, вырастив ее, тут же сбывает на сторону, и думать забыл про свой родной "холдинг". А весною снова к нему идет: давай новый кредит, иначе не буду сеять.
В конце 1998 года в области принят "Закон об областном продовольственном фонде" – еще одно новшество.
"Наличие "Продовольственного фонда", – говорит первый заместитель губернатора по сельскому хозяйству, – позволит иметь на возвратной основе 300 миллионов рублей. Если такие деньги, скажем, весной авансом в виде госзаказа отдать селу, это ли не разрешение проблем?"
"Отдать авансом" дело не хитрое. Прибегут, встанут в очередь. Но вернут в лучшем случае половину. Через пару лет 300 миллионов истают.
"Та же Маша, но в другом платке" – эта реплика не моя, она из зала областного заседания по "аграрному вопросу".
Вот горькое предсказание утопающей "Корпорации" устами одного из ее руководителей: